Историю Украины и украиноведение нужно вымести поганой метлой из школ и вузов. Их надо заменить обычным краеведением, благодаря которому люди будут знать свой регион и чувствовать его неразрывную связь с остальной Россией. А вот что делать с украинским языком и литературой?
Сейчас ведутся споры о том, что делать с образованием на новых (старых) российских территориях. Просто механически сохранить уже существующую систему и сеть школ и вузов никак не получится, равно как и завезти учителей из других областей, уволить все местные кадры и работать по единым программам, как ни в чем не бывало. Реформировать систему придется серьезно и с умом. Нужна такая деукраинизация, которая будет осуществлена без хамства и против хамства.
Как в Крыму или в Донецке – тоже не выйдет. Во многих местах было не просто уничтожено образование на русском языке, но и русский язык в образовании, а поэтому большинству школьников и студентов придется заново учиться писать и читать на родном для них языке. Для этого нужно подготовить методическую литературу по коррекции и для преподавателей, и для детей. Вот это и есть, пожалуй, самая насущная задача чиновников и методистов на местах. Целью этой коррекции должно стать изживание суржика в профессиональном общении.
И остается вопрос: что делать с мовой и другими предметами, формирующими украинскую идентичность? Историю Украины и украиноведение нужно вымести поганой метлой из школ и вузов – на их место должны прийти не только предметы из российской программы, но и краеведение, благодаря которому люди будут знать свой регион и чувствовать его неразрывную связь с остальной Россией.
А вот что делать с украинским языком и литературой?
Например, коллега пишет: «России самой придется проделывать ту работу, которую проводили на Украине европейские социальные инженеры: формировать украинскую идентичность, создавать «украинство» и участвовать в формировании ее нового, на этот раз комплементарного для России, культурного кода». А нужно ли вообще латать то, чего свалка заждалась?
Некоторые методисты предлагают создать новые курсы, очищенные от ксенофобии, галицко-диаспорной «говирки» и новаций последних лет. Вернуться к нормам советского времени и переиздать словари полувековой давности с небольшими редакциями, конечно, можно, но надо ли? Это что, опять обязательные уроки мовы в городских школах? Опять подбор литературных произведений, где активнейшим образом внедряются идеи превосходства села над городом и классовой ненависти, прикрывающей ту же ксенофобию?
Да, знакомство с Котляревским и Квиткой-Основьяненко, Коцюбинским и Нечуй-Левицким, некоторыми произведениями Тычины и Рыльского кругозору молодого человека не помешает. Но как и в каком объеме преподавать творчество Тараса Шевченко и как умело воспользоваться трудами покойного Олеся Бузины? Ведь в курсе украинской литературы, как и из чего ни лепи его, вслед за антисемитской прозой Ивана Франко и пьесами Карпенко-Карого непременно вылазят произведения ветерана Проскуровского погрома и героя соцтруда Сосюры, а также соучастников холокоста Телиги и Самчука. Оно нам надо?
Есть ли исторические образцы, которыми можно воспользоваться в процессе деукраинизации? Есть.
3 августа 1919 года главноначальствующий Харьковской области генерал Владимир Зенонович Май-Маевский подписал приказ № 22, в котором говорилось:
«1. Все школы, в которых до появления «украинской» власти преподавание проводилось на русском языке, а потом по распоряжению украинской власти языком преподавания сделали малороссийский язык, должны вернуться к преподаванию на русском.
2. В соответствии с законами и правилами 1 июня 1914 года, преподавание на малороссийском языке дозволяется только в частных учебных заведениях.
3. В соответствии с законоположениями, изданными до 25 октября 1917 года, отпуск предметов из казны на содержание учебных заведений с преподаванием на малороссийском языке не дозволяется».
Белогвардейцам было легче. Ведь украинизация до этого длилась год, от силы полтора, и почти все наличествовавшие на тот момент ученики, не говоря об учителях, успели овладеть до этого основами русского правописания. Так что механически вернуть ситуацию на место не представляло особого труда. А вот советской власти исправлять собственные «перегибы» и «отдельные нарушения» приходилось в куда более сложной обстановке. Закон СССР об образовании 1958 года предоставлял родителям право выбора языка обучения своих детей. Естественно, родители сразу перевели детей на русское обучение, и доля школ, преподающих на национальных языках, резко сократилась. Нечто похожее было в 2014 году в Крыму и республиках Донбасса. Но кроме этого, как в случае преодоления любой заразы, требуются грамотное лечение и вакцинация.
И без хирургического вмешательства не обойтись. Для этого есть опыт германской денацификации, когда увольнялись учителя-нацисты и на их место приходили люди, не запятнанные активным участием в пропагандистской деятельности. Это делать все равно придется, как и перенаправлять уже существующие курсы языкового переучивания педагогов в обратную сторону. И с профильными вузовскими кафедрами, своего рода биолабораториями вируса украинства, тоже нужно поступать так, как делали немецкие коллеги под надзором оккупационных администраций во второй половине 1940-х, а то и жестче.
И уж точно не стоит придумывать новое украинство. Оно все равно рано или поздно, при первой же возможности вернется в свое зверское состояние. Увы.
Д. Губин
There is no need to invent a new Ukrainianism
The history of Ukraine and Ukrainian studies need to be swept out of schools and universities with a filthy broom. They should be replaced with ordinary local lore, thanks to which people will know their region and feel its inextricable connection with the rest of Russia. But what to do with the Ukrainian language and literature?
D. Gubin
Источник: https://vz.ru/opinions/2024/3/13/1257420.html