Открывая этот раздел, мы очередной раз актуализируем сознание, во всех его многообразных социальных проявлениях, в качестве значимого элемента структуры объекта информационной аналитики, ибо именно оно, обладая определенной автономностью, воспроизводит и творит социальную информацию. Для обоснования этого посыла достаточно обратиться к следующей хрестоматийной формуле: сознание функционирует и воспроизводит себя на основе отражения информации с последующей мыследеятельностью, направленной на ее (информации) переработку. Благодаря этому процессу и оформляется мироощущение, миропонимание и, наконец, мировоззрение субъекта с соответствующими целями, мотивами и императивами жизнедеятельности. Характер последних во многом зависит от первичной информации, которая бытийствует в коммуникационном пространстве субъекта, и, безусловно, детерминирует указанный процесс[1]. В связи с этим необходимо признать, что информация является субстратом сознания, богатство или бедность которого обусловливает степень насыщенности его (сознания) функциональной и параметрической палитры. Но данная казуальность не является линейной, ибо сознание никогда не предстает в виде пустого множества, а всегда несет в себе, пусть недооформленную, но, тем не менее, некую социальность. Она как раз и привносит нелинейность в структуру сознания, формируя «самость» индивида, общности, социума.
Ранее мы постулировали тот факт, что социальную информацию (являющуюся субстратом общественного сознания) можно представить каким угодно образом и привнести в нее множество кульминирующих акцентов. Это означает, что аттрактивно сконструированная информация может и должна использоваться в целях коррекции различных форм субъектной или ассоциированной (социальной) рефлексии. Поэтому данный раздел мы и посвящаем анализу феномена социального сознания, ибо прежде чем осуществить какое-либо управленческое воздействие на объект, необходимо познать его сущностные основания.
Итак, общественное сознание представляет собой совокупность идей, теорий, взглядов, представлений, чувств, верований, эмоций и настроений людей, в которых отражается жизнь общества и вся система социальных отношений. Общественное сознание формируется и развивается вместе с возникновением социальной практики, т.к. оно (сознание) возможно только как продукт социальных отношений. Более того, общество формируется лишь тогда, когда сложились его основные элементы, которые реализуют себя благодаря различным формам и феноменам проявления социального сознания.
Общественное сознание возникло не спустя какое-то время, а одновременно и в единстве с процессом формирования социальной практики. Без социально оформленного сознания общество просто не могло бы возникнуть и развиваться потому, что оно существует как бы в двух своих проявлениях: отражательном и активно-творческом. Сущность сознания как раз в том и состоит, что оно может отражать общественное бытие только при условии одновременного активно-творческого преобразования его.
Но, подчеркивая единство общественного бытия и сознания, нельзя забывать и об их различии, специфической разъединенности и относительной самостоятельности.
Особенностью общественного сознания является то, что оно в своем влиянии на социальную практику может как бы оценивать ее, вскрывать ее потаенный смысл, прогнозировать, через преобразующую деятельность людей. Поэтому общественное сознание может не только отражать бытие, но и активно способствовать его преобразованию. В этом и заключается та исторически сложившаяся функция социального сознания, которая делает его необходимым и реально существующим атрибутом любого общественного устройства.
Относительная самостоятельность общественного сознания проявляется в том, что оно обладает преемственностью. Новые идеи возникают не на пустом месте, а как закономерный результат духовного производства, на основе культурного наследия прошлых поколений. Именно поэтому развитие социальной практики в значительной мере подвержено влиянию социального сознания в силу активности последнего. Мало того, общественное сознание есть лишь, в большей или меньшей степени, адекватное отражение социальной практики, оно не только детерминировано ей, но имеет и внутреннюю логику собственного развития, связанную с преемственностью идей, с тем, что на появление нового в сознании оказывает существенное влияние накопленный ранее материал.
Именно по этим причинам общественное сознание и различные его проявления оказываются в центре проблемной сферы информационно-аналитической деятельности.
Итак, сознание выступает в единстве своих общественных и индивидных «измерений». Способность человека соединять образ своей деятельности с образами различных социальных взаимодействий служит необходимым условием реализации социальных связей и, соответственно, общественной жизни. По сути, сознание фиксирует социальную связь в самом индивиде. Эта связь обнаруживается в нем как «со-знание», т.е. как разделенное с другими людьми знание о необходимом содействии в воспроизводстве социального процесса. Оно же выявляет социальную значимость существования индивида, его поведения, самобытного развития его сил и потенциальных возможностей.
Сознание человека, как особого рода его связь с социальным миром, носит «нелинейный» характер. В нем сопрягаются различные отношения человека к людям, вещам, природе, информации. Сама эта способность сочетать разнообразные — явные и скрытые связи оказывается невидимым «центром» сознания.
Оно фиксирует также отношение индивида к предмету, форме и качеству последнего, определяясь как связь человека с другими людьми и формами деятельности, которые они реализуют по отношении к данному предмету. Осознанный предмет как бы до-определяет человеческие потребности и желания. Он очерчивает их конкретный, содержательный смысл и одновременно обнаруживает их значение, их отношение к деятельным силам других людей. Конкретность (связь с объектом) и, одновременно, отвлеченность сознания (замкнутость его на само себя) оказываются естественными формами его существования. Человеку жизненно важно связать индивидуальный смысл действия с общим значением предмета и скрытыми за ним связями. Ему необходимо также самоидентифицировать себя на фоне данного предмета и составить свое собственное отношение к нему, подняться над предметом (абстрагироваться от него) и включать свои представления в более отвлеченную картину отношений к окружающей действительности.
Итак, сознание функционирует в качестве «органа» жизни человека, но жизни, не заключенной в границы его тела, а как раз выводящей эти силы за названные границы, — в мир человеческих взаимодействий, средств человеческой деятельности, культурных форм и разнообразных природных стихий. Собственно, «жизнь сознания» и есть переход через эти границы, а также через границы только биологических возможностей человека или только физических качеств предмета. Эти «выходы» сознания за рамки телесно-предметных определенностей имеют, по сути, единый смысл: связать различные аспекты человеческого существования, отделившиеся в переплетении индивидных, природных и культурных «измерений» человеческого бытия в уникальную систему – социум.
Таким образом, постулируя сознательный характер деятельности, мы вовсе не сводим информационные механизмы человеческого поведения к сугубо рациональному, рефлективному мышлению. Важно, однако, понимать, что именно способность мыслить, создавать абстрактно-идеальные, понятийные модели мира является системообразующим основанием всей совокупности психических функций, присущих человеку как социальному существу. Декартовское cogito, конечно же, не исчерпывает собой все содержание сознания, но оно составляет его основание — источник тех субстанциальных свойств, которые присущи любому компоненту человеческого сознания.
Но, несмотря на все оговорки, мы можем утверждать, что сознание – в разных своих проявлениях – является необходимым информационным механизмом действия, вне и помимо которого его осуществление априори невозможно. Конечно, в каждом конкретном случае в действии могут преобладать различные формы, полюсы сознания: от трезвой рефлексии до смутных влечений; от аналитического расчета до аффективных импульсов и т.д. Как бы то ни было, во всех возможных случаях поведение людей остается в большей или меньшей мере сознательным и целенаправленным, что не мешает ученым классифицировать социальные действия по принципам их информационной организации, на основании доминирования в них того или иного типа мотивации или целепостановки.
Нужно сказать, однако, что не все ученые считают такой подход правомерным. Оставим в стороне фанатичных последователей вульгаризированного «истмата», для которых мысль о специфицирующих свойствах сознания является априори неприемлемым проявлением «идеализма». Укажем на взгляды ученых, которые приводят в обоснование своей точки зрения серьезные научные аргументы, и, прежде всего, фактические обстоятельства антропосоциогенеза – одновременного, «параллельного» становления человека и уникальной системы – общества.
Само существование этой системы, уникальность которой обусловливается феноменами взаимосвязи социального сознания и реальной практики человека, постоянно актуализировало проблему его (социума) понимания и перспектив развития. Известно, что эта многоплановая проблема в наиболее отчетливой и концентрированной форме была поставлена Гегелем, что и обусловило базу для ее дальнейшей разработки.
Сущность этой проблемы сводима к двум вопросам: «где искать детерминанты общественного развития?» и «где искать основу общественных идей и теорий?»
Чтобы ответить на них, необходим подход, который позволил бы адаптировать понятие субстанции к специфике общественной жизни. В качестве такового, несмотря на некоторые оговорки, представленные выше, мы, тем не менее, рассматриваем материалистическую парадигму, обогащенную императивами системологии, в которой выделяются следующие базовые положения:
- общество и его развитие не есть следствие «духовной субстанции», а обусловлено развитием материальных процессов и систем;
- общество и его развитие не зависит от сознания конкретного индивида;
- развитие общества (общественное бытие) определяет развитие общественного сознания, но, сознание, будучи относительно самостоятельным всегда находит отражение в моделях и технологиях инновационной преобразующей деятельности человека.
Только теперь, с учетом названных принципов, появляется возможность не только обоснованной трактовки сущности общественного сознания, но и выделения оснований концепции анализа развития всего общества в целом и отдельных социальных процессов, в частности. Представленные ниже тезисы можно рассматривать в качестве некоей квинтэссенции социального развития, в которой присутствует главное, на наш взгляд – детерминанты и механизм генерации порядков сложности в социальной динамике.
Итак, (1) бытие исторической необходимости есть процесс изменения объективных обстоятельств средствами инновационной деятельности людей. Следовательно,история в целом должна обладать законообразным[2] характером вследствие того, что человек всегда действует при определенных обстоятельствах, как наследуемых, так и заново создаваемых. Эти же обстоятельства каждый раз и детерминируют указанные действия. Таким образом, деятельность человека есть исторический процесс изменения объективных обстоятельств, для которого характерны самодвижение и самодетерминация.
Очевидно, что(2)действия людей обусловлены целями, ценностями, интересами и мотивами. Значит, эффективность технологии целедостижения напрямую зависит не только от объективных обстоятельств, но и от уровня организации сознания людей (общественного сознания). Следовательно, духовные модели инновационной деятельности, включенные в структуру сознания, не всегда могут адекватно отражать объективную логику развития событий, что и обусловливает случайностный характер инновационных изменений в различных сферах развития общества.
Именно это обстоятельство, в частности, и предопределило возможность Октябрьского переворота 1917 г., обусловившего разрыв естественно-исторического процесса развития нашего общества.
И последнее (3).Случайность, как правило, есть следствие объективных предпосылок исторического процесса, т.к. во-первых, в них потенциально заключено гораздо более того, что реализуется в действительности, ибо всегда присутствуют альтернативные варианты развития событий – избыточные возможности. Во-вторых, в силу того, что общественное сознание относительно самостоятельно, то на его уровне всегда присутствует избыточное знание, выходящее за пределы наличной действительности. Эта взаимная избыточность и обусловливает «социальные мутации»[3].
Именно поэтому проблемы гармонизации общественного развития с очевидностью предполагают преодоление (снятие) неопределенности в оценке перспектив социальных преобразований. И здесь главным инструментом выступают средства информационной аналитики с последующей разработкой эффективных технологий коммуникационного менеджмента, направленных на формирование оптимальных представлений, мотивов деятельности и ценностных ориентаций индивидов и социальных групп, то есть средств организации различных уровней и форм общественного сознания людей.
Кратко остановимся на указанных компонентах сознания, ибо именно они, в конечном итоге, обусловливают характер миропонимания и мироотношения людей, что и определяет направленность и результативность их социального действия.
Среди заявленных компонентов общественного сознания традиционно выделяются следующие.
Обыденное сознание — неявное осознание людьми своего общественного бытия, когда они «повторяют» в процессе рефлексии его внешнее, поверхностное содержание, не проводя при этом специальной познавательной деятельности. Обыденное сознание не ищет истины, оно выражает преференции, чаще всего материальные, той или иной группы людей, класса и т.д. Необходимо акцентировать внимание и на общественной психологии, т.е. эмоциональном отношении людей к общественному бытию и его соответствующей оценке, выраженной в чувствах и настроениях. Общеизвестно, эмоционально-психологическое настроение масс — главнейший фактор успеха или неуспеха в реализации экономических, политических и иных реформ. Именно поэтому мы делаем акцент на массовом сознании, так как именно оно, чаще всего и являетсяпредметным полем информационного воздействия.
Такая направленность информационных технологий полностью обусловливается их целями, которые чаще всего связаны с привнесением в сознание людей неких новых преференций, или с корректировкой существующих. Являясь, в конечном итоге, технологиями заявления, проведения интересов они связывают субъекта-актора с субъектом-акцептором в коммуникационном процессе, посредством которого и предполагается достижение означенной цели. При этом понятно, что достижение коммуникационного эффекта возможно только тогда, когда миропредставления акцепторов изменчивы, колебимы. Именно такими признаками и характеризуется масса, которая не ищет истины, а лишь рефлексирует, внимая акторам «…наделенным личностной жизнью и инициативой»[4]
С макросоциологической точки зрения масса – это диффузное множество, человеческий конгломерат, лишенный социально органических признаков, вместо которых доминируют: атрофия личностного, несамостоятельность мысли, воли и действия, духовная зависимость, нивелированность.
С количественных позиций масса – спонтанно образующийся агрегат неразличимых индивидов, обеспечивающий относительное единство действий вследствие высокой внушаемости, умножающей энергию малорациональных солидарных усилий. С качественной точки зрения масса – это инструмент деиндивидуализации человека посредством сужения горизонта персональности, сообщения наклонности подражать, безотчетно следовать внешним импульсам[5].
Итак, массовое сознание – это сознание массы, сознание различных типов и видов масс. С ним тесно связано общественное мнение, которое представляет его частный случай. Последнее выражает отношение (скрытое или явное) различных общностей к тем или иным событиям действительности. Оно порой определяет поведение отдельных людей и их конгломераций. Общественное мнение может отражать истину или быть ложным. Оно может возникать стихийно, а может формироваться как часть массового сознания государственными учреждениями, политическими организациями, средствами массовой информации и коммуникативных технологий.
Существует также теоретический уровень общественного сознания, который представляет собой явное осознание общественного бытия, его существенных связей и закономерностей с помощью специальных средств и методов познания. На этом уровне сознания общественное бытие отражается в научных понятиях. Теоретическое сознание участвует в выработке идеологии – систематизированного, теоретически обоснованного выражения коренных интересов различных социальных групп. Если на уровне обыденного сознания и общественной психологии люди стихийно осознают свои интересы, то идеология теоретически их обосновывает. Она создается в процессе творческой духовно- и социально-преобразующей деятельности и предполагает формирование комплексной программы развития социума – последовательного достижения им определенных качественных состояний.
Кроме уровней общественного сознания выделяются его формы. Это различные способы освоения действительности. К ним относятся политическое сознание, правосознание, мораль, религия, искусство, наука и философия. Мы не будем останавливаться на этих компонентах социального сознания, ибо содержание данных форм, а также критерии их выделения подробно рассматриваются в многочисленных учебниках по политологии, культурологии, этике, эстетике, социальной философии, религиоведению и др.
В заключение этого раздела хотелось бы обратить внимание и на то обстоятельство, что сознание человека является предпосылкой и, одновременно, главным инструментом его познавательной, аналитической деятельности. В связи с этим, понимая сознание как систему идеальных образов о явлениях действительности, мы попытаемся экстраполировать эти представления на проблему организации анализа в процессе познавательной и преобразовательной деятельности человека.
Итак, в процессе взаимодействия человека с действительностью идет формирование образов ее явлений. Этот процесс тем интенсивнее, чем активнее субъект и чем более многоплановыми являются ситуации, в которых протекает его жизнедеятельность. Кроме того, образы явлений действительности, став достоянием сознания человека, включаются в его бытие, выполняя своеобразную функцию средств обретения новых знаний и решения новых практических задач, стоящих перед субъектом. Эти образы являются специфическими средствами, с помощью которых анализирующий субъект может расчленить и «разложить» познаваемое явление на составляющие и изучить их вне зависимости от целого. Другими словами, именно они становятся средствами анализа. Причем, средствами анализа, прежде всего, становятся те образы, которые в процессе познания нацелены на расчленение «нового» познаваемого явления на составляющие. И, наконец, аналитические возможности существенно больше у того субъекта, сознание которого имеет наибольшую наполненность образами об отдельных сторонах, элементах, частях явлений действительности[6].
Совокупность данных образов, систематизированных сознанием, обусловливает формирование некоей картины мира, которая представляет собой результат познавательного отношения человека к действительности. Отсюда понятно, что анализ работает на ее формирование как гносеолого-методологическое средство. Именно такую функцию он выполняет в образе мыслей, результирующей функционирования которого, как раз и является данная картина – в большей или меньшей степени устойчивая модель мироздания, сформированная сознанием конкретной личности.
В свою очередь, результат работы мышления – это мировоззрение. Его также можно представить как в большей или меньшей степени устойчивую систему, но на этот раз уже знаний о мире в целом, определяющую отношение человека к нему и направления его деятельности. Другими словами, функционирующий способ мышления дает на выходе мировоззрение.
Содержание мировоззрения или мировоззренческой функции сознания людей существенно отличается от гносеологической функции. Отличие заключается в том, что в мировоззрение входят не все знания, которыми располагает личность, а только та их часть, которая отражает сущностные процессы бытия. Вместе с тем мировоззрение представляет собой именно систему, то есть нечто целое. Иными словами, знания, в него входящие, целостно отражают мир и находятся в субординационно-координационных отношениях, что исключает попадание в их среду случайных выводов о мире. И, наконец, в структуру мировоззрения входят именно те знания, которые определяют отношение человека к действительности и направления его деятельности – знания, имеющие инструментальный характер.
Подчеркивая специфику мировоззрения, важно иметь в виду то, что оно не может не влиять на реализацию возможностей анализа в процессе жизнедеятельности людей. Это влияние выражается, прежде всего, в том, что оно определяет отношение конкретной личности как к изучению теории анализа, так и к использованию его методологических возможностей.
Ведя речь о мировоззрении и анализе, следует иметь в виду проблему влияния мировоззрения как на аналитические возможности людей вообще, так и на возможности реализации его конкретной личностью. В системе мировоззрения анализ выполняет специфическую функцию. Он становится мировоззренческо-методологическим средством. Суть последнего в видении, понимании мира и ориентировании человека на определенное отношение к действительности, а значит, на определенные действия.
Наконец, мы должны отметить, что результатом работы мышления личности является парадигма – сложившаяся, относительно устойчивая система методологических средств, наиболее часто используемая субъектом в конкретный период времени и нацеленная на обретение новых знаний о мире и на его преобразование.
Как правило, парадигма – это система методологических средств, которые «господствуют» в конкретных условиях, в конкретном обществе, в конкретный период. Она относительно устойчива. Но это не означает ее неизменность, она может деформироваться и реформироваться, но, вместе с тем, способна в течение довольно длительного времени сохранять свое качество, то есть набор основных методологических средств. Поэтому можно полагать, что именно в условиях конкретной парадигмы анализ наиболее полно и продуктивно реализует свои методологические возможности.
Таким образом, сознание человека является носителем определенной картины мира, мировоззрения, парадигмы. Они не могут существовать друг без друга, они взаимодополняют друг друга, существуют в органической связи, образуя своеобразную систему. В рамках каждого из названных явлений анализ, наряду с другими методологическими процедурами, выполняет, собственно, три главных своих функции: гносеолого-методологическую, мировоззренческо-методологическую, наконец, собственно методологическую[7].
Значит, можно утверждать, что сознание, было, есть и будет основным инструментом анализа. Это обязывает каждого аналитика глубоко и отчетливо представлять его генезис, содержание, сущность и функции.
Резюмируя представленные здесь положения, позволим себе сделать следующее заключение о существе сознания как атрибутивном «инструменте» аналитической деятельности.
Сознание человека, выполняя три названные выше функции, вызывает к жизни и актуализирует картину мира, мировоззрение и парадигму. Осуществляя анализ, его субъект не может не считаться с названными устойчивыми характеристиками как индивидуального, так и общественного сознания.
Мы можем утверждать также, что сознание – в разных своих проявлениях – является необходимым информационным механизмом действия, вне и помимо которого его (действия) осуществление априори невозможно. Конечно, в каждом конкретном случае в действии могут преобладать различные формы, полюсы сознания: от трезвой рефлексии до смутных влечений; от аналитического расчета до аффективных импульсов и т.д. Как бы то ни было, во всех возможных случаях поведение людей остается сознательным и целенаправленным, что не мешает ученым классифицировать социальные действия по принципам их информационной организации, на основании доминирования в них того или иного типа мотивации или целепостановки.
В ходе анализа его субъект не может абстрагироваться и от интуиции как важного фрагмента сознания. Последняя, используя иррациональный механизм, способствует проникновению в познаваемое явление, но интуиция не может заменить собой основную методологическую процедуру, какой является анализ. В его процессе сознание начинает работать как система, интегрирующая все свои возможности. Это и обеспечивает максимальную эффективность данной формы познавательной деятельности.
Итак, в этом разделе мы представили положения, которые, во-первых, актуализируют сознание (социальное сознание) как базовый элемент структуры объекта информационной аналитики, ибо именно оно в своих сложнейших взаимосвязях с проявлениями реального бытия обусловливает различные порядки стохастичности последнего. Очевидно, что преодоление (снятие) указанной неопределенности средствами аналитической деятельности и информационной работы способствует гармонизации среды и развитию ее социальности.
И, во-вторых, мы сочли необходимым, пусть даже в самом лапидарном контексте, обратиться к раскрытию содержания, сущности и функций сознания. Это было обусловлено тем, что сама практика аналитической деятельности предполагает наличие у ее субъекта адекватного предмету мироотношения, миропонимания и мироощущения. Закономерно поэтому, что формы, направленность и образная наполненность этих атрибутов сознания аналитика, всецело определяют социальную продуктивность его деятельности.
[1] Этот посыл является очередной интерпретацией «канонического» постулата – «бытие определяет сознание».
[2] Мы настаиваем на том, что в данном случае речь может идти только о закономерностях, но не о законах, ибо общество остается открытой системой, атрибутивным признаком которой является лишь относительная определенностьв выборе перспектив дальнейшего развития. А результатом преодоления людьми различных форм социальной неопределенности выступает стохастичность социальных изменений в различных сферах воспроизводства социальности.
[3] Подробнее об этом см.: Курлов А.Б. Методология социального моделирования./А.Б.Курлов.- Уфа: «Автор-Проект», 2000.- С.118-129.
[4] Ортега и Гассет Х. Что такое философия? М.: Прогресс, 1991.- С.4.
[5] См.: Ильин В.В. Аксиология.- М.: Изд-во МГУ, 2005.- С. 88.
[6] См.: Кокорин А.А. Анализ: аксиоматическое эссе./ А.А. Кокорин.- М.: Изд-во МГУ, 2003.- С. 9.
[7] См.: Кокорин А.А. Указ. соч..- С. 24-25.