Китайская идентичность закрепилась с течением тысячелетней истории и вряд ли переживёт существенные модификации в ближайшем будущем. Китайская (中国 «zhōngguó» – «Срединное госудасртво») политическая культура на протяжении всей истории исключает равенство в отношениях Китая с любой другой страной. В основе политической культуры Китая лежат указанные нами конфуцианские принципы политической иерархии и китаецентристские представления об окружающем мире.
Синофобия (от лат. Sinae — Китай и др. -греч. φόβος — страх) для китайцев явление не новое. В современном политическом дискурсе (в т.ч. и российском) понятие синофобия до конца не изучено, количество публикаций на данную тематику ограничено, ведь интерес к данному политическому феномену усилился лишь в последние десять лет, а апогея своего достиг в период распространения коронавирусной инфекции. Синофобия – разновидность ксенофобии, направленная на минимизацию значимости национальной идентичности и культурной особенности китайской нации, сопровождаясь сильно выраженной мифологизацией и стереотипизацией в отношении традиций и государственного устройства. Синофобия – сложное и комплексное явление, которое характеризуется своими локальными особенностями. Именно поэтому к вопросу изучения данного феномена мы подошли системно и многоаспектно.
В сознании людей западного мира Китай всегда представлялся как очень большая цивилизация, существующая на протяжении веков и имеющая большую популяцию. Китай и Китайская империя, насчитывающая аж 24 династийные истории, не могла не вызывать страх и ужас. История синофобии в отдельных регионах мира своя. Однако она основывается на историческом пути самой Поднебесной, её «возвышения» и формирования китайской идентичности. Китай вплоть до начала XXI в. оставался преимущественно аграрной страной. На это, безусловно, влияло конфуцианство, усугубляя неприспособленность китайской цивилизации отвечать на кардинальные изменения с целью сохранения гармонии. После Синьхайской революции 1911 г. и падении империи Цинь политическое пространство перестало быть канонизировано идеалами конфуцианства, однако сохраняло имперский паттернализм, что привело к социализму, который идеально ложился на постаграрное общество. Революция и реформы Дэн Сяопина стали последней попыткой преодолеть цивилизационную обособленность. На рубеже XX-XXI в. Китай прорвал историческую и пространственную изолированность и стал её частью. Однако социализм стал основой противостояния западноцентричного мира, а постепенное возвышение ещё недавно закрытой и неизведанной культуры повлекло за собой усиление ксенофобии к китайцам.
Говоря про анализ синофобии в разных регионах мира, следует отметить необходимость детального изучения особенностей культурной диверсификации многих регионов и истории отношений с КНР. В ходе проведённого нами анализа синофобии на Западе, Африканском континенте и ЦАР стало ясно следующее: как правило, синофобия имеет два уровня: бытовой и политический (в контексте дипломатических отношений). «Бытовая синофобия», как правило зиждется на исторической памяти народа. В качестве примера здесь стоит привести китайскую миграцию в США в середине XIX столетия, китайско-японскую войну и пр. Политическая же синофобия является искусственной. Как правило, это свойственно для стран ЦАР, например, Казахстана. Синофобия в эпоху цифровизации политики превратилась в инструмент построения стратегической культурной политики и коммуникации, чаще используюсь для искусственной консолидации общества на почве национальной ненависти к образу врага. Основное же различие кроется в характере современных дипломатических отношений страны\региона с КНР. Зависимость от китайских энергоресурсов, импорта, выгодности сотрудничества диктует современным властям делать антикитайские настроения более латентными или вовсе предпочитать их не замечать. Это наиболее актуально для Африканских стран и РФ.
Интересно то, что синофобия присутствует и в самом Китае: преимущественно в насильно присоединённых территориях (Монголия, Тибет, Гонконг). Вопрос борьбы с внутренний синофобией стал для Поднебесной вопросом сохранения территориальной целостности и суверенитета.
Что же касается взаимосвязи политических методов и технологий с синофобии, то, как было отмечено нами раннее, синофобия давно превратилась в настоящий политический тренд. Мощным и эффективным методом борьбы с синофобией стала «мягкая сила». Идентичность и политика soft power тесно связаны. Сохранение и защита идентичности на глобальном уровне происходит через ценностно-ориентировочный механизм, т.е. трансляция собственных ценностей другим участникам международных отношений с помощью СМИ или дипломатии «культурного империализма». То, на что нацелена современная КНР. В контексте культурной стратегической политики для защиты национальной идентичности делается также многое: очевидно, что язык страны и степень его популярности в мире являются одними из важных инструментов мягкой силы. Институты Конфуция по всему миру – яркий пример. Программа международного студенческого обмена, которое яро спонсируется китайским Правительством, также не исключение.
Государства аппелируют к синофобии в следующих случаях:
1) для искусственной консолидации общества на почве ненависти к общему врагу;
2) для создания «образа врага», чтобы отвести внимание от насущных проблем;
3) для оправдания экономических проблем и просчётов руководства, оправдывая это китайской экспансией.
В эпоху цифровизации политики синофобия стала тесно связана со стратегической коммуникации. Это доказывает наш сравнительный контент-анализ СМИ и прессы США и РФ по китайской тематике. Огромное количество технологий – топосы, мифологизация, метафоры, симулякры, стереотипизация и пр. – помогают рисовать в воображении реципиентов противоречивый медиаобраз Китая.
Синофобия для КНР обозначилась на двух основных контурах. На внутреннем контуре синофобия – это:
1) культурообразующий инструмент;
2) способ социальной стратификации общества для осуществления контроля над ним;
– синофобия всегда оправдывает морально любые жестокие действия.
На внешнем контуре синофобия:
1) помимо того, что порождала страх и ненависть, еще более подпитывала интерес;
2) способ взаимодействия с мировым сообществом и выстраивания с ним отношений;
3) оправдание Китая своих ответным мер.
Имидж Китайской Народной Республики всё ещё остаётся противоречивым. Он формируется в той или иной информационно-политической среде в зависимости от повестки дня. В ходе анализа многих официальных заявлений (в т.ч. в рамках ООН) Китай всё ещё нацелен сохранять свою «дипломатичность мудрой обезьяны». Руководство КНР ясно осознаёт проблему синофобии на разных контурах и делает всё возможное для её борьбы. По сути, синофобия – это одна из причин изучать Китай. Вряд ли политика Китая станет более милитаристской или агрессивной в ближайшей перспективе (исключение составляют внутренние забастовки и протесты).
Список источников и литературы:
- «携手构建人类命运共同体：中国的倡议与行动» 白皮书 [Белая книга «Объедините усилия, чтобы построить сообщество единой судьбы человечества: инициативы и действия Китая»] // Правительство КНР, 2023. URL: https://www.gov.cn/zhengce/202309/content_6906335.htm
- Идентичность: Личность, общество, политика. Энциклопедическое издание/ Отв. ред. И.В. Семененко / ИМЭМО РАН М: Издательство «Весь Мир» , 2017 г. 992 с., ил.;
- Дипломатический словарь Дипломатической Академии МИД РФ 2019 2021 гг. URL: http://diplomaticdictionary.com/dictionary/%D1%81%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D1%84%D0%BE%D0%B1%D0%B8%D1%8F/
- Makeham J. Lost Soul: “Confucianism” in Contemporary Chinese Academic Discourse. – Harvard-Yenching Institute, 2008. – 397 p (дата и время обращения: 19.12.2023 14.41)
Автор: Маленкова Анастасия Денисовна, студентка МГЛУ «Политология»