Ресурс по определению не способен к самовозрастанию (в отличие от капитала, который по определению — самовозрастающая стоимость). Ресурс нужен лишь для того, чтоб его потратить на нужды общества. Именно с такой мотивировкой его и воспроизводят предназначенные для этого сословия. Если они произведут его больше, то они и потребуют большей доли для себя. Итак, ресурс можно только собирать, классифицировать, раздавать и затем использовать, то есть потреблять. Причем в ходе использования количество ресурса, естественно, уменьшается, и если его даже оставить про запас, то от лежания в складированном состоянии он не возрастет (а вот капитал, положенный под проценты, возрастет).
С. Г. Кордонский показал в своих работах, что поэтому главной проблемой всех ресурсных институтов является истощение используемых ресурсов (причем, это касается не только ресурсов экономических). Когда они совсем кончаются, приходится искать новый ресурс, и даже если он будет найден, придется перестраивать всю систему распределения ресурса, то есть всю иерархию сословий, что порождает тяжелый социальный кризис. Бывшие высокопоставленные сословия, получавшие большую долю старого ресурса, хотят сохранить свои привилегии и в новой социальной модели, что часто невозможно, а бывшие низшие сословия часто стремятся повысить свой статус. В истории России иногда такая ситуация приводила к революциям.
Все это в полной мере относится и к образовательному раздатку.
Ресурс «высшее образование» имеет не бесконечный объем, он тоже может кончиться, и точно так же могут кончиться и кончаются ресурсы, которые раздаются сословиям, обслуживающим социальную обязанность государства по раздатку высшего образования. Собственно, это и начало происходить с российским высшим образованием, точнее, с его мутировавшим сектором, находящимся в ведении Минобрнауки (в том числе и с «классическими университетами»), в 2000-х годах.
Напомним, что все 1990-е годы эти вузы занимались раздачей социально-правового статуса «высшее образование», открывавшего путь к должностям руководителей в бюджетной сфере, а также к определенным более или менее престижным должностям на госслужбе (и гражданской, и правоохранительной). Государство перестало должным образом финансировать вузы Минобрнауки, а также следить за качеством их подготовки и трудоустройством, так как специалисты, производимые ими, стали государству не нужны. но государство предоставило вузам возможность набирать абитуриентов за счет снижения требований к ним (количество абитуриентов перестало ограничиваться потребностями государства) и взимать с них плату за обучение в бюджет вузов. В результате количество студентов стало стремительно расти: как за счет контингента бывших школьников, который ранее шел на заводы, в ПТУ и техникумы, так и за счет взрослых людей, не сумевших в советские времена получить высшее образование или получивших, но теперь желавших получить второе образование (часто экономическое или юридическое). Обратимся к статистике.
В 1992 году в вузы РФ поступили 2 млн 638 тыс. студентов. В 2000 году их было 4 млн 739 тыс. 500 человек134. В 2006 году — около 7,5 млн человек. Вузовская система экстенсивным путем расширяла эксплуатацию своих ресурсов — людей, которые желали получить высшее образование и готовы были за него платить, и возможностей академического и карьерного роста, при этом руководство вузов не думало о последствиях, которые неизбежно должны были наступить. Цифра, достигнутая в 2007 году, была пределом насыщения, поскольку теперь уже поступали в вузы практически все выпускники школ, кроме преступников и людей со сниженным интеллектом, то есть 80—90% выпускников школ135. Резерв абитуриентов стало уже черпать неоткуда. И после 2008 года начинается снижение: в 2009 количество студентов в вузах России снизилось до 6,2 млн человек, в 2011 — до 5,8 млн человек. Прогнозы показывают, что вплоть до 2024 года их количество будет колебаться между 5,8 и 6,2 млн человек136 и повышения в ближайшем будущем не ожидается. Конечно, количество поступающих в вузы России остается достаточно большим, и оно сохранится в ближайшие 10—15 лет. Однако произошло следующее:
- Прекратился стабильный рост количества студентов вузов (и соответственно стабильный рост количества государственных и коммерческих вузов), который был характерен для 1990-х — начала 2000-х годов.
- Резко ухудшилось качество этого ресурса. Абитуриенты, поступающие в вуз, настолько плохо подготовлены, что слишком много сил приходится тратить на их «доведение до минимальной планки», с которой возможна учеба в вузе и на принуждение к этой учебе. Так, например, оценивает ситуацию министр образования, науки и инновационной политики правительства новосибирской области Владимир никонов: «Сегодня в вузы поступают почти все выпускники средней школы. Это — катастрофа. … Конкурсность исчезла совсем. … В вузах очень много людей, которые с трудом освоили программу средней школы и, тем не менее, учатся в институтах»137. Действительно, на первых курсах практически всех вузов введены такие дисциплины, как «Русский язык и культура речи», «Этикет». Студенты не умеют выражать свои мысли ни устно, ни письменно, не обладают элементарными навыками хорошего тона. Распространенной стала практика проведения родительских собраний в вузах (что раньше было прерогативой школы). Преподаватели обращаются к родителям, чтоб те следили за посещением студентами занятий и подготовкой к занятиям и экзаменам. Даже студенты, которые учатся на платных отделениях и чьи семьи выделяют больше деньги на обучение, прогуливают занятия, не являются на экзамены. Постоянной практикой стала и многократная пересдача зачетов и экзаменов, которая не оплачивается преподавателю.
- И этот ресурс добывается со всё большими усилиями и затратами. Если в 1990-е годы абитуриенты сами шли в вузы и даже был отбор, то сейчас их надо привлекать в вуз. В вузах возрождается профориентация, бригады преподавателей по заданиям ректоратов разъезжают по городам и деревням и агитируют школьников поступать в их вузы, в СМИ крутится реклама вузов. Тратятся деньги на ремонты и создние «товарного вида» вуза. В особенно трудном положении оказываются провинциальные вузы, так как немногочисленные абитуриенты предпочитают, конечно, уезжать в столицы. Таким образом, каждая приемная компания в провинции — стресс для преподавателей и администрации: если не удастся набрать определенное количество по каждой специальности, то на следующий год будет сокращено количество бюджетных мест, предоставляемых министерством, а значит, будет сокращено и финансирование. Это грозит закрытием специальностей, кафедр, увольнением преподавателей.
- Содействует уменьшению числа абитуриентов и их учебному рвению то, что переизбыток людей с высшим образованием привел к тому, что объем благ, даваемых высшим образованием, существенно уменьшился. По оценкам экспертов ВШЭ, «в 1999 году почти каждый второй экономически активный россиянин с высшим или средним профессиональным образованием работал не по специальности на “плохих” рабочих местах, в 2008-м доля таких людей уменьшилась до 30%»138. Да и повседневный опыт это подтверждает: каждый знает примеры, когда обладатели дипломов с высшим образованием не смогли найти достойную работу и трудятся официантами в кафе и торговцами на рынках. Молодежь толкает в вузы инерция, воля родителей да освобождение от армии, которое дарует статус студента, притягательность самого диплома сильно упала. Молодые выходцы из элиты предпочитают получать образование за рубежом (впрочем, это касается не только элиты, на севере России появилась тенденция ездить для поступления в вузы Финляндии, в них зачастую плата за обучение ниже, чем в петрозаводских и тем более московских коммерческих вузах, а качество образования выше). И преподаватели вузов, которые раньше стремились устроить своих детей в свой вуз (сначала учиться, а потом работать), теперь предпочитают по мере возможности отсылать их в Восточную, а лучше в Западную Европу (в тюркских регионах Поволжья мода на учебу в Турции).
В связи с сокращением количества студентов упали и возможности подработать педагогическим отходничеством или репетиторской деятельностью (до введения ЕГЭ).
Государство, как мы уже отмечали, предоставило в 1990-е годы профессорско-преподавательскому составу возможности карьерного и академического роста, снизив требования к претендентам на ученые
степени, звания и вузовские должности. Это привело к тому, что резко увеличилось количество докторов и кандидатов наук, профессоров и доцентов и разного рода вузовских начальников. Статистика показывает, что в 2002 году был достигнут пик количества докторов наук (ВАК РФ утвердила 4923 доктора наук по всем специальностям), а в 2007 — пик количества кандидатов наук (30 557)139. но в дальнейшем также наступает спад. Причины его следующие:
- обретение ученой степени уже перестало приносить тот объем благ, который оно приносило раньше. Поскольку доктора и тем более кандидаты наук перестали быть редкостью в вузах России, престижность этих степеней упала. Сократилась и возможность делать карьеру. Количество проректоров, помощников ректоров, деканов и замдеканов достигло уже такой величины, что дальше раздувать административные штаты было некуда. Да и привлекательность этих должностей снизилась. Когда в вузе было 4 проректора, то каждый имел персональную машину, кабинет, большую зарплату и реальную власть. Когда их стало 10—12, то большинство этих проректоров и власть и блага стали получать лишь символические.
- Поскольку прекратился ежегодный рост количества студентов, то новых обладателей степеней и званий стало просто некуда устраивать на работу (тем более что чем больше их становилось, тем ниже был уровень их профессиональной подготовки). Тем не менее, все 2000-е годы ВАК РФ продолжает штамповать примерно по 3-4 тысячи докторов наук и по 22—25 тысяч кандидатов наук в год по всем специальностям. Устраиваться им зачастую уже некуда; отсюда стремление сократить работников вузов пенсионного возраста, увеличить штаты кафедр и факультетов за счет создания новых специальностей, предметов, кафедр (с неизбежным понижением зарплат), ужесточить требования к претендентам на ученые степени и звания.
С 2003 года падает количество докторских защит, а с 2007 — кандидатских, естественно, и возможность подработать написанием диссертаций также уменьшается.
Наконец, третья раздача, которую государство неофициально предоставило преподавателям вузов в 1990-е, как мы уже говорили, возможность безнаказанно собирать ренту со студентов (в том числе денежную). Таким образом государство пыталось компенсировать сокращение своих затрат на образование. В 2000-х объем этой ренты
начинает снижаться, а трудоемкость и даже опасность сбора увеличивается. Студенты начинают понимать, что администрация вуза ими дорожит, от самого их наличия в вузе зависит финансирование вуза, количество преподавателей, их зарплата. Отчислить их можно лишь в крайнем случае (например, в случае нарушения закона). Кроме того, они знают свои права, гораздо чаще, чем прежние поколения студентов, пишут жалобы, подают судебные иски, обмениваются мнениями о своих преподавателях в Интернете, составляют «черные списки» преподавателей-грубиянов, самодуров, коррупционеров. Частой стала съемка преподавателей скрытой камерой сотового телефона.
В итоге резко уменьшается подарочная рента (даже среди заочников), почти исчезает сексуальная рента, с большим трудом студенты идут на сдачу трудовой ренты. Труднее стало и собирать со студентов денежную ренту тем, кто это практикует. Преподаватель-
«коррупционер» должен ведь иметь возможность довести студента до отчисления, не принимая у него экзамен вновь и вновь. Когда же студент знает, что администрация все равно не допустит, чтоб он был отчислен (из-за сокращения финансирования, да и вообще падения численности студентов), то он справедливо полагает, что платить ничего не надо, преподаватель все равно поставит вожделенную «тройку». Более того, студент, «знающий свои права», стремится наказать преподавателя и подвести его под суд.