Отличительная особенность многих современных исследований в области теории безопасности заключается в так называемом «допредметном» состоянии некоторых понятий и определений, выражающемся в неуточненности их содержания и объема, в отсутствии между ними необходимой логической связи, в остатках обыденного подхода в их трактовке и т.д. Наряду с понятиями, отражающими сущностные характеристики безопасности, существуют понятия, фиксирующие лишь ее видимость, поверхность, то есть выражающие в относительно рационализированном виде иллюзии обыденного сознания.
В самом деле, едва ли не в большинстве научных (по крайней мере, так они квалифицируются их авторами) исследований в области теории безопасности, «безопасность» определяется как защищенность (состояние защищенности) жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз. При этом под интересами понимается, как правило, совокупность потребностей того или иного субъекта безопасности (личности, общества, государства и т.д.). Далее обычно следуют рассуждения о видах безопасности, которых насчитывается уже не один десяток. Выделены такие виды безопасности, как юридическая и даже историческая, наряду с традиционными военной, биологической, геокосмической, демографической, информационной, промышленной, пожарной, психологической, радиационной, сейсмической, социальной, технологической, химической, экологической, экономической и т.д. Затем следует такой же обширный список угроз.[1]
Иными словами, значительная часть современных публикаций в области теории безопасности описывает свой предмет бессистемно. Их авторы порой впадают в идеологизаторство, мифотворчество, переходят от объяснения сущего к описанию должного. Такое положение дел в данной области исследований вызывает справедливую критику: складывается впечатление, что ученые глубоко не задумывались над смыслом понятия, которым сами постоянно пользуются.
А между тем практика опередила науку и вовлекла в свой оборот, в том числе и на законодательном уровне, весьма аморфное определение безопасности, процитированное выше. Оно апеллирует ко всем мыслимым и немыслимым угрозам и вряд ли может рассматриваться в качестве «работающей» научной категории, описывающей стратегии безопасности развития социальной системы или его модуля.
В то же время, как представляется, социальная наука имеет на сегодняшний день в целом необходимое и достаточное количество и качество потенциала, чтобы дать ученым, разрабатывающим данную проблематику, реальную возможность попытаться отразить в теории данный объект исследования для того, чтобы он явился методологической базой для дальнейшей аналитической деятельности.
Необходимо иметь в виду, что теория безопасности как область исследований – разноуровневая конструкция, предназначенная для отражения в понятиях разных «пластов» действительности. Поэтому перед учеными стоит задача соотнести друг с другом эти понятия, субординировать их, раскрыть их переходы друг в друга. Если этого не сделать, то создастся видимость существенной противоречивости базовых дефиниций.
Современная наука, накопив определенный опыт исследования в области теории безопасности и добившись серьезных успехов в осмыслении многих фундаментальных и прикладных проблем этого предметного поля, тем не менее, имеет ряд нерешенных вопросов принципиального свойства, к которым с полным основанием можно отнести вопросы информационной безопасности. Они имеют философско-социологический характер, так как общей методологией социального познания, к которой относится и теория безопасности, является социальная философия и теоретическая социология.
Еще одна важная концептуальная проблема связана с противоречием между уже разработанными концепциями безопасности и Концепцией перехода РФ к устойчивому развитию. Это обстоятельство обусловлено, прежде всего, неадекватным представлением о роли и месте безопасности в процессах развития. Чаще всего безопасность понимается как особая область деятельности, которая как бы дополняет основной вид деятельности, защищает его от внешних либо внутренних угроз и опасностей. В определенной степени подобное понимание безопасности как состояния защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства (объекта безопасности) от внутренних и внешних угроз правомерно и даже отражено в федеральном законе «О безопасности» (1992 г.). Вместе с тем если обеспечение безопасности мыслить как защиту основной деятельности, то происходит раздвоение деятельности на созидательную и дополнительную, связанную с обеспечением безопасности.
Вот почему идея реализовать обеспечение безопасности, в том числе и информационной, через развитие оказывается наиболее плодотворной для комплексного решения данной проблемы. В этом случае раздвоение деятельности исчезает, основная созидательная деятельность и обеспечение безопасности совпадают, поскольку модель устойчивого развития оказывается одновременно и моделью безопасного развития.[2]
Таким образом, безопасность – это некоторый инвариант существования и развития, который характерен для любой цивилизационной модели. Даже в рамках модели неустойчивого развития необходимо добиться определенного уровня стабильности и безопасности, для того чтобы можно было осуществлять переход к стратегии устойчивого развития. В годовом докладе о работе ООН за 1999 г. «Предотвращение войн и бедствий: глобальный вызов растущих масштабов» Генеральный секретарь ООН отметил, что «справедливое и устойчивое развитие является одним из необходимых условий обеспечения безопасности, однако обеспечение минимальных стандартов безопасности, в свою очередь, является одной из предпосылок развития. Стремление решить одну задачу в отрыве от другой не имеет большого смысла».[3]
Именно поэтому реальный переход к устойчивому развитию начнется только тогда, когда на уровне государственного управления решения по обеспечению безопасности станут приниматься одновременно с решениями по основным видам деятельности. Устойчивое развитие – это не только системное единство экономических, социальных информационных и др. видов деятельности, но и имманентная взаимосвязь развития и безопасности – это обеспечение безопасности через развитие и развитие через обеспечение безопасности.
Сказанное выше свидетельствует о системном характере обеспечения безопасности через устойчивое развитие, поскольку в одно системное целое объединяются глобальный, региональный, национально-территориальный и локальные аспекты, но на базе планетарных императивов. Системно-синергетический характер проблемы безопасности проявляется и при объединении в одно целое различных видов безопасности, что реализуется в Концепции национальной безопасности Российской Федерации ианалогичных документах других государств.
Кроме того, основываясь на предыдущих рассуждениях, необходимо обратиться к системно-деятельностному подходу к безопасности и рассматривать последнюю как определенного рода систему. При этом важно иметь в виду, что для решения данной задачи была бы недостаточной мерой только декларация этого факта, а также произвольное деление безопасности на подсистемы (виды). Критерий деления должен быть обоснован, в самой системе должно быть логически непротиворечивым образом выделено системообразующее основание посредством логических процедур.
Поскольку в рамках теории безопасности мы предпринимаем анализ информационной безопасности как таковой, без пространственно-временных ее спецификаций, необходимо предложить такое понятие безопасности, которое бы рациональным и непротиворечивым образом объясняло все случаи его употребления: и как безопасность личности, и как безопасность производственных процессов и т.д. Задача заключается в выявлении сущности данного понятия. Для этого необходимо представить его как систему, выявить ее субстанцию, источник возникновения, закономерности развития и функционирования, формы ее проявления и т.д., то есть проанализировать, как «развертывается» ее сущность.
Исходя из вышеизложенного, предлагается следующий вариант основных положений искомого основания информационной безопасности.
Первое,на чем необходимо акцентировать внимание, это то, что социальная (информационная) среда – это определенная совокупность действий (деятельностных актов) и их результатов. Эта совокупность весьма разнообразна по характеру, способу осуществления, составу участников, применяемым средствами т.д. Чтобы понять место безопасности в системе человеческой деятельности, необходимо представить и рассмотреть саму деятельность как систему. Такая работа уже сравнительно давно и, на наш взгляд, вполне успешно проведена учеными в области социальной философии и теоретической социологии. Основные моменты этого понимания деятельности заключаются в следующем.
Субстанцией общественной жизни является процесс совместной деятельности людей. Это означает, что она выступает самой глубокой основой социальности. В связи с этим можно сделать вывод о том, что в общественной жизни не может быть ни одного явления, не представляющего собой тот или иной аспект, ту или иную сторону деятельности, а в социальной науке не может существовать категория, которая не обусловлена категорией деятельности. Безопасность, как социальный объект, исключения в этом отношении не представляет. Самой общей, субстанциальной ее характеристикойвыступаетвсе та жедеятельность. Именно поэтому представления о безопасности с необходимостью должны в качестве своего основания иметь теорию деятельности. Именно в этом понимании состоит суть деятельностного подхода к социальной действительности, выступающего в качестве объяснительного теоретико-социологического принципа, который необходимо принять в качестве методологического основания при исследовании данного предмета.
Деятельностный акт завершается получением продукта деятельности, который удовлетворяет породившую его потребность. Затем потребность возникает вновь (иногда – в расширенном виде), и цикл повторяется.
Следующим необходимым шагом в исследовании проблемы безопасности является выявление самих субъектов деятельности, ибо деятельность всегда субъектна. Иными словами, субъекты – это такие участники определенного вида деятельности, которые в процессе его осуществления реализуют самостоятельно выработанные программы, и потребности которых удовлетворяются его продуктами. Все остальные участники данного вида деятельности субъектами не являются, выступая, соответственно, средствами в руках последних. Это утверждение предельно точно характеризует диспозиции во взаимодействии акторов информационных процессов.
Субъект деятельности, самореализуясь, нуждается в наличии определенного уровня свободы – способности контролировать необходимые условия собственного существования.В социальной действительности, где важнейшей составной частью условий существования субъекта выступают другие социальные субъекты – контрсубъекты (интересы которых зачастую противоположны интересам первого), для субъекта, взятого за точку отсчета, необходимым является повышение (или, как минимум, поддержание) уровня собственной свободы по отношению именно к этим условиям его существования[4].
Итак, задача субъекта – самореализация, самовоспроизводство, желательно – расширенное. Необходимость этого осознается им как цель и, одновременно, как возможность. Превращение возможности в действительность происходит только при наличии определенных условий. Если наличные условия (в том числе и созданные самим субъектом) позволяют превратиться самореализации субъекта из возможности в действительность, то значит, что такая совокупность условий была для нее в целом благоприятной.
Совокупность условий существования субъекта, которыми он овладел в процессе самореализации, и которые он, таким образом, в состоянии контролировать, есть безопасность субъекта, безопасность его деятельности. Отсюда следует важный вывод: безопасность – не есть состояние защищенности интересов субъекта, безопасность вообще не есть чье бы то ни было состояние. Безопасность есть специфическая совокупность условий существования субъекта, контролируемая им. Именно поэтому говорят о «безопасных условиях деятельности». Находиться в безопасности – значит находиться в безопасных условиях, то есть в таких, которые субъект в состоянии контролировать в процессе своей деятельности, в процессе своей самореализации.
Необходимо отличать объективную безопасность (то есть объективно безопасные, благоприятные условия) от субъективного представления о совокупности условий как безопасных (контролируемых), а в действительности могущих таковыми и не являться. Описание безопасности как состояния защищенности кого-либо или чего-либо от совокупности угроз есть выражение в квазитеоретической форме субъективных, по сути, обыденных, житейских представлений о безопасности. Именно поэтому основанные на понятии «защищенность от угроз» представления о безопасности не вполне адекватны современным условиям социального бытия.
Описание явлений в терминах «угроза», «вызов» – это, по сути, психологическое описание. Угроза, вызов – суть ощущение, восприятие субъектом сложившихся условий его существования, условий его деятельности. Ощущению, восприятию практически ничего нельзя рациональным образом противопоставить: субъект воспринимает ситуацию именно так. Одни и те же условия разные субъекты могут воспринимать по-разному: один – как угрозу, опасность, вызов, другой – как отсутствие таковых. Такой психологизаторский подход к проблеме, разумеется, имеет право на существование, но, очевидно, только в рамках психологической науки при описании соответствующих характеристик субъекта. Однако он не может являться основанием для понимания информационной безопасности, как социально-философской категории[5].
Обеспечение безопасности, в свою очередь, есть процесс создания благоприятных условий деятельности, процесс овладения субъектом необходимыми условиями собственного существования. Обеспечение безопасности субъекта есть создание условий, при которых реализовывались бы его интересы, осуществлялись бы поставленные им цели, в основании которых лежат его ценности. Это, в свою очередь, значит, что безопасность есть такие условия, в которых субъекты сохраняют и воспроизводят свои ценности.
Таким образом, обеспечение безопасности, как процесс овладения условиями существования, есть в то же время процесс реализации свободы субъекта, как способности контролировать условия собственного бытия. Свобода и безопасность – тесно взаимосвязанные явления, образующие фундаментальные аспекты социального мира, важнейшие характеристики социальных субъектов. Но поскольку для каждого субъекта количество условий, в которых он самореализуется, является практически бесконечным, а его возможности всегда ограничены, постольку речь может идти только о том или ином уровне безопасности (равно как и свободы), и, значит, лишь об относительной безопасности субъекта.
После обоснования общих положений, раскрывающих существо безопасности вообще, и переходя к анализу проблемы собственно информационной безопасности, акцентируем внимание на следующем обстоятельстве. Либеральная идеология, провозглашающая свободу слова, открытость информационного доступа в качестве одного из основополагающих принципов, достаточно сильно расходится с той реальной социальной практикой, которая порождается на ее основе. В первую очередь, это демонстрирует опыт развитых в либеральном плане стран, которые на самом деле, как покажем ниже, достаточно строго организуют информационные потоки. В нашей стране пока не осуществлен переход от идеологических клише к реальной практике, хотя первые шаги в этом направлении делаются. Речь идет о необходимости создания эффективного механизма управления информацией.
На первый взгляд, на сегодня в нашем обществе циркуляция информации осуществляется в соответствии с принципами либерализма — свобода слова, позволяющая делать публичным, доступным общественному мнению самые различные точки зрения. Однако ни для кого не секрет, что на деле это приводит к двум противоположным вещам: с одной стороны, формируется информационный хаос, множество мнений по одному и тому же вопросу, в чем неспециалисту невозможно разобраться; с другой стороны — в рамках этого хаоса устойчиво прослеживается направленное воздействие самых различных социальных субъектов информации, которые настойчиво формируют нужное им мнение, грамотно и слаженно воздействуя как на массовое сознание, так и на процессы принятия управленческих решений другими акторами.
В этих условиях единственным субъектом, которого идеологи либерализма постоянно ограничивают в праве на направленное воздействие на общество, оказывается государство. Хотя, по идее, лишь государство способно и призвано выступать как консолидирующий и координирующий инструмент, как орган, обеспечивающий устойчивость социальной системы в формировании как общесоциальной, так и информационной политики. Создается ситуация, когда более активные социальные субъекты реализуют свои корпоративные интересы с помощью информации, а государство, как естественный представитель общенациональных стратегических интересов, такой возможности лишено. Поскольку на самом деле, вопреки либеральной идеологии, потенциал существующих организаций в процессе упорядочения информации значительно выше, чем потенциал самоорганизации информационного пространства, то есть те субъекты, которые не формируют своих принципов конструирования информации, оказываются бессильными в удовлетворении своих жизненных интересов перед акторами информационных взаимодействий. В связи с этим первым основным тезисом, который будет обосновываться в данном разделе монографии, является утверждение о том, что государство должно формировать собственные механизмы социального управления на основе информации и управления информацией, выступающей важнейшим компонентом системы регулирования жизни общества. Другими словами, отправной посылкой и своего рода концептуальным основанием работы с информацией в обществе выступает требование того, что субъектом формирования информационной политики должно быть государство (в лице полномочных органов власти и управления), призванное и способное формировать и регулировать информационное пространство. Другие действующие субъекты информационного взаимодействия самостоятельно не должны осуществлять такую политику. Это относится, в том числе, к собственно информационным субъектам (информационным агентствам, СМИ, компьютерным системам, базам данных и пр.). Эти информационные субъекты выступают лишь как технологи различного уровня, выполняющие заказ с разной степенью профессионализма. Если нет информационного заказа со стороны государства, они либо сами формируют заказ, исходя из собственных корпоративных интересов, либо реализуют заказы иных корпоративных структур, тем самым способствуя распространению информационного и управленческого хаоса[6].
В силу этого вполне понятен значительной интерес к проблемам информационной безопасности, ибо, кроме указанных причин, зачастую действительно существует реальная и потенциальная угроза для осуществления жизнедеятельности той или иной конкретной социальной системы, исходящая от внешних систем и/или внутренних подсистем посредством связи с ними через информационные каналы. Причем, это положение дел и имеющаяся здесь тенденция обусловлены объективными многовековыми закономерностями: всякий социальный организм в условиях жесткой конкуренции с другими (например, конкуренции между предприятиями, странами и т.д.) стремится разузнать секреты противоположной стороны, завладеть ценной информацией, использовать информационные каналы для внедрения вредоносной (для противника) информации в целях обеспечения собственного превосходства и, в конечном счете, выживания.
Указанная закономерность является косвенной иллюстрацией к рассмотренному выше свойству социальных объектов – стремлению к экспансии (в данном случае информационной). Ситуативные же цели информационного воздействия могут быть различными – копирование (кража), уничтожение информации у конкурента, внедрение нужной информации и так далее. Примеров того, что некоторые внешние системы или внутренние подсистемы действительно способны наносить ущерб данному объекту посредством информационного воздействия достаточно много.
Считаем поэтому, что есть все основания исследовать выделенный аспект с позиций рассмотрения такого принципа организации информации в современном обществе, как принцип открытости, который полагается основным и является специфическим (информационным) вариантом принципа свободы. К проблеме открытости информации можно подойти с различных сторон. Стремясь уйти от отвлеченных рассуждений, сначала сконцентрируемся на прикладном аспекте открытости – ее связи с проблемой информационной безопасности общества.
Как уже отмечалось, подход к пониманию безопасности как защите от угроз является сегодня основным и, более того, официально принятым. Причем, это понимание, на первый взгляд противоречащее международным нормам, закрепляющим право человека на информацию[7], на сегодня достаточно отчетливо аргументируется как неизбежная реальность. Информационная безопасность при этом рассматривается чаще всего как либо часть комплексной системы безопасности[8], либо как один из важнейших аспектов интегральной безопасности и понимается как система защиты от информационных угроз. В рамках этого подхода существуют соответствующие определения информационной безопасности.
Так, по отношению к государству и обществу официальными формулировками таких определений являются следующие: «Информационная безопасность — это состояние защищенности информационной среды общества, обеспечивающее ее формирование, использование и развитие в интересах граждан, организаций, государств»[9]; «под информационной безопасностью Российской Федерации понимается состояние защищенности ее национальных интересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства»[10]. Или еще одно определение: «Под информационной безопасностью понимается защищенность информации и поддерживающей инфраструктуры от случайных или преднамеренных воздействий естественного или искусственного характера, чреватых нанесением ущерба владельцам или пользователям информации и поддерживающей инфраструктуры»[11].
Таким образом, информационная безопасность в рамках государства, ведомства, учреждения, предприятия, организации трактуется как совокупность политических, правовых, организационных, технических, программных и иных мер по предотвращению утечки каких-либо данных и/или регламент распространения этих данных, недопущение проникновения вредоносной информации. Все это вместе взятое, как видим, основывается на парадигме защиты информации посредством ее закрытия, ограничения доступа и т.п. И такой подход имеет давнюю историю. Так, человечеству издавна известно понятие тайны, хранителями которой были жрецы, шаманы, святые и другие категории духовных избранников.
Сегодня доминируют другие информационные системы и другие типы механизмов защиты. Понятно, что существует достаточно большой арсенал средств защиты информации, постоянно совершенствуемый по мере развития средств доступа (в том числе несанкционированного) к информации и способов ее проникновения в те или иные системы. Экспансивное развитие средств проникновения в чужие информационные системы и, наоборот, защиты своей информационной системы от чужеродного проникновения в какой-то период начинает превращаться в свою противоположность. Речь идет в первую очередь о том, что в погоне за средствами защиты информации органы управления социальными системами начинают утрачивать основную целевую (смысловую и задачеобразующую) функцию информационной безопасности.
Действительно, обеспечение безопасности, в том числе информационной, есть деятельность, направленная на пресечение угроз жизнедеятельности тому или иному социальному организму (личности, организации, предприятию, государству), то есть деятельность, призванная способствовать полноценному и оптимальному функционированию и развитию данной социальной системы.
Что же происходит на самом деле? Процедуры по защите информации на сегодня в российском пространстве привели к тому, что и без того слаборазвитые информационные системы различных предприятий, организаций, ведомств и служб государства полностью изолированы друг от друга, они создаются совершенно автономно, на различных принципах, различными группами специалистов, не способны к взаимодействию друг с другом, замкнуты в себе и не способствуют развитию единого информационного пространства. Казалось бы, именно это и есть способ обеспечения защищенности информации и решения проблемы безопасности. Однако, во-первых, на самом деле о действительной защищенности сегодня говорить не приходится: продаются и теряются государственные тайны стратегического масштаба, что уж говорить о более мелких эпизодах, наносящих ущерб государству или фирме. Во-вторых, и это главное, оказывается ошибочной сама стратегия (парадигма) такого построения системы защиты информации. Эту парадигму понимания информационной безопасности можно назвать метафизической, односторонней, поскольку в ней не учитывается в полной мере сущность и объективные свойства информации вообще.
Действительно, такое (метафизическое) понимание информационной безопасности предусматривает насильственную установку барьеров и препятствий и запрещение взаимного проникновения информации между различными информационными слоями. Однако рано или поздно такая концептуальная посылка ведет к катастрофе использующего ее социального субъекта, поскольку ограничивает возможности наличных и потенциальных информационных ресурсов для обеспечения управления социальными системами и процессами[12].
Такой поворот в обсуждении проблемы подводит к естественному с точки зрения философии выводу: информационная закрытость и информационная открытость находятся в диалектическом единстве и в постоянном противоречии, и лишь их единство может обеспечить состояние информационной защищенности и безопасности социального субъекта, и в целом – управления на основе информации. Эти понятия, как полюса магнита, не могут существовать отдельно; это две стороны одной медали. Иными словами, всякая социальная система должна иметь свою меру открытости и свою меру закрытости для обеспечения своей безопасности. Поэтому открытость информации есть такая же мера безопасности системы, как и закрытость.
Следующий, теперь уже методологический аспект. Как было показано выше, при метафизическом понимании информационной безопасности она подразумевается как часть, внутренний элемент безопасности вообще. Это серьезная методологическая ошибка. Представляется, что информационная безопасность, исходя из общих свойств информации, обладает проникающим влиянием на все иные элементы и составные части безопасности. Безопасность может обеспечиваться системой, состоящей из элементов, каждый из которых будет безупречно работать, но в целом безопасность не будет обеспечиваться, и в первую очередь из-за отсутствия информационного взаимодействия.
Поэтому полагаем, что информационная безопасность и комплексная безопасность не находятся в состоянии господства-подчинения. Это взаимно пересекающиеся, но не покрывающие друг друга полностью области. И как только мы понимаем это, то оказывается, что информационная безопасность и безопасность вообще должна обеспечиваться, в том числе, информационной открытостью и формированием технологий открытого информационного взаимодействия, которые порой являются единственно надежной и действительной защитой.
В связи с этим можно утверждать о том, что информационная открытость – это вовсе не раскрытие государственных (ведомственных, коммерческих и других) секретов, а понимание того, что запретами и барьерами в общем случае ни секретов не сохранить, ни самого объекта не защитить от нежелательных (например, деградационных) процессов.
Необходимо глубокое понимание того, каким образом осуществляется информационное взаимодействие. Нужна увязка целей сохранения данных с другими информационными потоками. Ибо общество с непроникающими информационными потоками теряет свою рациональность, конструктивизм и в итоге разрушается. Это является важным аргументом для рассуждений об информационных потоках и полях информации как объектах социального управления.
В качестве принципов организации системы информационной деятельности могут быть предложены следующие методологические основания: принципы полноты, достоверности, направленности информации; принцип обеспечения прогностического характера информации; диалектика открытости и закрытости; организационные принципы – ориентация на развитие; принцип активного управления; принцип универсальности и совместимости сочетаемости информационных массивов и потоков, единообразия информационных технологий и методов. Однако реализовать эти принципы в практике социального управления непросто, особенно в государственном масштабе, поскольку им будут противодействовать другие социальные субъекты, заинтересованные в продлении существования ситуации «управляемого хаоса».
Совершенно понятно, что на сегодня принципиальным моментом является реализация универсального подхода в работе с информацией, что предполагает выбор единой основы и единых принципов обращения информации. Несоблюдение этой позиции привело и продолжает приводить к колоссальным непродуктивным затратам формирования информационных конструкций единого предназначения на основе разных программ, несовместимых друг с другом.
Другим существенным принципом управления информацией должен быть принцип «предвидения» изменений в информационной системе и системе управления информацией. В этой системе должна быть заложена такая гибкость, которая обеспечила бы учет требований централизованного управления и, одновременно, могла легко адаптироваться к структурным или организационным изменениям, происходящим в жизни, обеспечивать преемственность на основе сохранения наиболее оптимальных функциональных компонент информационной системы. Должна также быть обеспечена система учета персональных особенностей объекта, но при условии, чтобы все эти объекты (отрасли, предприятия, регионы, персоны) «говорили» на едином информационном языке. Это означает, что информация, «излучаемая» объектом, должна быть в большей или меньшей степени унифицирована. В этом случае она может быть конвертирована в требуемый формат и использована в качестве средства социального управления в социетальном масштабе.
Общей идеологией работы с информацией, как уже подчеркивалось, является информационная открытость как элемент здорового и нормально функционирующего общества, его политики, экономики, финансов и т.д. Это обеспечивает предсказуемость социальных действий и процессов. Однако в нашем обществе до сих пор недостаточно развиты информационные системы, хотя потребность в информации возрастает с каждым днем. Тем не менее, решать возникающие проблемы приходится уже сегодня, что вынуждает взглянуть на ситуацию несколько иначе.
На основе обозначенных принципов должны разрабатываться механизмы управления информацией: управление базами данных, информационными потоками, информационными полями. Осуществление анализа информации также предполагает оптимизацию информационных полей и потоков, в первую очередь формирование банков данных и систем управления базами данных. В соответствии с этими целями, принципами и механизмами должны формироваться организационные информационные структуры не только для организации доступа к информации, но и информационные структуры, организующие саму информацию, обеспечивающие процессы ее производства и функционирования. Нужны механизмы работы с информацией, реализующие технологию работы с ней, в том числе потоков, уровней – подачи, аналитической проработки, подготовки, обработки и т.д.[13].
Одним из ключевых моментов управления информацией на сегодняшнем этапе является управление существующими базами данных и формирование новых. Здесь возникает множество социальных проблем, поскольку базы данных на сегодня один из самых востребованных продуктов информационной деятельности, они развиваются, продвигаются на рынках. Однако здесь опять же нет скоординированности, существующая разобщенность и разнотипность, устраивавшая на первых порах, становится серьезной проблемой, приводя как к перезатратам интеллектуального и материального потенциалов, так и к тому, что при формировании государственных принципов работы с информацией многие ее аспекты окажутся просто ненужными.
Кроме того, для проведения любого аналитического исследования необходимо собрать и классифицировать исходные данные. Это особенно важно, если изучаются различные аспекты общественных процессов, а для автоматизации анализа используется вычислительная техника. Подобное сочетание предмета анализа (социальные процессы) и используемого средства анализа (компьютерная техника) требует решения непростых задач формализации информации об общественных отношениях, обеспечения полноты и четкости данных, создания однозначных алгоритмов их обработки. Существующие технологии автоматизированного хранения, обработки, анализа трудноформализуемых данных (таких, как реляционные банки данных, программы контекстного и индексируемого поиска и статистической обработки текстовых файлов, гипертекстовые поля) не учитывают многоуровневость и направленность связей между реальными объектами, а также динамику изменения как самих объектов, так и связанных с ними процессов и явлений. В силу этого с их помощью удается решать лишь частные задачи изучения социальных отношений.
В связи с этим в качестве универсального метода исследования общественных явлений может быть предложено имитационное моделирование, основанное на объекто-ориентированной технологии.
Под имитационной моделью понимается модель, сохраняющая с требуемой наблюдателю степенью адекватности логическую структуру системных явлений и процессов, а также характер и структуру информации о состоянии и изменениях системы и составляющих ее элементах и отношениях. Вообще говоря, имитационная модель – это объектная модель данных, имеющая определенную минимальную опорную структуру, которую пользователь может дополнить и расширить с учетом специфики решаемых задач, а также базовых методов обработки[14].
Так, построение имитационных моделей целесообразно для организации хранилищ данных в составе экспертных систем и систем поддержки принятия решений, так как это позволяет наиболее адекватно описать окружающую действительность. Это объясняется тем, что имитационное моделирование – универсальная технология изучения трудноформализуемых данных, позволяющая подвергнуть их автоматизированной обработке и анализу.
Базы данных, построенные по принципам имитационных моделей, основанных на классической реляционной схеме, получили широкое распространение на Западе. Там фиксируется информация об объекте или субъекте, для которой характерны линейные зависимости между ее модусами во времени. Таким образом, совокупность аккумулируемых данных оказывается жестко структурированной, а изменения в этой структуре носят преимущественно лишь количественный характер.
В условиях России (для которой стохастичность социальных изменений продолжает оставаться характерной чертой) при описании реального объекта складывается иная ситуация. Оказывается, что даже если получить всю доступную информацию об объекте, все равно некоторые его проявления остаются необъяснимыми. Такая информация определяется как слабоструктурированная, то есть в реляционных таблицах будут незаполненные ячейки и нужны дополнительные ресурсы для их обработки.
Впрочем, наличие пустот (то есть отсутствие информации) у нас в стране на самом деле лишь кажущееся. Информация есть, но весьма специфическая — нерегулярная, неточная и потому более сложная, но именно она на самом деле вскрывает истинные причины тех или иных социальных процессов. Иными словами, чтобы принять управленческое решение сегодня нужно обрабатывать слабоструктурированную информацию, которая характеризуется высокой степенью сложности. Эта сложность задается самим объектом – носителем информации, который функционирует в условиях неопределенности. Неопределенность же – это, прежде всего недостаток объективной информации, в условиях которого вынужден действовать субъект коммуникативной деятельности.
Таким образом, суть проблемы заключается в том, что для адекватного понимания ситуации и «снятия» неопределенности нужен анализ не только свойств конкретных объектов, но еще и взаимосвязей между этими свойствами: как явных, так и латентных; как горизонтальных, так и вертикальных. Эта проблема имеет чрезвычайную актуальность, т.к. ее адекватное решение обусловливает не только устойчивость социального объекта на траектории развития, но и его информационную безопасность как одно из важнейших условий данной устойчивости.
Таков, в общих чертах, вариант оснований понимания сущности информационной безопасности, которые, как представляется, не входят в противоречие с действительностью. Выявление данных оснований может позволить в дальнейшем, на основе предложенного понимания сути информационной безопасности как аспекта деятельности, развернуть и конкретизировать исходные категории и понятия в стройную систему адекватную самой действительности и ее конкретным проблемам.
Завершая данный раздел, еще раз акцентируем внимание читателя на следующих ключевых аспектах рассмотренных здесь проблем.
Итак, один из поставленных здесь вопросов связан с общественной потребностью в оптимальном конструировании социальной информации, циркулирующей в обществе, изучении регулятивного потенциала коммуникативных отношений, его рациональном использовании, блокирования или уменьшения негативных последствий развития средств массовой коммуникации, повышении социальной эффективности коммуникативной регуляции.
Кроме того, мы обосновали то обстоятельство, что чем активнее используется обратная связь в процессе информационного взаимодействия, тем оно эффективнее. Данное положение актуализирует не только базовый императив современного коммуникационного менеджмента, в центре которого положена презумпция опережающего субъект-субъектного взаимодействия, направленного на гармонизацию информационной среды и социальных взаимосвязей, но и основной принцип информационной безопасности, а именно, сбалансированность позиций «открытости» в процессе коммуникации.
Сама же информационная безопасность рассматривается как специфическая совокупность условий существования субъекта, контролируемая им. В свою очередь, обеспечение безопасности есть процесс создания благоприятных условий коммуникативной деятельности – процесс овладения субъектом необходимыми условиями собственного существования.
Кульминируя эти положения, мы настаиваем на том, что они в своей совокупности составляют еще один масштабный топос в структуре теоретико-методологической базы информационной аналитики, которая в данном случае была предметно сориентирована на решение проблем информационной безопасности в функционировании сложного социального объекта. По сути, здесь идет речь об управлении процессами в коммуникативной среде с целью обеспечения безопасного, бесконфликтного, устойчивого развития данного объекта. Эта цель может быть достигнута, в частности, средствами информационных технологий, поддерживающих не только коммуникативные связи объекта со средой, но и различные формы и порядки позиционирования его социальности в целом.
[1] См.: Иващенко Г.В. О понятии «безопасность» //Credo. Теоретический философский журнал.- № 24, 2005<http/www/Credo.ru>
[2] См.: Урсул А.Д., Романович А.Л. Концепция устойчивого развития и безопасность. // Информационные ресурсы России.- № 6, 2004.- С.12.
[3] Аннан К.А. Предотвращение войн и бедствий: глобальный вызов растущих масштабов: Годовой доклад о работе ООН за 1999 год. – Нью-Йорк, 2000. – С. 17.
[4] Иващенко Г.В. Указ. соч.
[5] См.: Иващенко Г.В. Указ соч.
[6] См.: Лобанов С.Г. Хронико-событийная информация как социальный феномен. Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук./ Научный руководитель проф. А.Б.Курлов.- Уфа, 2003.- С. 97.
[7] Право каждого человека на информацию провозглашено во «Всеобщей декларации прав человека» от 10 декабря 1948 г. (ст.19), закреплено в Европейской «Конвенции о защите прав человека и основных свобод» от 4 ноября 1950 г. (ст.10) и в «Международном пакте о гражданских и политических правах» от 19 декабря 1996 г. (ст.19). Кроме того, в самих вышеперечисленных международно-правовых актах содержатся статьи (соответственно 12-я, 8-я и 17-я), устанавливающие определенные пределы в пользовании этим правом. Такими пределами в данных случаях являются права каждого человека на уважение его личной и семейной жизни, тайну корреспонденции, уважение чести и достоинства. Эти международно-правовые установления призваны обеспечить баланс, динамическое равновесие между свободой слова, печати, правом на информацию, с одной стороны, и защитой частной жизни человека, ее информационной составляющей, – с другой и, в принципе, полагается, что национальные законодательства должны быть приведены в соответствие с этими международными нормами.
[8] По поводу обеспечения комплексной безопасности государства, организации, личности предпринимаются даже попытки оформления нового научного направления, которое даже получило название «секьюритология», и под которой понимается «наука о безопасности жизнедеятельности человечества и человека». См.: Ярочкин В., Родионов Б. Секьюритология. Учебное пособие. – М.: Ось-89, 1998. – 190 с.; Ярочкин В. Система безопасности фирмы. – М.: «Ось-89», 1998. – 190 с.; Ярочкин В.И. Информационная безопасность. Учебное пособие для ВУЗов. – М.: Летописец, 2000. – 398 с.
[9] Закон Российской Федерации «Об участии в международном информационном обмене».
[10] «Доктрина информационной безопасности Российской Федерации». Данная доктрина утверждена Президентом Российской Федерации В.В. Путиным 9 сентября 2000 г. № Пр-1895.
[11] Бетелин В., Галатенко В. Информационная безопасность в России: опыт составления карты.// Джет-Инфо он лайн.- №1.(56). 1998. Электронный ресурс <http:/www.jetinfo.ru>
[12] Лобанов С.Г. Указ. соч.- С.101.
[13] См.:Теоретико-методологические основы системных информационно-аналитических исследований: Монография./ Под ред. А.И. Селиванова. – М.: ИПК РАГС, 2004.- С.68.
[14] Эти положения мы подробно рассматривали в разделах 4.2 и 4.3 этой монографии.