Народ, у которого нет своих книг и своего письма, своих пишущих и своих читающих, не может называться народом.
Произнеси, чадо моё, наше главное слово, произнеси слово «серб», а потом мне скажи, как долго звучит оно в ушах твоих. Один миг. Выговоренное слово живет, пока выговаривается, а затем исчезает, как выдох из груди, которая его произвела.
Только написанное слово остается.
Скажи АЗ, БУКИ, ВЕДИ, ГЛАГОЛ, и все эти слова улетят, как птицы в стае, как только их выговоришь. А напиши их на камне, дереве, на коже оленьей или на хрупком листе папируса, и всегда их найдешь там, где ты их оставил.
Написанное слово живет дольше уст, которые его произнесли, и горла, которое его выкрикнуло, и ушей, которые его услышали. Живет вечно. Когда через тысячу лет найдут его, немое, на бумаге или коже, оно заговорит. И я сам, сын мой, видел и читал книги стародавние, написанные тысячу лет тому назад. И ты читаешь книги, вышедшие из голов, давно ставших прахом, или давно превратившихся в пустые черепа.
От нас, чадо моё, останется то, что будет записано в книге.
Сейчас копаемся во мраке давно прошедшего и ищем в далекой истории что-нибудь о нас, сербах, и не находим никакого следа или звука о нас. Будто нас и не было. А ведь были мы и тогда. Потому что, если не было бы нас тогда, не было бы и сейчас. И мы, сербы, Адамовы дети. Мы были, но о нас не написано. Только те народы, о которых написано, входят в историю.
Послушай, милый мой, говорить – это разговор с мгновением. Писать – это разговор с веками, и мы должны начать наш большой разговор с нашими потомками во веки веков. ВО ВЕКИ ВЕКОВ, сын мой.
Слово – это волшебное семя. Письмена – наилучшие зерна семенные всякого народа. Проклевываются с бумаги через тысячу лет и расцветают голосом и словом, картиной и притчей, мыслью и чувством, давним биением сердца.
Дитя моё милое, то, чего народ не может мечом или плугом, он может книгой и пером. Перо из сухой тростинки или легкого перышка оставляет более глубокие бразды, чем плуг и мотыга.
Говорить означает пройти, а писать означает остаться.
Народ, у которого нет своих создателей и знатоков книг, не имеет ни своей истории в прошлом, ни жизни в будущем. О нас иногда писали чужой рукой в чужих книгах и чужими алфавитами. А перо в чужой руке, сын мой, опаснее меча. Сделаемся народом, когда своей рукой станем писать о себе в своих книгах, своим языком и письмом.
Хороший писатель более ценен, чем три лютых воеводы и три больших крепости. Хороший воевода может завоевать любую крепость, а другой может её отвоевать. Книгу никто не может покорить, а многие страны и города уберегла книга меж своих твердых корочек.
Чадо моё, рука твоя привычна и умела в обращении с пером и бумагой. Бог тебя одарил и предназначил быть первым, кто внятно напишет о нас. Запиши нас в книгу народов этого света, чтобы навеки знали, что мы были, что мы есть, и что мы будем.
Миле Медич
Перевод с сербского: Владимир Наумов