Судьба университетов в Советской России, а затем в СССР первоначально складывалась сложно. Пришедшие к власти большевики подобно якобинцам были сторонниками утилитарного подхода к высшему образованию. Они видели смысл в сохранении и создании узкоспециальных высших школ (институтов), а на университеты смотрели как на буржуазные учебные заведения, оторванные от жизни и практики. В течение 1920-х годов советские правительство сократило количество университетов, а в имеющихся закрывались отдельные факультеты (такие как историко-филологические и юридические), создавались новые, прикладные (аграрные, инженерные), все гуманитарные науки сосредотачивались на факультетах общественных профессий (ФОП). Медицинские факультеты были отделены от университетов и на их базе созданы медицинские институты. В Украинской ССР вообще были закрыты все университеты. Были сторонники уничтожения университетов и в России, к ним принадлежал нарком просвещения А. В. луначарский.
Сейчас на антиуниверситетскую кампанию большевиков смотрят как на результат их «антикультурной идеологии», на самом деле всё сложнее: университеты Российской империи были, как мы выяснили, мультиинститутами госслужбы, то есть они производили госслужащих уже несуществующего государства. Именно поэтому они и не были нужны большевикам. Все же разговоры о буржуазных пережитках были идеологизированием.
Вообще, реформа высшего образования, предпринятая в период с 1917 по 1930 год, объективной своей социальной базой имела разрушение прежней, дореволюционной системы сословий, с одной стороны, и существование в раннем СССР классового общества (пусть кратковременное и урезанное), с другой. В классовом же обществе, в отличие от сословного, высшее образование превращается из правового статуса в набор знаний и компетенций, а учебный процесс демократизируется. В то же время субъективно реформаторами двигало желание построить все наперекор тому, что было в царской России. До революции высшее образование было уделом элиты, выходцев из господствующих эксплуататорских классов. Реформаторы сделали вузы доступными для представителей простого народа, рабочих и крестьян. Вузы дореволюционной России готовили управленцев, чиновников, начальников — эксплуататоров и их обслугу. Пролетарские революционные вузы, по мысли реформаторов, должны были заниматься просвещением народа и, конечно, пропагандой коммунистической идеологии. В дореволюционных вузах царила жесткая дисциплина, авторитарные методы преподавания, казёнщина. Революционные вузы должны быть демократичными, студенты должны сами выбирать предметы, им не нужны экзамены, зачетки, дипломы. Среди преподавателей также не должно быть высших и низших чинов, все они просто научные работники. Экзамены и вообще учебные занятия в дореволюционных вузах способствовали развитию индивидуализма, предполагали конкуренцию между студентами, воспитывали носителей буржуазного мировоззрения. Советские вузы должны воспитывать коллективистов, людей социалистического общества.
В связи с этим в период с 1917 по 1922 год был принят ряд декретов и подзаконных актов, которые в корне изменили российское высшее образование.
Были отменены все вступительные экзамены в высшие учебные заведения и объявлен круглогодичный прием. Для того чтобы стать студентом университета или института, теперь не надо было даже предъявлять аттестат о школьном образовании. Двери вузов открылись для всех желающих (независимо от пола, национальности и т. д.), в любое время, единственным условием было достижение возраста 16 лет (правда, вскоре были введены ограничения для «лишенцев» — представителей бывших эксплуататорских классов). Для подготовки рабочих, не имеющих знаний, достаточных, чтобы элементарно понимать лекции преподавателей и учебники, создали рабочие факультеты (рабфаки), где будущие студенты овладевали материалом средней школы. Были отменены все формы контроля знаний студентов (зачеты, экзамены), а также зачетные книжки, дипломы, свидетельства об окончании вуза. Вузы превратились в просветительские организации, где преподаватели читали желающим лекции на разные темы и проводили для желающих практические занятия (при этом, однако, просвещение сочеталось с установкой на пропагандистскую идеологическую работу). Окончание вуза не давало никаких прав и чиновничьих классов (которые Советская власть и вовсе отменила). Были упразднены все ученые степени и звания в высшей школе. По декрету СнК от 1922 года все работники высшей школы были объявлены научными работниками и были разделены на профессоров, преподавателей и научных сотрудников. Для того чтобы стать профессором, нужно было всего лишь получить от администрации разрешение вести самостоятельный курс или возглавить какое-либо подразделение высшей школы. никакой диссертации для этого защищать не требовалось. Преподаватели и научные сотрудники помогали профессорам, и ими также мог стать кто угодно. Была введена почасовая система оплаты труда.
Обучение в высшей школе сократили до 3, а то и до 2 лет. Был введен
бригадно-лабораторный метод, напоминавший принципы современной Болонской реформы. Согласно нему курсы были сокращены, разделены на обязательные и необязательные, которые студенты выбирали сами (подобные «болонским» курсам по выбору). Задания давались не отдельным студентам, а целым группам («бригадам»).
Вместе с тем либерализация 1920-х годов имела свои ограничения, причем весьма существенные. Споры и разногласия разрешались только в рамках официальной марксистской идеологии, а вместо свободы политических организаций была свобода фракционной деятельности внутри единственной партии — ВКП(б). Кроме того, полнота прав и свобод распространялась не на всех, а только на новых «хозяев жизни» — пролетариев, беднейших крестьян, партийцев. Представители бывших «эксплуататорских классов» (дворяне, священники, чиновники, полицейские, купцы) были лишены многих гражданских прав (начиная с избирательного права и кончая правом на получение высшего образования).
Точно так же государство стремилось поставить вузы под партийный, идеологический контроль и очистить их от «нежелательных элементов» (прежде всего, представителей дореволюционной интеллигенции, допущенных к преподаванию на правах спецов). Были ликвидированы элементы автономии вузов, которой преподавательское сообщество добивалось многие годы до революции. Вузы стали повсеместно государственными и были подчинены наркомату просвещения. Чиновники из наркомата увольняли любого неугодного ректора или профессора, не считаясь с его научной и педагогической значимостью. В вузах открылись партийные и комсомольские организации, которые были ответственны за идеологический контроль и проведение правительственной политики внутри вузов. Были ликвидированы юридические, исторические, философские факультеты как обучающие «буржуазному хламу», прекратилось преподавание древних языков.
При этом к преподаванию стали допускать людей, которые зачастую не получили даже вузовской подготовки. Приоритетным был идеологический критерий, все остальные, в том числе и профессиональные, рассматривались как второстепенные. Появились «красные профессора», любящие покозырять лозунгами вульгаризованного марксизма. Многие из них пришли из партаппарата времен гражданской войны и смотрели на свою деятельность как на продолжение войны с классовым врагом. на профессуру старой генерации смотрели с опаской, подозревали в буржуазности, нередки были доносы и аресты. В конце 1920-х годов прошло несколько публичных процессов, открыто направленных против старорежимной интеллигенции (дело Промпартии, академическое, шахтинское дело).
Было открыто множество новых университетов, как правило, с приставками «пролетарский», «рабоче-крестьянский», «коммунистический», однако ни соответствующих помещений, ни библиотечного фонда, ни квалифицированных преподавателей у них не было (в этом плане они напоминали так же стихийно возникавшие коммерческие вузы 1990-х, многие из которых размещались в зданиях детсадов). В то же время велась активная компания против старых «классических университетов», которые были объявлены рассадниками буржуазной культуры. В пролеткультовской горячке на Украине были вообще закрыты все университеты, в России их число сократили.
К началу 1930-х годов в СССР произошли серьезные изменения. Фактически в 1930-е были уничтожены два последних сохранившихся дореволюционных сословия (патриархальное общинное крестьянство — в ходе коллективизации — и старорежимная интеллигенция в лице «ленинской гвардии» — в ходе партийных чисток). Государство уничтожило класс нэпманов в городе и кулаков в деревне. Исчезли ограничения для лишенцев, видимо, в связи с тем, что они перестали представлять какую-либо опасность.
Оформилась специфически советская система сословий (рабочие, колхозные крестьяне, служащие). Именно это стало глубинной причиной новой консервативной реформы образования, прошедшей в 1931— 1938 годы. Вузы снова должны были заниматься сословной социализацией, только теперь они воспроизводили новые советские сословия. Вместе с тем на уровне идеологии эта реформа обосновывалась тем, что либерализация вузов в 1920-е годы привела к падению квалификации абитуриентов, студентов, выпускников и преподавателей, к профанации высшего образования. Представители агитпропа уверяли, что деньги, которые государство тратит на высшее образование, оказываются выброшенными на ветер. Вместо 3 лет студенты учатся по 7 и 8. Большинство бросает учебу, по некоторым специальностям до последнего курса доучиваются от 3 до 5% студентов. Выпускники не имеют хороших профессиональных знаний и не могут работать по специальности. Это было правдой. Особенно это стало заметно в конце 1920-х, когда страна взяла курс на индустриализацию. Для строительства Днепрогэса и Магнитки пришлось привлекать зарубежных, прежде всего, американских инженеров, выпускники отечественных вузов не справлялись с работой (так, консультантом Днепростроя был американский проектировщик Хью Купер, кстати, получивший за ДнепроГЭС от советского правительства орден Трудового Красного знамени). но это была не вся правда, потому что сталинская реформа предусматривала и ужесточение дисциплины, идеологического контроля.
Обратимся к этой реформе. 19 сентября 1932 года было принято Постановление ЦИК СССР «Об учебных программах и режиме в высшей школе и техникумах». В нем наряду с успехами советской высшей школы (увеличение количества вузов и студентов, увеличение в среде студенчества выходцев из рабочих и крестьян, коммунистов и комсомольцев) упоминались и недостатки. Главным из них признавалось низкое качество выпускников. В постановлении откровенно говорилось, что выпускаемые инженеры по уровню не выше техника. В связи с этим предусматривались следующие меры:
- увеличение объемов учебных программ, установление твердых учебных планов, последовательности предметов, соответствия изучаемых предметов специальности, увеличение количества часов на общетеоретические предметы, введение спецкурсов на старших курсах;
- увеличение сроков обучения (в техникумах до 4 лет, в вузах — до 5);
- введение обязательной производственной практики по специальности;
- отмена бригадно-лабораторного метода, коллективных оценок, введение в качестве обязательных форм занятий лекций, семинаров, лабораторных работ, системы дифференцированных индивидуальных оценок знаний, обязательных экзаменов и зачетов в ходе двух ежегодных сессий (зимой и летом);
- возвращение вступительных и выпускных экзаменов, установление дипломных проектов на последних курсах, возвращение дипломов об окончании вуза и техникума;
- лишение студенческих организаций права вмешиваться в учебный процесс, подчинение всей учебной деятельности вуза директору (ректору), назначаемому наркоматом, а на уровне факультетов — деканам и завкафедрами, назначаемым наркоматам, которые следили и за работой студентов, и за работой преподавателей;
- создание в вузах аспирантуры для подготовки научно-педагогических кадров;
- прикрепление преподавателей к одному основному месту работы и перевод их с почасовой на тарифную систему оплаты труда;
- создание при ЦИК комитета по высшей школе, который занимался бы утверждением номенклатур специальностей, учебных программ и планов, контролем за деятельностью вузов.
В 1933—1938 годах реформа высшей школы была углублена. В 1937 году СнК СССР выпустил постановление «Об ученых степенях и званиях», которое ввело в СССР две ученые степени — кандидат и доктор наук и три ученых звания — ассистент, доцент, профессор. Решения о присуждении ученых степеней принимались после успешной защиты диссертации советами тех вузов и научных институтов, которые входили в специальный список, созданный комитетом по высшей школе. Эти решения были недействительны без утверждения специальным государственным органом — всероссийской аттестационной комиссией (ВАК) при СнК СССР, которая кроме того присваивала и ученые звания. Для ведения в вузах самостоятельных курсов, приема зачетов и экзаменов теперь обязательно было получение ученой степени (проведение практических занятий без права приема зачетов и экзаменов доверялось ассистентам без степени).
В 1938 году был принят типовой устав советского вуза, в котором окончательно были закреплены результаты указанной реформы. Был официально упразднен классовый подход к образованию: право на получение высшего образования получили все граждане СССР, независимо от социального происхождения. Студентам выдавались студенческие билеты и матрикулы (зачетные книжки) единого образца. Государственные стипендии полагались практически всем успевающим студентам; за плохую учебу и плохое поведение, напротив, теперь полагалось отчисление из вуза. Абитуриенты, имеющие по основным предметам оценку «отлично», получали право на зачисление в вуз без экзаменов, выпускники, окончившие вуз с отличием, — преимущественное право на зачисление на вакантные должности по специальности, на зачисление в аспирантуру и на заграничные научные командировки. Вузы были подчинены отраслевым наркоматам, которые назначали директоров (ректоров).
В вузах продолжали существовать партийная комсомольская и профсоюзная организация, их представители (в том числе и студенты) входили в совет вуза, однако участие студентов в управлении вузом было теперь символическим.
Итак, в ходе сталинской реформы 1932—1938 годов сложилась советская высшая школа в ее классической форме, в которой она просуществовала вплоть до эпохи перестройки и либерализации. Она не копировала западную высшую школу и существенно отличалась от последней. Советская модель была ориентирована на пользу для государства, на сословную социализацию. В ней на первом месте были институты — технические, педагогические, сельскохозяйственные, которые готовили специалистов для промышленности, сельского хозяйства и сферы образования. Университеты играли подчиненную роль: прежде всего, они обеспечивали школы, техникумы, институты педагогами общетеоретических дисциплин. Учеба была своеобразным служением государству, за хорошее выполнение которого полагалась награда — академическая стипендия, а за плохое — наказание, вплоть до отчисления из вуза (на Западе в то время существовали лишь адресные стипендии для нуждающихся, не зависящие от успеваемости, отчисление также было редкостью; если человек был готов платить за обучение, он мог учиться сколько ему угодно). Советские вузы были включены в систему планового хозяйства: они принимали абитуриентов в согласии с государственным планом, куда закладывалось необходимое количество специалистов того или иного профиля, и сдавали специалистов по общенациональному плану распределения — для конкретных предприятий и учреждений. Кроме того, через вузы государство раздавало необходимые для работы в определенной отрасли знания и умения и само высшее образование как правовой статус, позволяющий занять определенную должность в хозяйстве, в госаппарате и т. д. Учеба в вузе также была организована плановым способом и регулировалась единым для всех, стандартным учебным планом, утверждаемым наркоматом. Ему подчинялись и студенты, и преподаватели.
Нельзя не отметить, что такая раздаточная модель высшего образования, отличная от западной, в то же время представляла собой органическое развитие российской дореволюционной высшей школы. Ведь те же академические стипендии или распределение после вуза придумали не большевики, эти механизмы существовали уже в императорских университетах. Там, напомню, студенты разделялись на своекоштных (которые сами платили за образование) и казеннокоштных (которые учились за счет государства). Вторые получали государственную стипендию, конечно, при условии их хорошей учебы, но зато после окончания университета стипендиаты должны были отработать 6 лет там, где укажет министерство народного просвещения, которое курировало университеты (как правило, учителем в гимназии). Кроме того, наличие двух ученых степеней, как уже отмечалось, тоже было давней российской традицией (только до революции степень, аналогичная кандидату наук, именовалась магистром, а кандидатом называли выпускника университета).
В сущности, возвращение к дореволюционной модели высшего образования было связано с тем, что фактически было возрождено сословное раздаточное общество, похожее на дореволюционное, но с иной идеологией и социальной структурой. Поэтому и понадобились вузы как учреждения сословной социализации. Возрождены были институты идеологического контроля, аналогичные дореволюционным. Вместо «общеуниверситетской» кафедры православного богословия, существовавшей в дореволюционном университете, возникли такие
же общеуниверситетские идеологические кафедры — истории партии, марксистской философии, научного коммунизма, научного атеизма, политэкономии. Роль инспектора в советском вузе стал выполнять начальник первого отдела, как правило, отставной офицер госбезопасности.
Советская модель высшей школы оказалась оптимальной и с точки зрения практической эффективности, и с точки зрения соответствия национальной ментальности. Она сыграла немаловажную роль при проведении в стране культурной революции и индустриализации.
Создав новую модель высшей школы, правительство взяло курс на расширение сети университетов, реабилитировав университетское образование как таковое. С самого начала реформы на самом высоком уровне раздаются голоса об укреплении университетов как центров науки, взят курс на создание новых университетов. В 1931 году вышло соответствующее постановление СнК, которое возлагало на университеты функцию подготовки специалистов для нИИ и лабораторий, а также преподавателей вузов, техникумов и старших классов средних школ.
С 1930 по 1940 годы были созданы университеты в Узбекистане, Казахстане, на Западной Украине, в Молдавии. К 1940 году в СССР было 29 университетов. С 1940 по 1990 годы система университетов расширяется, открываются университеты во всех крупных городах, в столицах союзных и автономных республик. К началу 1980-х годов в СССР было 65 университетов, где обучались около 600 000 студентов (из более чем 800 вузов по всей стране).
Советский университет не был собственно университетом в западном смысле слова. Он так же, как и университет императорский, был мультиинститутом. Преподаваемый на всех факультетах блок идеологических дисциплин — философия, история партии, политэкономия — не связывал его воедино, наподобие философии в гумбольдтовском университете. В СССР под именем философии или политэкономии преподносились догматические псевдонауки, где свободный интеллектуальный поиск был не только невозможен, но и чреват опасными последствиями. Эти дисциплины имели идеологический государствообразующий характер, а вовсе не научный академический характер. Университетское самоуправление также, хотя и было провозглашено, фактически отсутствовало. И даже право на возведение в ученые степени было отобрано у факультетов и передано государственным органам.
Советский университет был раздаточным вузом. Прежде всего, он раздавал высшее образование как правовой статус. В Советском Союзе, правда, не было единой «Табели о рангах», как в Российской империи, но существовали многочисленные тарифные сетки, квалификационные справочники должностей и т. д. В них было отражено, какая квалификация должна быть у претендента на ту или иную должность, дающую тот или иной оклад. Специальная квалификационная комиссия рассматривала квалификацию работника, устанавливала его разряд и полагающуюся ему заработную плату. Для занятия ряда должностей одним из обязательных условий было наличие высшего образования. К ним относились не только должности, требующие специальных профессиональных знаний (врач, учитель, инженер), но и практически все руководящие должности на предприятиях, в учреждениях, а также должности командного состава в правоохранительных органах, вооруженных силах и т. д. Таким образом, высшее образование в СССР, как и в дореволюционной России, было не просто набором знаний и компетенций, но и ресурсом, наличие которого повышало статус его обладателя и даровало ему определенные привилегии.
Советский университет осуществлял и раздаток знаний: свобода учебы и преподавания в нем отсутствовала и научно-образовательный обмен был невозможен.
Более того, раздаточные механизмы в советском вузе не просто воспроизводили дореволюционный университетский раздаток, они делали его тотальным и массовым (собственно, поэтому можно говорить о высшем образовании в СССР как о массовом образовательном раздатке). Так, академическая стипендия стала уделом не только узкой группы студентов, но и всех успевающих студентов, а государственное распределение по окончании вуза вообще распространилось на всех. В СССР начали планировать прием студентов, выпуск специалистов, чего не было в Российской империи. Внешне университет больше стал напоминать высшие учебные заведения Запада (были отменены мундиры студентов и преподавателей, разрешена общественная жизнь — студенческие кружки по интересам, самодеятельность, преподаватели лишены официальных званий госслужбы) но фактически раздаток только укрепился.
Рассмотрим основные сдачи и раздачи советского университета.