Часть 4 Бытие и постижение будущего развивающихся объектов
Глава 10. Будущее развивающихся объектов: основания онтологии, метафизики, гносеологии
§66. Будущее тех или иных конкретных объектов (процессов, состояний) может являться для человека ценностью, ценностно-безразличным, анти-ценностью во всех аспектах — онтологическом, гносеологическом, морально-этическом, экзистенциальном и так далее. Характер оценки определяется комплексом метафизических и социально-культурных оснований, то есть, будущее как ценность и ценность будущего конкретных объектов (процессов, состояний) должно рассматриваться в общем контексте аксиологических концепций в рамках разных метафизических и мировоззренческих платформ (см. §8). При всех вариантах оценки будущего и ответа на вопрос «для чего человеку знать будущее?» остается утвердительным ответ на вопрос «нужно ли человеку знать будущее?». Будущее знать человеку нужно. Собственно, познание будущего и знание о будущем потому само есть ценность.
Примечание 1. Ценность будущего того ли иного объекта оформляется в рамках «кристаллической решетки» метафизических и смысложизненных проблем. Постановка метафизической проблематики будущего включает в себя как минимум следующий спектр проблем:
– метафизика будущего разных объектов в различных метафизических и мировоззренческих парадигмах, в том числе и в особенности в материализме и в его русской антропологической версии, основные «кристаллические решетки» в метафизике будущего, «фазовые переходы» между решетками-смыслами и «смысловое квантование» будущего;
– оценка познавательной и созидательно-практической продуктивности метафизик различных культур применительно к будущему;
– эволюция метафизических платформ, метафизика в будущем.
Применительно к будущему также должно быть специально промысленно мировоззрение как более или менее условная система оценок и взглядов людей на:
1) мир будущего и место человека в нем;
2) способы познания будущего и деятельности в будущем мире;
3) суть человеческих, человеко-природных и человеко-технических отношений в будущем;
4) цель и смысл жизни через призму будущего и в будущем;
5) средства достижения жизненных целей.
Относительно комплекса мировоззренческих вопросов также есть основания переформулировать последние применительно к будущему и в таком ракурсе мировоззрение — это попытка ответить на вопросы:
1) Как устроен мир в целом в его будущем?
2) Как относится человек к миру будущего и мир будущего к человеку?
3) Каково место человека в будущем мире?
4) Как человек познает мир будущего?
5) Как он действует в мире будущего?
6) Каков смысл жизни?
Или по Канту:
1) что я могу знать о будущем?
2) что я должен делать для будущего (и в будущем)?
3) на что я могу надеяться в будущем?
4) что есть человек будущего?
Ответы на эти вопросы являются базовыми в осмыслении будущего и участии в его созидании. Поэтому специалисты по метафизике культур (и субкультур) от имени свои культур (и субкультур) могут и должны проговорить свои основания, концепции и цели. Чтобы двигаться дальше, лучше открыть смыслы. Открыть смыслы для того, чтобы начать процедуры взаимодействия, согласования, открытой дискуссии, а не нелегитимных (сокрытых от народов) движений в будущее и конструирования будущего. Движение в неизвестное (сокрытое) будущее (которое может оказаться нежелательным) всегда несет в себе высокие риски катастрофичности.
От политических и деловых элит открытости ждать не приходится. Поэтому необходимо также определить механизмы исследования их метафизик, мировоззрений, управления управленческими элитами, регулирования их активности. А на международном уровне — регулирования активности наднациональных элит в интересах демократического сообщества. А не наоборот, как пока сложилось. Пример. Для людей культур, живущих в метафизике «стрелы времени», бытие, в котором будущее по крайней мере в общи
чертах познаваемо, предсказуемо его основное течение, тенденция, тренд, становится экзистенциальным спасением. Пусть даже неизвестны детали будущего, и даже экзистенциально значимые, как элементы собственной судьбы, предстоящие жизненные события, однако это незнание экзистенциально и эмоционально существенно легче воспринимается, переживается человеком, если известны общие контуры. Жизнь становится осмысленной, понимаемой в главном, и это главное — общее движение, частицей которого является каждое «Я». Именно это метафизическое решение неоднократно спасало цивилизации, основанные на «стреле времени». В том числе и в особенности — русскую цивилизацию. Этот вариант предлагало христианство. Этот же вариант предложил коммунизм и советский строй. Их ключевое сходство было поэтому даже не в вере, как пытаются сегодня интерпретировать («вера в коммунизм» как религия). Ключевым было знание будущего и вера в знание будущего. Это знание будущего давалось в Библии И. Христом, в исламе — Магомедом, в коммунизме — основателями коммунизма в виде философско-научного учения марксизма и марксизма-ленинизма. Конечно, при этом естественным образом менялся характер аргументации образа будущего. В вере — это слово богочеловека или человека-пророка, который постиг образ будущего в виде откровения и полученное в этом откровении знание воспринималось людьми как истина. Развитие научного познания и рациональной философии, широкое распространение его в обществе изменило систему аргументации и доказательства, которые воспринимаются подавляющим большинством людей. Однако при этом марксизму удалось сформировать мировоззренческую систему, которая при всей ее дискуссионности производила и производит впечатление научного знания, одновременно предлагая человечеству далекую перспективу в виде коммунизма. Ради такой большой идеи будущего люди (в особенности в идеократическом типе цивилизации и государства, к которым относится Россия) не только обретают оптимизм личностного бытия, но готовы жертвовать всем, даже жизнью ради будущего. Происходит психологический кульбит — страх смерти во многом отходит, сменяясь радостью участия в общем деле и осознанием его масштабов, осознанием знания о будущем.
Примечание 2. Ответы на мировоззренческие вопросы с точки зрения материализма должны базироваться на ответах относительно бытия и его познания вообще (см. §45 Примечание 2). Так, материалистическая философская традиция в осмыслении ценности будущего должна опираться на собственное понимание ценности. Оно лучше всего сформулировано В.П. Тугариновым, в самом общем смысле определившим ценности как «те явления (или стороны, свойства явлений) природы и общества, которые полезны, нужны людям исторически определенного общества или класса в качестве действительности, цели или идеала». Следовательно, задаваясь вопросом, является ли будущее того или иного конкретного объекта ценностью, необходимо исходить из его полезности, нужности той или иной культуре, социальной группе, личности «в качестве действительности, цели или идеала». Абстрактно-общего (бессубъектного и безобъектного) решения проблемы ценности будущего не существует. Существует лишь проблема ценности будущего относительно какого-либо конкретного объекта, процесса, состояния для какого-либо конкретного социального субъекта.
Кроме того, поскольку ценности соотносительны и эволюционируют, то ценность будущего конкретных объектов, процессов, ситуаций также соотносительны (то есть различны в разных отношениях) и эволюционируют. Все это относится в частности и в особенности к определению ценности личной жизни человека, отношение к земному бытию каждого человека как специфического и отдельного объекта, в том числе к оценке самой личностью ценности собственного земного бытия. Нельзя полагать эту ценность абсолютной, безотносительной к культурам, к этапам развития самой личности, к ситуациям, к иным объектам.
Пример 1. Ценность будущей личной земной жизни для истинно верующего православного христианина или мусульманина существенно ниже ценности вечной жизни после смерти.
Пример 2. Ценность личной жизни даже для материалиста соотносима с ценностью жизни семьи, детей, культуры, Родины. Именно поэтому человек ради иных ценностей в определенных обстоятельствах готов жертвовать не только качеством своей жизни, но и самой жизнью, в том числе в условиях угрозы нации, Родине.
Пример 3. То, ради чего будет готов пожертвовать жизнью человек одной культуры может быть непонятным, нелепым и даже вызвать смех у человека иной культуры. То, ради чего человек готов пожертвовать жизнью в тот или иной момент своей жизни может показаться нелепым на другом этапе его жизни.
Примечание 3. В материалистических версиях метафизики, в том числе основанных на антропологическом подходе, сущее бытие (всей совокупности объектов) является высшей и определяющей онтологической, гносеологической, морально-этической, экзистенциальной (и т.д.) ценностью. Однако данная (сущая) ценность всегда сопоставима (сравнима) с ценностью прошлого и будущего. И здесь существуют варианты ответов, имеющие не только метафизическую, но и социально-культурную ценностную окраску. Так, существует три базовых (из них два полярно противоположных) ответа на вопрос относительно каждого объекта, что более ценно — его будущее или настоящее. Первый вариант — более ценно настоящее, второй — они равноценны, третий — более ценно будущее. Выделение этих вариантов не банально по крайней мере потому, что предполагает выбор характера действий в настоящем относительно сущего и будущего объекта, тем более в условиях ограниченности ресурсов. Сущность различий полярных позиций заключается в том, чем жертвовать — настоящим ради будущего или будущим ради настоящего? Если будущее объекта обладает большей ценностью, чем настоящее, то жертвовать настоящим ради будущего — естественно и закономерно. Если будущее объекта обладает меньшей ценностью, чем настоящее, то жертвовать настоящим ради будущего нет необходимости и можно даже жертвовать будущим ради настоящего. К первому варианту, как доказывает вся человеческая история, склонны прогрессивные (перспективные, харизматические, пассионарные) культуры и субкультуры (в частности, коммунизм ХХ века), к последнему варианту более склонны утрачивающие перспективу и находящиеся на «закате» культуры и субкультуры, становящиеся гедонистическими (в частности, буржуазные культуры ХХ-XXI вв., к этому склоняют и принуждают и русскую культуру в постсоветский период).
Однако в русской культуре (как религиозной, так и светской) именно будущее социально-природных объектов (государства, общества, семьи, личности, в религиозной — еще и души) всегда полагалось ценностью более высокого порядка, чем настоящее. Ради него при необходимости всегда жертвовали настоящим объекта (государства, общества, семьи, личности): в материалистическом варианте жертвовали ресурсами, силами, жизнью — ради детей, ради страны, ради светлого будущего. Это не отвергало полностью ценности самой жизни (в том числе личной), ценности настоящего, но всегда полагало сущую жизнь менее ценной субстанцией, чем будущее — для значительной части элит и социальных масс, достаточных для образования действенного социально-культурного авангарда.
Можно возразить, что настоящее и будущее можно гармонично совмещать, как в ценностях, так и в ресурсах. В отдельных случаях и для отдельных групп населения (как правило, лишь элит) — да. В общем смысле — нет, поскольку человечество всегда испытывает дефицит ресурсов и выделение ресурсов на будущее означает их урезание в настоящем. «Будущее вообще» как абстракция в ее беспредметности не может являться предметом оценки и носителем ценности. В шкале «ценно — безразлично — анти-ценно» оцениваются конкретные объекты, процессы, состояния (различного масштаба и иерархии). При этом, данная шкала относительно конкретных объектов реальности присутствует в сознании и мотивах деятельности каждого конкретного субъекта — от отдельной личности, до планетарных общностей людей.