Распад Советского Союза (1991 г.) способствовал свободному движению капитала в мировом масштабе, а американские транснациональные корпорации (ТНК) и американские транснациональные банки (ТНБ) получили в своё распоряжение практически всю экономику и ресурсы большинства стран мира. В новых геополитических условиях США продолжили формирование (на основе идеологии неоколониализма) американоцентричной системы глобального доминирования Запада.
В начале XXI века монопольное экономическое и военное доминирование США в империи Запада обеспечило им статус единственной сверхдержавы. Следствием этого стал разрыв в сверхдоходах американских ТНК и ТНБ, с одной стороны, и всех остальных стран мира, с другой стороны. Незападные государства и, прежде всего Россия и Китай (заявившие о своем суверенитете), стали мешать США, обслуживающим интересы американских ТНК и ТНБ, получать сверхдоходы за счет разграбления ресурсов незападных стран. Поэтому против России и Китая США стали направленно использовать арсенал враждебных действий, важнейшим компонентом которого являются информационные войны, которые способны бескровно разрушать противника.
В условиях «гибридной войны» США с использованием неонацистской Украины против России, американские информационные войны стали рычагом политической консолидации стран Запада и обеспечения тотальных враждебных действий Запада против России. В этой связи актуализируется роль эффективного информационного противоборства спецслужб России в борьбе с США, что достижимо на основе знания планируемых США целей, объектов информационного воздействия и содержания основных американских информационных технологий.
Целью настоящей статьи является анализ информационных войн, их видов, основных информационных технологий, используемых США для создания управляемого хаоса в информационном пространстве Российской Федерации и её союзников, а также основных подходов Российской Федерации по противодействию им.
В условиях глобализации и информационного общества всё большее значение в межгосударственном противоборстве государств приобретают информационные войны, которые позволяют США бескровно переформатировать сознание (ценности, установки, модели поведения) поколений молодежи стран-конкурентов.
Рассмотрим сущность и содержание информационных войн. Феномен информационных войн или информационного противоборства противоборствующих сторон зародился с появлением древних государств и армий. Затем в течение примерно двух тысячелетий происходила эволюция методов и приемов информационно-психологического воздействия на население и военнослужащих противника, которые с появлением информационно- коммуникационных средств (в XX веке) стали качественно другими, что обусловило создание технологий ведения «информационных войн».
Первое упоминание о применении информационно-психологического (психологического) воздействия на войска противника приписывают карфагенскому военачальнику Ганнибалу Барку (247–183 до н.э.). Заклятый враг Римской республики «распространял слухи о превосходстве карфагенской армии на территории противника, применял устрашающую окраску на доспехах воинов. А также не допускал влияния слухов противника среди военно-служащих карфагенской армии» [цит. по: 14, с. 73].
Благодаря своему гению Ганнибал утверждал, что «чтобы защитить своё государство, надо предвосхитить противника и первым информационно воздействовать на его население и войска». Это позволило военачальнику (опытному практику) понять и осмыслить главные сущностные признаки информационного противоборства. Переводя их на современный язык (парадигмы мышления постмодернизма), можно сформулировать их следующим образом:
1) информационное противоборство появляется на военной стадии межгосударственных отношений и ведётся военными силами для нанесения информационного ущерба врагу;
2) для снижения морально-психологического (или духовного) потенциала населения и военнослужащих армии противника необходимо использовать, как достоверную, так и ложную информацию;
3) для укрепления морально-психологического (духовного) потенциала своего населения и военнослужащих своей армии необходимо защищать (ограждать) их от слухов и деструктивных психологических воздействий со стороны противника, укреплять (пропагандировать) собственные ценности.
В последующие столетия информационное противоборство зависело от уровня интеллектуального и культурного развития полководцев и не всегда учитывалось в вооруженном насилии.
С появление ракетно-ядерного оружия и бурным развитием информационно-телекоммуникационных технологий роль информационного противоборства резко возросла в межгосударственном противоборстве США и России.
Рассмотрим подходы зарубежных и российских аналитиков, изучающих информационные войны к раскрытию их сущности и содержания.
Современные зарубежные исследователи при рассмотрении информационных войн США опираются в основном на работы американского политолога Джина Шарпа и военных экспертов Джозефа Одера, Денниса Стила, а также на теоретические разработки Командования по обучению и доктринам вооруженных сил США (например, Устав 525-5 «Операции. Силы XXI»), в которых констатируется, ряд основополагающих политических установок, используемых США в информационной войне против России. Это, прежде всего, следующие: «в условиях неопределенной («гибридной») войны с противником вооруженные силы США должны вести информационное противоборство, которое должно заключаться в применении информационных (информационно-психологических) операций различной направленности, киберопераций против военных и гражданских объектов противника, с использованием информационных технологий таким образом, чтобы достигать дестабилизации социально-политической обстановки и деморализации населения противника, паники личного состава его вооруженных сил, наибольшей смертности их в боевой обстановке, наивысшей защищенности своего населения и войск» [цит. по: 16, с. 64–65]. Содержание этапов американских информационных технологий осуществления информационно-психологических воздействий на население нашей страны и методики кибервоздействий на военные и гражданские объекты России в открытой печати аналитики зарубежных стран не рассматривают.
Анализ литературы по теме исследования показал, что в российском научном сообществе наблюдается отсутствие единства по вопросу определения понятия и классификации видов информационных войн США. В частности, российские исследователи выделяют 8–10 видов (типов) информационных войн, ведущихся США против стран конкурентов, которые при ближайшем рассмотрении сводятся лишь к информационно-психологическим операциям США, что, по нашему мнению, искажает реальную ситуацию.
Прежде дадим авторское определение информационной войны. Информационная война – форма межгосударственного противоборства в информационном пространстве, осуществляемая с целью: а) нанесения ущерба информационным системам, информационным процессам и информационным ресурсам военных, государственных и критически важных объектов противни- ка; б) массированной психологической обработки населения и личного состава вооруженных сил противника для дестабилизации социально-политической обстановки, а также принуждения государства к принятию решений в интересах противоборствующей стороны.
Необходимо также ввести ряд пояснений (уточнений). Во-первых, информационная война ведется непрерывно. В мирное время информационная война реализуется в форме информационных (пропагандистских) кампаний, осуществляемых государственными СМИ; в военное время информационные войны ведут силовыми структурами государства.
Во-вторых, в определение не были включены признаки кибер- воздействия и обеспечения безопасности своих информационных ресурсов, которые бы значительно усложнили его (с этой путаницей сталкиваются все исследователи информационных войн).
Под «информационным ресурсом» следует понимать не только технические системы, но и сознание человека (предложено экспертом В.К. Новиковым); а в содержание информационных войн следует также включать «комплекс воздействий на информационные ресурсы противника и мероприятия спецслужб России по за- щите информационной безопасности своих информационных ресурсов» [12, с. 192].
В-третьих, в информационной войне США объектом информационного воздействия является психика человека и её компоненты – сознание (воздействие на него осуществляется с помощью убеждающего информационного воздействия) и подсознание (воздействие на него осуществляется с помощью внушающего информационного воздействия).
В-четвертых, защита собственного информационного ресурса России должно обеспечиваться с помощью «зашумления сигнала противника, затруднения доступа его к конфиденциальным ресурсам, с помощью мер контрпропаганды спецслужб России, маскировки объектов, государственно-патриотического воспитания молодежи и др.» [см.: 6, 7, 9].
Исходя из определения сущности информационной войны и оговоренных уточнений можно выделить следующие виды информационных войн, ведущихся США против Российской Федерации:
1) ментальная война – противоборство в информационном пространстве, связанное с последовательным (долговременным – 5–20 лет) разрушением с помощью специально отобранной информации социально-культурного кода народов России, через разрушение их традиций, культуры, родного языка (российские исследователи данный вид войн также называют «контентная война», «поколенческая война»);
2) поведенческая война – противоборство в информационном пространстве, связанное с внешним (оперативным) управлением больших социальных групп населения противника с использованием искусственного интеллекта и информационных технологий «подталкивания» политизированной молодежи к радикальным социальным протестам (путем внедрения в их сознание шаблонов агрессивного поведения, навязанных ЦРУ с помощью сетевых игр и внушения через социальные сети);
3) кибернетическая война (кибервойна) – противоборство и противостояние в кибернетическом пространстве, связанное с целенаправленным, деструктивным воздействием ЦРУ на информационные потоки с целью снижения эффективности управления (за счет искажения, разрушения и отъёма информации) с военных, государственных и критически важных объектов Российской Федерации.
Смысл информационного противоборства невозможно раскрыть без использования понятий «информационно-психологическое воздействие» и «кибервоздействие». Определим данные понятия.
Информационно-психологическое воздействие – это направленное действие сил (спецслужб США) по доведению до населения противоборствующей страны (России) специально ото- бранной информации, влияющей на психику (чувства, ценности, психологические установки и модели поведения) людей для формирования прогнозируемых США ценностных норм, психологических установок и поведенческих реакций, отвечающих американским национальным интересам.
Кибервоздействие – это разрушение и изменение (модификация) различных информационно-телекоммуникационных систем и используемого в них программного обеспечения на военных, государственных, критически важных объектах жизнедеятельности городов Российской Федерации и взятие управления этими системами принудительно на себя (под внешнее управление США).
Опасность информационно-психологического воздействия заключается в постепенном (практически неосознаваемом) подчинении воли молодого (неискушенного опытом) гражданина Российской Федерации определенному деструктивному стереотипу поведения.
Анализ работ ведущих российских экспертов по проблеме информационного противоборства России и США – О.Г. Карповича, А.В. Манойло, К.С. Стригунова, А.И. Петренко, В.К. Новикова, Л.В. Савина убеждает, что в условиях перехода США к военной стадии «гибридной войны» с использованием нацистской Украины против России, роль различных видов информационных войн США меняется. Относительно снижается роль ментальной войны (в силу её долговременных целей) и возрастает роль поведенческих войн и кибервоздействия (кибервторжения). Сочетание политтехнологами ЦРУ кибервоздействий (кибервторжения на военные, государственные и критически важные объекты страны жертвы) и ин- формационно-психологического воздействий на оппозиционные силы способно, по оценкам экспертов ЦРУ, в кратчайшие сроки (1–2 года) создать в стране-жертве ситуацию «кризиса власти» (или так называемого «управляемого хаоса»). Данные условия, как известно, используются США для смены враждебных политических режимов и передачи власти проамериканскому правительству [см.: 6, 9, 12, 16].
В начале третьего десятилетия XXI века, по мнению российского аналитика Л.В. Савина, «политтехнологи ЦРУ и военные эксперты вооруженных сил США рассматривают поведенческие войны (с использованием искусственного интеллекта) и кибервоздействие в качестве перспективных форм управляемых политических трансформаций для дестабилизации обстановки в России и странах ближнего зарубежья» [16, с. 65].
Используя рассмотренный выше понятийный инструментарий, перейдем к рассмотрению основных американских информационных технологий, используемых (координируемых) политтехнологами ЦРУ в странах ближнего зарубежья.
В российском научном сообществе принято выделять две основные американские информационные технологии: долговременного и краткосрочного воздействия на страну-жертву. Под долгосрочной информационной технологией российские аналитики [1, 2, 3, 4, 5, 6, 8, 14, 15] понимают комплекс организационных мер, процедур подготовки и доведения (через СМИ и социальные сети) информации, влияющей на чувства, ценности, психо- логические установки и модели поведения различных социальных групп населения. Примером использования долговременной информационной технологии является фашизация населения Украины, которая осуществляется направленно в течение 30 лет.
Под краткосрочной информационной технологией российские аналитики [7, 8, 9, 10, 11, 12, 14, 15] понимают американские информационно-психологические воздействия, связанные с ложной трактовкой актуальных информационных поводов, которые маскируют истинные намерения США. Примером использования США технологии краткосрочного воздействия являются подрывные действия США против президента Республики Белоруссия А.Г. Лукашенко. Известно, что в 2019–2020 гг. политтехнологи ЦРУ с помощью ин- формационно-психологических воздействий (с задействованием кибервойск ОВС НАТО и «Telegram-канала Nexta») в информационном пространстве за несколько месяцев «раскачали» ситуацию в Республике Белоруссия до состояния «кризиса власти».
Рассмотрим подробнее содержание названных выше информационных технологий США.
Долгосрочная информационная технология
Долгосрочная (или неограниченная во времени) серия информационно-психологических воздействий США на фокусную страну становится возможной, как правило, при насаждении политтехнологами ЦРУ агентов влияния в политической элите фокусной страны. В этой ситуации объект воздействия может неограниченно долго подвергаться скрытому управлению (манипулированию). Для этого может быть использована информационная технология «Окна Овертона».
Удивительно, но это действительно научно обоснованная технология. Американский социальный психолог Джозеф Овертон (1960–2003 гг.) изучал закономерности и стереотипы социального поведения. Опираясь на теорию социальных конфликтов, Овертон утверждал, что человек в силу своей социальности не может жить один, в нем генетически заложен страх «изгнания из человеческого племени». Ученый доказал, что как психосоциальное существо, человек не может быть вне общества и его (даже негативных) установлений. Поэтому алгоритм пошагового изменения рамок восприятия людей ситуации через изменение дискурса (дискурс – это термин, обозначающий генеральную тему, наиболее обсуждаемую в СМИ на рассматриваемом этапе в СМИ можно считать условными рамками реальности общества на данном историческом этапе). Другими словами, «окна Овертона» – это набор неких стадий (этапов) уточнения общественной повестки от «радикально», «приемлемо», «разумно», «популярно» и до «государственная норма», когда все обязываются что-то делать.
Целевые установки информационной технологии «окна Овертона» – заставить человека принять новые ценности через убеждение и внушение новой поведенческой установки и моделей поведения. Так можно, например, внедрять ценности однополой любви, необходимости трансгендеров или поэтапно нацифицировать взгляды молодежи, превращая болельщиков в нацистские военизированные формирования (штурмовые отряды). Поэтому для политтехнологов ЦРУ «окна Овертона» – это инструкция (алгоритм) по использованию национальных СМИ для формирования деструктивного общественного мнения практически и провоцирования паники (через устрашение населения) в стране-жертве.
Типовой алгоритм информационного воздействия «окон Овер- тона» можно представить в виде шести стадий:
1 этап. «Немыслимо», в ходе которого в обществе организуются научные исследования и проводятся научные конференции по изучении «возникшей проблемы». В национальных СМИ формируется образ актуальной научной проблемы.
2 этап. «Радикально», в ходе которого наряду с научными симпозиумами появляется клуб радикальных сторонников данной проблемы. Помимо национальных СМИ, к обсуждению научной проблемы подключаются социальные сети.
3 этап. «Приемлемо», в ходе которого в социальных медиа страны вводится новый термин, по-другому обозначающий проблему, и формируется образ важной общественной проблемы. В СМИ периодически проводятся общественные дискуссии, а в крупных городах проводятся митинги в защиту сторонников решения данной общественной проблемы.
4 этап. «Разумно», в ходе которого, с одной стороны, поддерживается обсуждение роли и значения в общественной жизни рассматриваемой проблемы, а с другой, – в общественное мнение с по- мощью эмоциональных видеосюжетов на телевидении (выступления политиков и общественных деятелей на телешоу), внушается установка на терпимое отношение к самому факту наличия данной проблемы) и целенаправленно формируется и поддерживается «эта- лонный» информационный образ.
5 этап. «Популярно», в ходе которого продолжаются публичные обсуждения проблемы во взрослой аудитории, но параллельно информационный образ существующей проблемы в СМИ усиливается через показ репортажей о восприятии проблемы самими носителями данной проблемы. Далее постепенно разворачивается общественная дискуссия с учетом мнения мировых СМИ. Появляется множество статей и новостных передач с результатами проведенных опросов людей в разных странах и разных категорий на данную тему.
6 этап. «Государственная норма», в ходе которого в законодательный орган страны вносится законопроект, который гласит, что отныне бывшая проблема должна считаться разновидностью нормы. В СМИ роль данного законопроекта подается как исключительно важная. В обществе создаются массовые организации за принятие законопроекта. Проблема в полной мере переносится и в мировые СМИ, входит в политический оборот, поддерживается бизнес- элитой страны (ради получения сверх прибыли). С принятием законопроекта технология переходит на этап необратимости процесса трансформации общественного мнения. В СМИ делаются выводы о победе здравого смысла над предрассудками прошлого.
Говоря об особенностях реализации долгосрочной информационной технологии США на Украине и в странах Европы, необходимо отметить «её затратность (несколько млрд долларов) и значительное количество задействуемых сил спецслужб США (несколько десятков государственных и частных каналов доведения информации на территории стран Европы, около 5000 военно- служащих кибервойск вооруженных сил США и ОВС НАТО) для обеспечения устойчивости в демонизации России, фашизации украинского населения и населения стран Европы» [16, с. 71].
Российские аналитики выделяет три основных канала и характерных для них способа информационного воздействия США на индивидуальное и массовое сознание стран-конкурентов:
1) убеждающее информационное воздействие, которое обращено к сознанию и достигается с помощью правил аргументации для целевой социальной группы;
2) внушающее информационное воздействие, которое обращено к подсознанию индивида и достигается с помощью яркой образной речи и эмоциональных видеосюжетов;
3) влияние через игровую ситуацию, которое использует такие методы психологического воздействия, как подражание и психологическое заражение. Игровая ситуация предполагает «погружение» зрителя или пользователя ПЭВМ, использующего «Интернет», в ситуации вынужденного (агрессивного) ролевого действия, постепенно программируя его психику на деструктивную поведенческую установку (например, на агрессивное поведение).
Таким образом, долгосрочная информационная технология США рассчитана на условия мирного времени (мирной стадии «гибридной войны»), когда политтехнологи ЦРУ могут последовательно реализовать пять подготовительных этапов и получить «результат» в виде узаконенной государством ранее неприемлемой «нормы» (шестой этап данной технологии).
Краткосрочная информационная технология
Оперативные информационно-психологические воздействия США на фокусную страну реализуется в условиях кризиса (на военной стадии «гибридной войны») и составляют содержание краткосрочной информационной технологии США.
Основой для тайных операций ЦРУ в информационной сфере являются каналы доведения информации, которые создаются ЦРУ заблаговременно в третьих станах, как правило, в виде частных (вымышленных) юридических лиц (например, польский коммерческий проект ЦРУ – это известный «Telegram-канал Nexta», который был создан в 2015 г.). В период его боевого применения (для инициации госпереворота в Республике Белоруссии) работу польского телеграмм-канала официально осуществляли 7 человек (директор, два журналиста, четыре видеоблогера). На самом деле их работу в информационном пространстве «обеспечивали 30 журналистов ведущих западных СМИ, 300 агентов информационного воздействия в промышленно развитых странах Европы и 500 военнослужащих кибервойск вооруженных сил США и ОВС НАТО, что позволило реализовывать до 1 млн направленных информационных вбросов в су- тки в социальные сети стран Европы» [11, с. 65].
Опираясь на исследования ведущих российских экспертов [6, 9, 10, 11, 12, 14, 15] в области информационного противоборства с США, можно утверждать, что краткосрочная технология информационно воздействия США на фокусную страну имеет ряд обязательных этапов:
1 этап. Выбор объектов воздействия (информационной атаки).
2 этап. Определение референтных каналов вброса информации.
3 этап. Разработка легенды происхождения информационного вброса.
4 этап. Ликвидация вбрасываемой информации.
5 этап. Тестирование стандартных (типичных) реакций объекта информационной атаки.
6 этап. Проведение информационного вброса. Кратко рассмотрим содержание названных этапов.
1 этап. Выбор объектов воздействия (информационной атаки). При выборе объектов информационного воздействия основ-
ное внимание политтехнологи ЦРУ сосредотачивают на персонализированных политических личностях (главе государства, главе правительства и их окружении), на представителях политической элиты, приближенной к высшей власти и политически активных социальных группах населения, фокусной страны для чего осуществляется планирование информационно-психологических воздействий на очередной год. Если первые лица государства и их ближний референтный круг известны, то общество «следует по- следовательно информационно сегментировать на целевые социальные группы и фокусировать внимание на тех, которые могут быть особенно подвержены информационной манипуляции США» [16, с. 173].
2 этап. Определение референтных каналов вброса информации. Референтными являются те каналы, которым выбранный объект информационной атаки ЦРУ доверяет и из которых он получает основной поток ежедневной информации о текущих событиях, происходящих в стране и мире (именно к ним он привык). Информацию, следующую по другим медийным каналам, объект просто не воспринимает, «не видит» и стереотипно не воспринимает.
Задачу определения наиболее вероятных референтных каналов для осуществления через них информационных вбросов «решают информационно-аналитические отделы ЦРУ» [16, 74]. Именно они ведут постоянный мониторинг информационного пространства фокусной страны, выявляя интересы и ценности всех субъектов политического процесса, участие политических лидеров в общественной жизни государства.
В условиях информационного общества самым эффективным каналом распространения вбрасываемой информации ЦРУ являются социальные сети (Facebook, LiveJournal, Twitter, Telegram, WhatsApp) в ГИКС «Интернет». Они выполняют роль не только площадки общения, но и служат неким детонатором информационного, а затем и социального взрыва (протеста). Политтехнологи ЦРУ постоянно предупреждают своих агентов информационного воздействия: «Если информационный вброс будет осуществлен через нереферентный (для конкретной личности) канал информации (в социальных медиа), то объект просто на него не прореагирует» [16, с. 75].
3 этап. Разработка легенды происхождения информационного вброса.
Разработка прикрытия для информационного вброса ЦРУ касается, прежде всего, первых лиц государства и приближенных к ним представителей политической элиты фокусной страны. Самым простым объяснением, рекомендуемым политтехнологами ЦРУ, активистам оппозиционных сил является «хищение спецслужбами другой страны секретной информации, которая передана правозащитникам фокусной страны или другим лицам», сведения о которых не разглашаются в интересах их безопасности [см.: 16, с. 76].
Наиболее сложным вопросом при разработке легенды информационного вброса ЦРУ в адрес первых лиц фокусного государства и их окружения является «ссылка в ней на компетентные источники происхождения вбрасываемой компрометирующей информации» [16, с. 78]. Для того чтобы информации можно было доверять, по правилам ЦРУ, источник её происхождения о первых лицах обязательно должен быть компетентным:
«иметь (по роду выполняемой деятельности) доступ к секретным сведениям, представленным СМИ в информационном вбросе;
иметь прямое отношение к той сфере деятельности, к которой относятся сведения, содержащиеся в информационном вбросе;
обладать, по роду своей служебной деятельности, статусом (это может быть сотрудник администрации президента, правительства, конгресса, министерства обороны), способным в случае утечки в публичное пространство (случайной или преднамерен- ной), сразу вызвать общественный резонанс с далеко идущими последствиями (паника, политический кризис, отставка чиновников)» [16, с. 79].
4 этап. Ликвидация вбрасываемой информации.
Для придания достоверности вбрасываемой ЦРУ информации «проводится тайная операция ЦРУ для подтверждения легенды происхождения информационного вброса» [16, с. 80]. Главный смысл этой информационной операции состоит в том, чтобы прикрыть информационный вброс ЦРУ в социальные медиа страны- жертвы ссылкой на утечку информации из закрытых каналов конкретного ведомства фокусной страны путем создания иллюзии, что сведения секретного характера появились по причине халатности и неосторожности в их сохранности высокопоставленными чиновниками. Как только противнику становится известным факт утраты закрытой информации, одновременно в информационные каналы идет информационный вброс.
Главным признаком, отмечает аналитик Л.В. Савин, легализации вбрасываемой ЦРУ информации в рамках проводимой операции информационно-психологического воздействия является «признак абсолютного доверия к ней со стороны всех социальных медиа (СМИ и социальных сетей) и со стороны всех политически активных социальных групп фокусной страны» [16, с. 81].
Следующий признак того, что информационный вброс ЦРУ состоялся, по мнению Л.В. Савина, заключается в том, что «после публикации нужных ЦРУ материалов начинается активная работа спецслужб фокусной страны в отношении того журналиста (блогера социальных сетей), который разместил «любопытные» для общества сведения» [16, с. 83].
5 этап. Тестирование стандартных (типичных) реакций объекта информационной атаки.
Тестирование стандартных реакций проводится сотрудниками кибервойск на предмет изучения реакции объекта информационной атаки и связанных с ним целевых аудиторий (социальных групп населения) на так называемый «легкий укол в СМИ» в виде зондирующих общественное мнение фокусной страны «пробных информационных шаров». Этот этап обязателен, так как по результатам считывания и анализа ответных реакций объекта «нужно убедиться в следующем: досягаем ли объект информационной атаки в ходе проведенного информационного вброса или нет; какова эффективность выбранных референтных каналов конкретного лица; насколько результативна управляемость задействованных сил и средств» [16, с. 84]. Если есть недостатки в избранной организационно- технологической схеме информационных вбросов США, то они устраняются немедленно, если же схема работает без сбоев, то операции информационно-психологического воздействия на избранный объект продолжаются в плановом режиме.
6 этап. Проведение информационного вброса.
Для достижения максимального эффекта, отмечается в исследованиях [3, с. 27; 9, с. 148], политтехнологи ЦРУ используют многочисленные каналы доведения информации (вбросов) в информационное пространство фокусной страны. По мнению автора, комплексная многокаскадная циклическая модель информационных вбросов США в информационное пространство фокусной страны может иметь следующий вид (рис. 1).
«Информационная машина» США (или «мировые СМИ») представляет собой десятки государственных и частных информационных агентств и каналов доведения информации в США и странах Запада, сотни профессиональных журналистов из всех стран мира, участие которых в специальных информационно-психологических (дезинформационных) операциях США оплачивается дополнительно.
Данная многокаскадная модель позволяет США применять метод информационно-психологического воздействия с кумулятивным эффектом в отношении целевых социальных групп или даже в отношении одного и того же объекта (политического лица), последовательно подводя его к необходимому психоэмоциональному состоянию.
Такая высокая скрытность, избирательность и результативность, по мнению политолога О.Н. Маслова, достигается «современными информационно-коммуникативными технологиями, опирающимися на аналитические разработки сценариев информационных войн «мозговых центров» ЦРУ и плановую дезинформационную деятельность тысяч профессиональных военнослужащих кибервойск вооруженных сил самих США и их союзников по НАТО» [10, с. 18– 19]. Очевидно, что для информационного противодействия США в информационной сфере Российской Федерации необходимы соответствующие затраты и подготовленные силы спецслужб России.
Рис. 1. Комплексная многокаскадная циклическая модель информационных вбросов США в информационное пространство фокусной страны
Необходимо подчеркнуть, что большинство российских исследователей [6, 9, 10, 12] под краткосрочной (оперативной) информационной технологией США понимают лишь её заключительный этап, игнорируя предыдущие этапы подготовки ЦРУ самой фейковой информации. Большой ошибки в этом, по нашему мнению, нет, так как на население фокусной страны оказывает негативное воздействие сам факт информационной атаки США (информационная атака США – это спланированная, целенаправленная и массированная последовательность информационных вбросов, разделенных периодами информационной «тишины», согласованных по времени, целям, задачам и объектам информационно-психологического воздействия, результатом которых является формирование ЦРУ заранее запрограммированного общественного мнения (мнения конкретного лица), а следовательно, и его поведения (психологических установок). (на избранный объект информационно-психологического воздействия), который противоборствующее государство (и его соответствующие органы и силы) должны информационно парировать (нейтрализовывать).
При этом большинство российских исследователей справедливо выделяют в информационных атаках США два основных вида информационного воздействия:
1) манипулятивное информационное воздействие (с использованием при подаче информации в СМИ психологического метода внушения) – для воздействия на малограмотные слои населения и молодежь фокусной страны;
2) пропагандистское информационное воздействие (с использованием при подаче информации в СМИ психологического метода убеждения) – для воздействия на политическую элиту, интеллигенцию, образованные слои населения, когда необходимо подробно разъяснять и логически аргументировать позицию, перетягивая на свою сторону неопределившиеся и колеблющиеся политически активные социальные группы населения.
Анализ работ ведущих российских экспертов [6, 9, 10, 11, 12, 14, 15] в области информационного противоборства убеждает, что в условиях «гибридной войны» США против России поведенческие и кибервойны могут вестись спецслужбами США как от имени политических партий и общественных движений, так и от имени террористических организаций, военизированных националистических формирований и сообществ хакеров.
Указанные социальные группы, подчеркивает политолог А.В. Коротаев, «ставят перед собой цель подчинить себе систему ценностей отдельного гражданина и общественное мнение общества» [8, с. 194], что обусловливает их «предсказуемость» для общественных ожиданий, а, значит, может быть использовано в информационных атаках ЦРУ, реализуемых «от имени» этих радикальных социальных групп. Организации, преследующие подобную манипулятивную цель, часто воздействуют самостоятельно через социальные медиа на сознание (методами убеждения) и подсознание (методами внушения) населения посредством скрытых манипуляций, что иногда «случайно» совпадает с подрывными задачами политтехнологов ЦРУ.
Традиционно для воздействия на общественное мнение и сознание индивидуальных пользователей сети «Интернет» политтехнологи ЦРУ используют правдивую информацию (в малых количествах) и дезинформацию («фейковая информация») в связи с информационным поводом. Такую конструкцию политтехнологи ЦРУ называют стратегическим мифом. Эта дезинформационная структура позволяет при внедрении в общественное сознание от имени различных субъектов политического процесса (политических лидеров, оппозиционных сил и др.) исказить или заменить (на несколько недель) целостное восприятие реальности большинства социальных групп на фрагментарное с ложными и искаженными взглядами (которое можно использовать для «раскачивания ситуации» или для дестабилизации социально-политической обстановки). Далее организаторам специальных информационных воздействий необходим новый каскад правдоподобной дезинформации, но на основе учета эффекта от первой «порции» воздействия [15, с. 133].
Результативность агрессивных информационных поводов и краткосрочной информационной технологии, используемых США против России, заметна в консолидации стран Запада (на фоне противостояния Специальной военной операции России на Украине). По мнению политолога Е.В. Гориной, США информационно дирижируют Европой, население которой «погрузилось в состояние русофобского угара и иллюзию своей расовой исключительности и невероятной экономической и военной силы» [4, с. 20–21].
Вместе с тем каскадный характер информационных атак США в целом и дезинформационных информационно-психологических операций США в частности представляется, по мнению автора, уязвимым звеном краткосрочной американской информационной технологии. На примере Белоруссии можно сказать, что даже при комплексном задействовании США возможностей своих союзников на стратегическом (мировые СМИ в странах Запада), оперативном (телеграмм-каналы в Республике Польша и странах Балтии); внутристрановом (национальные СМИ и видео- блогеры в социальных сетях) уровнях следующий этап информационно-психологической операции (в рамках поведенческой ин- формационной войны США) не начинался без оценки (в течение нескольких дней, а иногда и недели) ответной реакции атакуемой стороны (на предыдущий каскад информации).
С переходом Запада к тотальной «гибридной войне» против России наша страна оказалась в экономической и информационной блокаде Запада. В этих условиях рассинхронизация спецслужб России в деле противодействия информационно-психологическим операциям США, которые реально угрожают национальной безопасности Российской Федерации, недопустима.
Для противодействия комплексным информационно-психологическим воздействиям США по дискредитации Российской Федерации в странах Запада и ближнего зарубежья «требуется создание принципиально новых подходов и соответствующей им структуры, что позволило бы России преодолеть изолированность различных ведомств» [7, с. 162]. Другими словами, в тотальной «гибридной войне» Запада против нашей страны требуется качественный и количественный переход на новый уровень межведомственной координации спецслужб России и заинтересованных федеральных органов исполнительной власти в деле отражения информационных атак стран Запада (координируемых США) в глобальной информационной сфере.
Подобная межведомственная координация спецслужб России и заинтересованных федеральных органов исполнительной власти по вопросам информационного противоборства Российской Федерации с Западом, по мнению автора, возможна на уровне заместителя секретаря Совета Безопасности Российской Федерации, а обеспечение этой деятельности может быть возложено на соответствующее новое информационно-аналитическое управление (департамент) Аппарата Совета Безопасности Российской Федерации.
Суммируя рассмотренные выше положения, можно утверждать, что, развязав против России тотальную «гибридную войну» Запада, сами США не осмеливаются вступить в прямое противостояние с Российской Федерацией. Сегодня видно, что военно-политическому кризису на Украине США хотят придать затяжной, экспансивный характер. Для этого Вашингтон осуществляет милитаризацию стран Европы и ближнего зарубежья, а население этих стран фашизируется с помощью информационно-психологических операций.
Таким образом, информационная сфера суверенных государств становится важнейшим пространством геополитического противоборства. Сегодня поведенческие информационные войны и кибер- атаки на военные и государственные объекты фокусных стран рассматриваются США в качестве перспективных форм управляемых политических трансформаций по приведению к власти в них марионеточных политических режимов. Поэтому знание целей, объектов информационного воздействия, основных американских информационных технологий, особенностей их боевого применения и их уязвимых мест позволит спецслужбам России эффективно осуществлять информационное противоборство в «гибридной войне» с США. Вместе с тем, качественное усиление контринформационных воздействий России, по мнению автора, возможно только за счет координации спецслужб России на межведомственном уровне (например, на уровне заместителя секретаря Совета Безопасности РФ).
Литература и источники:
1. Бартош А.А. Взаимодействие в гибридной войне // Военная мысль. 2022. № 4. С. 6–24.
2. Бочарников И.В. Цифровизация в России: проблемы и приоритеты. В книге: Научные труды ученых 1 отделения – Отделения общих проблем войны и армии Академии военных наук. Москва, 2020. С. 163–170.
3. Воронова О.Е., Трушин А.С. Современные информационные войны: стратегии, типы, методы, приемы: монография. М.: Издательство «Аспект Пресс», 2021.
4. Горина Е.В. Коммуникативные технологии манипуляции в СМИ и вопросы информационной безопасности: монография. М.: Издательство
«ФЛИНТА», 2022.
5. Грачева Г.В. Информационно-психологические операции во внутриполитической борьбе в России в современных условиях // Информационно-психологическая безопасность избирательных кампаний. М.: Издательст во «Инфра-М», 2009. 328 с.
6. Карпович О.Г., Манойло А.В., Стригунов К.С., Петренко А.И. Основные аспекты информационной войны против России в рамках текущего Украинского кризиса // Украинский кризис в условиях трансформации современного миропорядка: тенденции развития, угрозы и вызовы для России / Под общ. ред. В.Н. Баранова, П.А. Дульнева, И.В. Бочарникова. М.: Издательство «Экон-Информ», 2022. С. 149–163.
7. Костина А.В. и др. Культура как фактор национальной безопасности современной России. Значение и ролевая модель: монография. М.: Издательство «ЛЕНАНД», 2021.
8. Коротаев А.В. Катализаторы политических переворотов. От акций протеста к смене власти. Анализ и моделирование процессов дестабилизации на примере модернизирующихся социально-политических систем: монография. М.: Издательство «Едиториал УРСС», 2021.
9. Манойло А.В., Петренко А.И., Фролов Д.Б. Государственная информационная политика в условиях информационно-психологической войны. М.: Издательство «Горячая линия – Телеком», 2021.
10. Маслов О.Н. Инфокоммуникационные технологии в «мягких» конфликтах XXI века: монография. М.: Издательство «Горячая линия – Телеком», 2020.
11. Материалы экспертных оценок и прогнозов российских политологов международной политики и хода специальной военной операции Российской Федерации на Украине в телепередаче «Большая игра» Первого канала. Эфир от 31.08.2022 г. http:// https://www.1tv.ru/shows/ big-game/vse- video/31.08.2022.
12. Новиков В.К. «Дранг нах Остен» – сценарии информационных войн в действии: монография. М.: Издательство «Горячая линия – Телеком», 2021.
13. Павлова Л.Г., Кашаева Е.Ю. Убеждающее воздействие в сфере делового общения: монография. М.: Издательство «ИНФРА-М», 2022.
14. Панарин И.Н. Информационная война и коммуникации: монография. М.: Издательство «Горячая линия – Телеком», 2019.
15. Пугачёв В.П. Управление свободой: монография. М.: Издательство «ЛЕНАНД», 2017.
16. Савин Л.В. Стрелы кентавра. Кибервойна по-американски: монография. М.: Издательский дом «Кислород», 2020.
Кулаков Андрей Анатольевич