И песня, чадо моё, песня и музыка творят народ.
Всякая птица своим голосом поёт. И у всякого народа свой голос и своя песня, по которой его узнают.
Повстречаешь иностранца, никогда не спрашивай, кто он и откуда. Дай ему запеть или заиграть мелодию и все тебе будет сказано. Сразу же узнаешь, болгарин это или грек, прибыл ли из равнин Венгрии или из заморских стран. Если язык его не можешь распознать, то его пение и музыку всегда поймешь. Гусли и волынки, трубы и тамбуры, свирели и цитры говорят на всех языках света.
Но так же, как птица никогда не меняет свое пение, так и всякий народ не может петь чужим голосом и чужую песню. Что бы, чадо моё, было, если бы соловей закаркал, а ласточка запела перепелкой? Это было бы и неестественно, и не угодно Богу. Пусть всегда орел клекочет, сыч ухает, а всякий народ пусть поет свою песню своим голосом.
Не есть зло, чадо моё, слушать и знать чужую песню. Зло – забывать и не знать свою. Тяжко тому, кто свою песню не поет.
Песня – это чудо, сын мой.
В малюсенькой свирели, размером не более детского пальчика, можешь унести с собой всю Сербию. Наши полки, караваны и суда ходили от Испании до Персии. Посреди Царьграда, когда я хотел узнать, есть ли какой-нибудь серб на базаре, я слал туда музыканта, играющего на свирели, чтобы на ней он сыграл нашу мелодию. И – удивительно, мелодия манила каждого, который тут, на чужбине, оказался. Узнали свою песню в ярмарочной сутолоке и подходили к ней как завороженные.
КРЫЛЬЕВ БОГ НЕ ДАЛ ЧЕЛОВЕКУ, НО ДАЛ АНГЕЛУ. Вместо крыльев Бог человеку дал песню, ЧТОБЫ ОН НА НЕЙ ЛЕТЕЛ КАК АНГЕЛ. Если и есть в человеке что-то ангельское и божественное, то это песня.
Песня бестелесна, как и душа человечья. В песне душа народная обитает.
Тело человечье землей притягивается, а душа и песня высоким небом. Песня поднимается над телесной сутью человеческой.
Все, что обычным словом и сказом нельзя высказать, помещается в пение и музыку. Потому-то песню и музыку никогда нельзя словами передать. Песню можешь только слушать и чувствовать теми фибрами души, из которых и сама песня составлена.
Подобно весеннему ветру песня летит высоко над землей и парит над водами. Она крылатый дух и душа человеческая и народная.
Невидимое трепетание песни проходит сквозь все стены и твердыни. Крепостей для нее не существует. Проходит сквозь замочные скважины и окна затворенные. Слышал я песню, как она невидимкой выходит из неприступных темниц мимо бодрствующих стражников. И сам я ее часто из темницы выпускал на свободу.
Чадо моё, Сербия там, куда добираются наша песня и музыка. И запомни, что эта воздушная струя музыки из свирели – самая твердая граница народа и державы. Крепости и города из камня завоевываются и рушатся, и легко зарастают травой и кустарником, дома и дворцы превращаются в пепел. Единственная нерушимая граница и крепость народная – это песня и музыка. Слышишь ее, а не видишь ее. Существует, а невидима. Неосязаема, как душа. Мечами ее не можешь посечь, стрелой в нее не попадешь, копьем не пробьешь. В огне она не горит, в воде не тонет.
Потому любите, чадо моё, свою песню и музыку, как душу свою. И хорошенько смотрите, чтобы перед вашим домом никогда не зазвучала чужая песня и не начали водить чужой хоровод.
Миле Медич
Перевод с сербского: Владимир Наумов