1.3. Аксиологические зависимости в политологии

Анализ организации  различных государств и политической системы любого общества. Вместе с тем, показывает, что традиционный системный подход к рассматриваемому объекту исследований не достаточен. Это утверждение основано на том, что мы имеем дело с особой социально-политической системой, целью которой является не только компоненты или элементы материальной культуры, но и важнейшее значение имеет целевая функция духовной культуры той или иной цивилизации, в рамках которой развивается любое из анализируемых государств. Эта особенность и предопределяет специфику системного подхода к организации государства.

Политология, как выше уже было отмечено, опирается в своих исследованиях не только на данные естественных наук, но и социологии, которая изначально рассматривает в центре любого общества, группы или социального процесса «человека политического». Государства, создаваемые людьми «есть полное отражение природы человека; каков человек, таково и государство. Познать государство – значит познать человека и наоборот[1].

Отсюда следует, что в любом политологическом исследовании прямо или косвенно необходимо учитывать  главное свойство дуализма человека и общества – соединение в их природе материального и духовного начала. Такое единство и борьба противоположностей человеческой природы в полный рост ставит проблему преодоления субъективизма ценностных или аксиологических ориентаций в политической науке.

         Аксиология, как учение о ценностях, находит свое проявление в политологии путем формирования духовной идеи государства, в изучении взаимосвязей идеологии и политики, в оценке критериев нравственности  политики, в возможностях выбора и применения различных политических технологий для преобразования системы государственной власти и во многих других решениях задач политического регулирования.

         Формирование духовной идеи государства в целях обеспечения его долговечности должно опираться на традиции культуры народа, созданных им материальных и духовных ценностей в долгом  движении по пути прогресса цивилизации. Дух народа, традиции его духовной культуры в многогранном своем проявлении от предметной или технической культуры, до религиозных и философских представлений предопределяет особенности экономики, политики, государственного устройства, права, обычаев, норм поведения, взглядов и мировоззрения людей.

Любое государство, рассматривая любые способы организации людей по достижению целей своего прогресса, должно опираться не только и не столько на силу принуждения, сколько на силу убеждения, авторитета властных структур и правителей, который обеспечивается доверием насе­ления к организующей деятельности государства:

• по защите населения от войн, стихийных бедствий, политических и экономических экспансий сопредельных государств и других внешних сил;
• по обеспечению внутреннего развития культуры государства,  сохранению и укреплению единства и целостности страны, развитию государственного строя в обеспечение общего блага.

Духовные ценности  в аксиологии по разному относятся к прошлому, настоящему и будущему. Они дифференцируются не только в текущей жизне­деятельности человека, осмысленность которой формулирует господствующая «гражданская религия» или мораль общества, которая призвана цементировать, удерживать от распада его социальные группы.

Духовные ценности человека видоизменяются при его взгляде на прошлую и даже позапрошлую жизнь предков – нравственные, достойные подражанию ценности, приписываемые предкам, воспеваются в мифологии: сказах, сказаниях, былинах, обрядах и других фольклоризмах.

Духовные ценности относятся и к будущей жизни, которую люди, реформаторы, политические партии и другие, не наделенные государственной властью «политические технологи» общества, проектируют как комплекс притягательных смыслов лучшей жизни. Их перспективная идеология спасения мира от зла насильственными или ненасильственными методами предполагает разработку средств достижения локальных нравственных ценностей, представленных в политических программах, планах, социальных или политических технологиях.

В прошлом столетии в наибольшей мере потрясли человечество  идеологии коммунизма, либерализма, сионизма, социализма, фашизма. Им предшествовали не менее значимые по социальным последствиям своего осуществления идеологии:

•  буржуазных революционных ценностей LIBERTE, EGALITE,  FRATERNITE;

•  антиклерикальной реформации 16 века в Западной Европе, начало   которой в 1517 году положили 95 тезисов Мартина Лютера;

•  экспансионистские геополитические технологии: колониализма, доктрины Монро (США), антироссийские планы Палмерстона (Великобритания) и Парвуса (Германия),  антигерманские планы Дауэса, Юнга и другие.

Духовные ценности являются основой не только идеологии или «гражданской религии», но также относятся к культам «послебудущего» обитания человека или близких ему людей в сакральном мире. Мировые религии: ведийская, джайнизма, буддизма, индуизма, ислама, иудейства, христианства, авестийская религия, языческие культы (греков, римлян, кельтов, славян), даосизма, конфуцианства канонизировали многие духовные нравственные общечеловеческие ценности в виде догматов – целевых установок, регулирующих поведение людей в той или иной цивилизации или культуре.

Значение этих ценностных идеологических установок в организации государства и жизни общества определяется тем, что цель, в том числе и духовной жизни, – это главное организующее свойство движения человека, от которого формулируются все процессы цивилизационной деятельности.

Система ценностей, которыми руководствуется в своей деятельности  «человек политический»,  в этом плане чаще всего строится индивидом по различным лексикографическим принципам, которые меняются в зависимости от оценки нравственных норм и правил самим человеком в зависимости от его уровня культуры в конкретной цивилизации.

Так тезаурус духовных ценностей в лексикографии традиций позапрошлого оцениваетнравственные принципы предков: справедливость, величие, разумность или рассудительность, нравственные начала и нравственные устои, красоту, смелость, совестливость, скромность и другие ценности, обеспечившие добрую славу делам «прародительским».

Традиции культуры и культ почитания предков у многих народов мира всячески поддерживали такую добрую славу своих прародителей:

• от первопредков – демиургов и культурных героев, которые создали для людей различные предметы культуры: огонь, орудия труда, сельскохозяйственные растения, обучили ремеслам, искусствам, ввели правила социальной организации общества,  брачные правила, ритуалы, праздники, прославились многими другими результатами цивилизационной деятельности; 
• до родоплеменных вождей, первых государей и правителей, которые создали первые родоплеменные союзы, явились «отцами–учредителями» государств у различных племен, народностей и народов.

Им и другим родовым, фратриальным и племенным героям народных мифов и сказаний память народа обычно ставила в соответствие борьбу со злом, любовь к родному краю и другие высокие качества. Она не «педалировала», а наоборот, всячески смягчала в памяти людей братоубийство, вероломство, жестокость, коварство и другие, низкие аксиологические свойства «героев того времени». Мифы и их мифологические герои служили тем самым формированию высоко­нравственной духовной идеи  такого первогосударства, обеспечивали притягательность, социальную адаптацию и конформность граждан страны, служили обеспечению единства государства, его долговечности.

 В отсутствии государства многие следовали собственным представлениям о нравственности, каждый сам судил, что морально, а что нет. Такая анархия, не уравновешенная справедливостью общепринятых общественных норм обычного права и законов, могла быть сбалансирована только цементирующей идеей и правовыми механизмами управления государства.

Формирование духовной идеи государства должно полагаться не только на традиции нравственной культуры далеких предков – учредителей государства, но также основываться на моральной оценке предпосылокболее близкого прошлогочеловека:

• использования проверенной временем мудрости, опытности, учености, образованности, благородства, порядочности, воспитания и образования, ис­полнения договоренностей, привычек, умения, щедрости, с одной стороны, и уклонения от глупостей, возможных бедствий, дурной молвы, несчастья, порочности, блуда,  распущен­ности, расточительности, самонадеянности, самоуверен­ности, своенравия, себялюбия, спеси, трусости, тупости, бесчестья или позора, с другой стороны, того же предмета проявления добра и зла. Такая этическая оценка предопределяет минимизацию нравственных потерь от действий в настоящем, когда человек руководствуется моральной оценкой текущих дел;
• добра (добродетели, добропорядочности, доброты, дружествен­ности), любви, (трудолюбия, любезности, любознательности), веры и надежды, блага (благодеяния, благоразумия), воли, выдержан­ности, проницательности, достоинства, мужества и отваги, находчивости, воздержанности и других возвышенных влечений с одновременной оценкой человеком возможных потерь от ориентации на нравственные противоположности;
• зла и злорадства, несправедливости, подлости, обмана и лжи, ярости и гнева, вожделений, вражды, вреда, заблуждения, зависти, кичливости, наглости, невежества, бездеятельности и бесстыдства.

Моральная дихотомия добра и зла, правильная (с аксиологических позиций данной культуры и цивилизации) оценка человеком и обществом нормативов своих действий осуществляется человеком не без умысла и не без желания получения моральных результатов в будущем;

• приобретения блага (благодарности, благополучия), счастливой жизни, пользы, чести, успеха, почета, награды, уважения, удачи, удовлетворения чувства собственного достоинства;
• устранения бедности, нужды, возмездия, наживы, переживаний, расплаты, раскаяния и других нежелательных моральных результатов.

Высшее, на что человек рассчитывает в «послебудущем» своем обитании, содержится в мифологии ценностей  воздаяния, которая является продуктом культуры любой цивилизации, религиозных верований различных народов.

Идея воздаяния за праведную высоконравственную жизнь проходит красной нитью через теологию и мистику – это и авестийский ray (богатство, счастье), и древнеиндийский rauis (дар, владение), и христианский рай – место вечного блаженства, обещанное праведникам в будущей жизни.

Нравственные наставления некоторые учителя и наставники народов даже пытались калькулировать, подразделяя поступки и размер воздаяния. Так, например, основная древнекитайская книга даосизма «О поступках и возмездии»[2]  состоит из 212 кратких поучений и заповедей, руководящая мысль которых заключается в том, что как за хорошие, так и за дурные дела человек получает наказание или награду от духов Земли и Неба. Такса за различные по нравственной ценности поступки колебалась от 100 дней до 12 лет продолжительности, как собственной жизни, так и  жизни потомков. Бессмертие на Небе обещано было за 1300 добрых дел, а на Земле – всего за 300.

Дуализм сущности человека, аксиология нравственных ценностей решительно сказываются на изучении взаимосвязей идеологии и политики. Уже, видимо, не осталось желающих доказывать ту простую истину, что идеология, равно как и любой продукт нравственного бытия человека, родилась одновременно с религией. Они, как сестры-близнецы, разительно похожи в своих стремлениях к неким идеалам добра, отличают же их претензии на абсолют истины. Если «религия имеет своим содержанием абсолютную истину, и тем самым к области религии относятся  высшие убеждения»[3], то идеология не претендует на абсолютную, не подлежащую проверке земным опытом истину в лице Бога.

Идеологии, вероятно за прегрешения свои, не даровано  бессмертие. Она формирует нравственные светские ценности на общем с религией фундаменте представлений о светлых сторонах человеческой духовной сущности:

•  правды и справедливости, на них  основывался авторитет              индийских  устных преданий  – вед;
•  долга, правды, мудрости – первых моральных принципах в  древнем  Египте;
•   мудрости – канонизированной нравственной нормы граждан     Вавилона и почитателей Будды;
•  добра, святости, чистоты и справедливости – неразрывного  единства нравственных принципов персов, которые дополняли их в Авесте обязательными моральными  нормами правды, справедливости, верности, прилежания и трудолюбия,  сострадательности и  многими другими;
•  справедливости и уважения людей – принципиальных нравственных  ценностей  общения у финикийцев;
•  справедливости и любви – древнейших заповедей у израильтян;
•  любви – у христиан;
•  веры  – исходной абсолютнойценности магометан;
•  благочестия, благоразумия, мудрости, мужества, справедливости  – у древних греков и других народов.

Идеология, основанная на ценностях просвещения общества, в отличие от религии формировала и формирует стержневые,  нравственные ценности на более короткий период в виде некоторого концептуального эталона качества поступков человека, действий социальной группы или общества. Смена такого многомерного морального эталона поведения означает идеологическую ломку общества со всеми вытекающими отсюда социально-экономическими потрясениями, идеологическим расколом, смутой, «замятней» и распадом общества нередко на враждующие между собой части.

 Понимание идеологии разделения общества позволило классикам государственного строительства Римской империи, основанной на политике непрерывного завоевания территорий и населения всеми доступными средствами, даже разработать политический принцип сокрушения строптивых народов – «DIVIDE ET IMPERA» («разделяй и властвуй»). Реализация названного принципа формирования римских политических технологий в первую очередь предполагала идеологи­ческий (межконфессиональный, межнациональный, классовый, родо-племенной, административный и т.п.) раскол или отторжение от целого части населения, вставшей на путь предательства, трусости, разногласия, идеологической смуты.

Нравственные идеологические нормы в древнем Риме культиви­ровались не только в виде неощутимых идей, но и воплощались в виде храмов, статуй, алтарей таких «сущностей» как мир, верность, победа, надежда, свобода, удача, мужество, согласие, целомудрие, благочестие[4].

Конец римской республики связан с изменой этим идеологическим символам-принципам. «Падение гражданского, нравственного и религиозного порядка, предвиденное уже Катоном, полагавшим причины его именно в иноземной культуре и литературном образовании, привело, наконец, к полному перевороту общественного быта»[5].

Первой реформой, первого принцепса в лице Августа-Октавиана сразу после падения римской республики была реставрация объединяющих общество древних обычаев и форм культа. Эти идеоло­ги­ческие реформации были продиктованы заботой о нравственности, семейном быте и интересами единства народа в дополнение к этому был создан культ императоров – государственная идеология того периода римского общества.

Государственная идеология зависит от формы правления. Так, монархии обычно соответствует культ личности, диктатуре – культ силы, олигархии – культ наживы, теократии – религиозный культ, охлократии – демагогия, аристократии – философская этика, демократии – культ свободы и справедливости,  республике – культ деловой целесообразности.

Культ личности монархий нередко находил проявление:

• в обожествлении правителей;
• в совмещении светских и теократических (жреческих) функций в едином способе монархического правления;
• в идеологическом обеспечении монополии власти дина-стического правления;
• в пропаганде недоверия населения к любым другим способам правления с целью лишения населения политической энергии и уничтожении любого варианта несанкционированной смены власти;
• в сочетании полного единоначалия гражданской власти и военной силы, основанной на преданности вооруженных сил правителю.

Культ силы диктатуры, деспотии или тирании находил свое воплощение не только в военизированной организационной структуре государства, но и в чрезвычайных законах; порочной морали общества; культивировании трусости и страха властьимущих перед правителем за молчаливо поощряемый им же разврат, распущенность, своенравие, нравственную испорченность, зверство, мотовство, наглость, невоз­держан­ность, дикость, несправедливость сатрапов и администраторов-самодуров; идеологическом обеспечение культа силы с помощью средств изобразительного искусства, примерами чего пропитано почти все изобразительное искусство ближневосточных деспотий; культивиро­вании жестокости наказания; подавлении инакомыслия; уничтожении прав и свобод подданных путем неправосудия, подлости, лжи, пренебрежения обычаями народа. Все это рождало только ненависть к способу правления и уничтожало нравственные устои всей системы государственной власти, которая изначально должна быть основана, в конечном счете, на доверии народа правителям. Кризис доверия – начало конца правления.

Культ наживы олигархий – это гражданская религия «золотого тельца», этики наживы и обогащения во имя развлечений, наслаждений, изнеженности, разврата и распущенности, праздности, переизбытка и невоздержанности влечений. Средствами достижения такой «сладкой жизни» круто замешаны на обмане лжи, лицемерии, подлости, подхалимстве, порочности, расчетливости ради удовольствий этой жизни. Обратная сторона такого способа правления и культивирующей его морали – нужда населения, неравенство, несправедливости, несчастье подданных и классовая ненависть, взрывающаяся бунтами, восстаниями, гражданскими войнами, революциями.

Религиозный культ теократии – мораль служения канонизиро­ванным догматам, нравственным религиозным ценностям во имя воздаяния за богобоязненность, жертвен­ность, аскетизм, воздержанность, кротость, умеренность, добродетельность, возвышен­ное движенье чувств, единодушие и единомыслие, самоотверженность служения религиозным  идеалам. Религиозный культ теократии, равно как и «гражданские религии» – идеологии, обычно приходит на смену осознанной обществом губительности культов силы, наживы, вседозволенности и несправедливости.

Идеология в отличие от религии всегда пыталась дать некую целевую нематериальную осмысленность существования человеку в этой жизни, которая позволила бы ему адаптироваться к обществу в конкретные периоды своего существования путем служения идеям-ценностям. Через призму таких духовных ценностей формируется взгляд каждого человека на мир и его место в обществе.

Унифицированные социальными группами идеи становятся движущей силой прогресса или причиной деградации, упадка или катастрофы общества, если они становятся организационной основой формирования политического движения. Радикальные идеологии при этом нередко сами превращаются в некое подобие атеистической религии. В отличие от эволюционных идеологических установок их обычно характеризует фанатизм, максимализм, нетерпимость к другим идеологиям, что, в конечном счете, в соответствии с законом единства и борьбы противоположностей, или восточной философии борьбы противоположных начал «Инь-Ян» превращает благие намерения экстремистской идеологии в свою противоположность по социальным результатам.

Отсюда признаком или  критерием нравственности в политике всегда служат социально-политические или социально-экономические потери общества в идеологических, торговых, гражданских, холодных и горячих или даже бесконтактных войнах всех типов, революциях, реформациях, контрреволюциях, перестройках и других социальных катаклизмах. Если эти потери «пожирают» общество, уничтожают даже маломальскую возможность человеку жить счастливо, не дают возможностей рождаться детям из-за социального или социально-экономического неблагополучия родителей, то нравственные ценности таких социально-политических процессов имеют знак минус, они – порождение Зла.

Критерий нравственности во внутренней политике – это перспек­тива, создание возможностей за счет социальных технологий счастливой жизни общества в различных своих гуманистических проявлениях для существующих поколений людей. Он проявляется в добродетельной жизни, сокращающей бытовые страдания человека, в нравственном благополучии и здоровье, в деятельном долголетии .

Критерий нравственности во внутренней политике проявляется в общественном производстве и организации эффективного труда на основе сокращения тяжелого и монотонного труда, путем замены живого труда машинным,  устранении вредных для человека  условий труда и жизнедеятельности. Он просматривается в гуманизации всей системы общественного производства на основе организации эффектив­ного производства и сбыта продукции в интересах потребителей. Он виден и в эргономике создания предметов и средств труда, что находит свое конкретное проявление в художественном конструировании; антропометрии, обеспечивающей безопасность и удобства обслуживания техники; выполнении биомеханических, физиолого-гигиенических и соматографи­ческих требований удобства конструкции; сертификации качества продукции и условий труда.

Критерий нравственности и гуманистической внешней политики рельефно проявляется:

• в международном праве справедливости;
• в доброй политической воле и добродетельности;
• в благоденствии, благосостоянии и благополучии всех народов, народностей и наций;
• в благородстве политических намерений;
• в просвещенных взаимоотношениях, исключающую вражду, тайное и явное вредительство;
• в отношениях взаимной выгоды, нравственной этики, морали добра и дружелюбия;
• в достойном выполнении взаимных соглашений и договоров;
• в мудрой политики борьбы со злом.

Ни отдельный человек, ни общество, ни государство не могут признать себя счастливыми, если они не «начертали на своем щите» высокие принципы духовных ценностей человечества. Несчастным является то государство, которое допускает к правлению порочных людей или правителей, ненавидящих его политическое устройство. Не может быть благополучным и счастливым общество, исповедующее порочные, не добродетельные  ценности. Не может страна долго обходиться без цементирующей ее гражданской религии в виде признанной большинством идеологии или «богоугодной» теософии, канонизирующей нравственность в виде догматов. Не может Зло объединять людей в счастливое общество или государство, также как взаимная ненависть не может создать благополучную семью – первичный кирпичик государства.

Гегель утверждал, что государство «есть наличная, действительно нравственная жизнь. Ведь оно есть единство всебщего, существенного и субъективного хотения, а это и есть нравственность»[6].

 Воплощение духовной идеи государства находит свое проявление не только в высоких нравственных целях, но в  выборе средств достижения таких целей, путем применения различных политических технологий преобразования системы государственной власти. Этот акт должен также основываться на обоснованных формах структурных и функциональных преобразований государства. Многие выдающиеся политологи нашей страны на горьком опыте России объяснили миру, что «нет ничего опаснее и нелепее стремления навязывать народу государственную форму, не соответствующую его историческому бытию»[7]. Еще Монтескье отмечал, что «для государства не столько губительна даже тирания, сколько равнодушие к общему благу, к общему делу»[8].

Таким образом, государство – это не только сила принуждения на основании законов, но и идея,  мобилизующая нравственные силы народа на общее дело на основе авторитета государственной власти, доверия к ее политическим доктринам и целевым программам развития со стороны населения. Данная схема напоминает сдвоенный штурвал корабля. Первый – это приводные силовые механизмы управления на основе законов государства, второй – это приводной механизм, напрессованный на туже ось аксиологии (А): авторитет государственной идеологии (ГИ), нравственные догматы религии (РД), постулаты морали обычного права (МП), традиционная этика (Э) и каноны духовных ценностей мифологии народа (МФ), рис. 1.3. Умелый правитель всегда может воспользоваться аксиологическими взаимозависимостями государственного управления для совместного воздействия на курс государственного управления не только с помощью законов и механизмов провоприменительной практики, но и мобилизацией на цели устойчивого управления государством всех духовных ресурсов народа.

Руководящие государственные идеи в различных странах нередко пытались реализовывать с помощью различных органов управления духовной жизнью общества. Для этого создавались, например, Коллегии авгуров, Советы улемов, патриаршие Приказы, государственный Синод, ЦК КПСС и другие учреждения, встроенные, либо ассоциированные с государственным аппаратом.

[1] Поздняков Э.А. Философия политики. В 2 томах. Т.1, -М.: изд. «Палея», 1994, стр.88.

[2] Иллюстрированная история религий. В 2 томах. / под ред. Д.П.Шантепи де ля Соссей. Изд.2-е. Т.1. Российский Фонд мира – Спасо-Преображенский Валаамский монастырь. -М., 1992, стр.79.

[3] Ленин В.И. Полн. собр. соч. т.4, с.35.

[4] Иллюстрированная история религий. В 2 томах. / под ред. Д.П.Шантепи де ля Соссей. Изд.2-е. Т.2. Российский Фонд мира – Спасо-Преображенский Валаамский монастырь. -М.,1992, стр.335.

[5] Там же, стр.378.

[6] Цит. по: Поздняков Э.А. Философия политики. В 2 томах. Т.1, -М.: изд. «Палея», 1994, стр.137.

[7] Ильин И.А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. В 2 томах., Т.1, М.: 1992, с.194.

[8] Цит. по: Поздняков Э.А. Философия политики. В 2 томах. Т.1, -М.: изд. «Палея», 1994, стр.143.