Великая блудница
В стихотворении «Когда в тоске самоубийства…» Анна Ахматова уподобляет, сравнивает свой город, «приневскую столицу», вдруг забывшую «величие своё», с «опьяневшей блудницей». То есть уподобляет его «великой блуднице» Вавилону, который есть жена Откровения святого Иоанна Богослова (Апокалипсиса). Вот основной духовный смысл и значение несчастья, происшедшего в России в феврале 1917 года: великий город, «великая блудница сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу». Но это событие в представлении поэта не является по своему содержанию и смыслу сугубо историческим, относящимся только к этому году. Оно, как уже сказано, известно извечно. А потому совершенно необходимо хотя бы в общих чертах остановиться на этом духовном явлении, на феномене блудницы, как он представлен в Священном Писании и в опыте человеческой истории. Это необходимо как для уяснения смысла и значения происходившего и происходящего всегда и ныне, так и для постижения поэтического наследия Анны Ахматовой.
Но прежде надо сказать о природе социальных революционных катастроф, которые периодически сотрясают человеческое сообщество. Тем более что объяснения их столь отличаются, как во времена А. Ахматовой, так и в более поздних оценках. Здесь надо иметь в виду главное, то, что объяснение событий лежит в духовной сфере. Ведь всякие революции в истории никогда не достигали декларируемых ими целей. Выходило то, чего мало кто предполагал, так как революции не имеют положительного содержания, их цель – разрушение существующего уклада и порядка вещей: «Понятие революции отрицательное, оно не имеет самостоятельного содержания, а характеризуется лишь отрицанием ею разрушаемого» (Сергий Булгаков, «Вехи», М., 1909). Совершенно прав историк: «События далёкого 1917 года выступают во всей своей сложности и противоречивости. Им нельзя дать… однозначную, сугубо положительную оценку» (И. Я. Фроянов, «Октябрь семнадцатого», издательство Санкт-Петербургского университета, 1997).
Разумеется, нельзя принижать историческое значение драмы революции в России, уже хотя бы потому, что она радикальным образом изменила жизнь народа и страны. Мы же говорим о духовной природе этого грандиозного потрясения. Кроме того, все революционные потрясения в истории однотипны. Они имеют, по сути, один и тот же сюжет, архетип, который изложен в книге пророка Даниила. Царю Вавилонскому Навуходоносору снились сны, которых не могли разгадать тайновидцы, гадатели и чародеи. А халдеи прямо сказали ему, что «нет на земле человека, который мог бы открыть это дело царю» (2:2). Это подвластно только Богу: «Но есть на небесах Бог, открывающий тайны». И тем не менее находится некто Даниил из пленных сынов иудейский, который «разгадывает» сны Навуходоносора. Причём, как бы от имени Бога. А снился царю истукан, по толкованию Даниила неправильный бог, не настоящий, не живой. А это значит, что «царство отошло от тебя» и ты должен быть убит. Впрочем, как и отец его «был свержен с царского престола своего и лишён славы своей» (5:20). Даниил убеждал царя в том, что он прославляет не настоящего Бога, а значит, ему надо поверить в другого бога, и тогда царство его сохранится, и он останется жив: «Ты славил богов серебряных и золотых, медных, железных, деревянных и каменных, которые ни видят, ни слышат, ни разумеют; а Бога, в руке которого дыхание твое и у которого все пути твои, ты не прославил» (5:23).
Вот и весь архетип всяких потрясений и завоеваний в последующие времена. Но он ведь ничем не отличается и от нынешнего, когда США утверждают, что у них есть безусловная ценность – демократия, которую они должны нести миру для процветания народов. На самом же деле эта «ценность» является лишь предлогом для завоевания стран и народов. Но для того, чтобы это произошло, люди должны отказаться от своей веры и уверовать в эту эфемерную «ценность»… Как видим, всякое социальное потрясение, всякое завоевание является, прежде всего – бунтом против Бога, который может быть прикрыт какой угодно декларацией, скажем, и такой: «Душа моя страданиями человеческими уязвлена стала»…
Это уже потом, на руинах былой жизни, неимоверными усилиями, страданиями и жертвами народа созидается новый уклад жизни и новая государственность, никому пока неведомые. Это, собственно, и происходило у нас в стране в советское время с начала тридцатых годов. Это и было основным содержанием эпохи.
И потом, когда свершаются такие грандиозные события, как крушение страны, государственности и всего уклада жизни, все люди без исключения погружаются в революционный анархизм, беззаконие и психоз, ибо такие трагедии охватывают всё существо человеческое. Не только социальную сферу, но и физиологическое их естество. При этом «правых» и «виноватых» уже нет, так как за такой цивилизационный срыв ответственны все, кому довелось жить в это время, хотя мало кто это вполне осознавал. Это срыв общества в целом, а не только какой-то его части, как полагали многие.
После такого крушения страны и общества борьба шла уже не между «старым» и «новым» укладами жизни, не между прежним самодержавием, уже разрушенным, и чем-то невиданно новым. Противостояли уже две иные силы: февральская, либеральная, совершившая разрушение самодержавия и государства, и тоже революционная советская. Конечно же, при сохранении прежней идеологии, которую уже невозможно было отбросить, а можно было только национализировать, что и произошло.
И весь вопрос тогда состоял в том, кто укротит и успокоит этот анархический бунт и психоз народа, тот и окажется исторически правым. Как известно, это сделала советская власть. Не беря этого в расчёт, невозможно понять драмы русской истории ХХ века, да и начавшегося ХХI-го. Но игнорирование этого, умышленное или по убеждению, это уже не столь важно, происходило в последующем, даже после Великой Отечественной войны. На это можно сказать разве что стихами выдающегося поэта нашей эпохи Юрия Кузнецова: «Впрах гражданская распря сошла, но закваска могильная бродит».
К сожалению, в этой «могильной закваске» во многой мере пребывало наше общественное сознание вплоть до нового революционного крушения страны, до очередной, на этот раз либерально-криминальной революции начала девяностых годов миновавшего века. Как понятно, так произошло не само по себе, а в результате той идеологической обструкции страны и народа, которая была предпринята как внутри страны, так и извне.
Итак, Анна Ахматова в своём стихотворении постигла и выразила то, что произошло в России в феврале 1917 года, с точки зрения духовной. Любимый город, «приневская столица» превратилась в «опьяневшую блудницу». О причине этого бедствия она говорила вполне определённо: «дух суровый византийства от русской церкви отлетал», то есть причина состояла в утрате веры. За этим неизбежно следует вырождение человека, как существа по природе своей духовного. Но об этом – ниже, так как это и составляет содержание «Поэмы без героя». Пока же скажем, что для человека нет более значимых событий во всю его жизнь, чем обретение веры или утрата её, обретение Бога или отпадение от Него, когда человек непременно и неизбежно сам дерзает быть богом… Всё остальное зависит от этого, все его «проблемы», какие он только не разрешает в своей земной жизни…
Как и должно при таком подходе, А. Ахматова не называет происшедшее грандиозное историческое событие революцией, но даёт его духовный смысл – явление блудницы: «Великая блудница есть здесь общее и предварительное качественное обозначение царства зверя» (Сергий Булгаков). Зверь же, согласно Откровению, он же – дракон, диавол и сатана.
Когда же это стихотворение «Когда в тоске самоубийства…» публикуется без первых двух строф о блуднице и начинается со строчки «Мне голос был. Он звал утешно…», то становится совершенно не понятно, почему «голос был», чей это голос. Почему он звал к столь странному – покинуть Россию навсегда? Причём, звал «утешно», то есть участливо и увещевательно, дабы облегчить горе и страдания. То есть голос был обманным, так как тем самым горе и страдания только приумножались. Это так же, как в стихах Сергея Есенина: «Если крикнет рать святая:/ «Кинь ты Русь, живи в раю»/ Я скажу: не надо рая./ Дайте родину мою». Что это за «рать святая», которая кричит о столь странном и неестественном: кинуть Русь? Видимо, это следствие всё того же, что «дух суровый византийства от русской церкви отлетал».
Согласно Откровению святого Иоанна Богослова, в начале является в небе великое знамение – жена, облечённая в солнце» (12:1). Но на неё обозлился дракон и пошёл на неё войной. И не только на неё, но и на её потомство. Пошёл именно потому, что она осталась верной своей вере: «И рассвирепел дракон на жену, и пошёл, чтобы вступить в брань с прочими от семени её, сохраняющими заповеди Божии и имеющими свидетельство Иисуса Христа» (12:17). В результате стали поклоняться зверю наиболее слабые духом и волей, «все живущие на земле, которых имена не вписаны в книге жизни» (13:8).
Но зверь, как и блудница, его прообраз, приходит в этот мир не навсегда, а на «малое время», которое указано в Откровении, хотя оно не является временем календарным: «И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца». После чего зверь сковывается Ангелом на тысячу лет: «Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет» (20:2).
Зло же в мире неустранимо. Оно не уничтожается однажды раз и навсегда, а как бы воспроизводится. И каждое поколение людей преодолевает его в брани духовной. Об этом говорит Откровение: «Зверь был, и нет его, и явится» (17:8). Господь же не только осудил блудницу, но и взыскал с неё за дела её: «Он осудил ту великую любодейку, которая растлила землю любодейством своим и взыскал кровь рабов Своих от руки её (19:2). «Ибо грехи её дошли до неба, и Бог воспомянул неправды её» (18:5). Прегрешения же блудницы были велики, если «и цари земные любодействовали с нею и купцы земные разбогатели от великой роскоши её» (18: 3).
После этого приходит истинная жена, невеста Агнца: «Возрадуемся и воздадим ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя» (19:7). Можно сказать, что Анна Ахматова во всём своём творчестве проходит этот путь жены: «светлая жена» – блудница – невеста Агнца…
Но чей голос ей «был»? Голос был с неба о том, чтобы не подвергнуться язвам блудницы, надо не участвовать в её грехах и выйти от неё: «И услышал я иной голос с неба, говорящий: выйди от неё, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах её, и не подвергнуться язвам её» (18:4). Вот трагедия, вот драма, в том числе и в этом стихотворении Анны Ахматовой. Надо не участвовать в грехах блудницы, (она же – город), и выйти из неё. Но это невозможно, так как это означало бы оставить Россию навсегда, которая есть «город крепкий»…
Видимо, надо сказать и о природе изначальной, ветхозаветной блудницы книги Бытия, потому что это не некий «догмат», и не «история» в её привычном понимании, но то, что пребывает в человеческом сообществе всегда. Это приблизит нас и к пониманию А. Ахматовой, коль она так свободно и для своего времени начала ХХ века так естественно обращалась к этому библейскому образу. Тем более что это связано с первой катастрофой гибели человеческой цивилизации – Всемирным Потопом.
Потоп, конечно, грандиозная трагедия, но важно знать, что стало его причиной. В книге Бытия, говорится о том, что причиной его стало вырождение человека, то, что «земля растлилась», наполнилась злодеяниями, и плоть человеческая извратила свою природу, «путь свой на земле»: «Но земля растлилась пред лицом Божиим и наполнилась земля злодеяниями» (6:11); «И воззрел Бог на землю, и вот, она растлена: ибо всякая плоть извратила путь свой на земле» (6:12). И поскольку пришёл конец плоти, люди должны быть истреблены: «И сказал Бог Ною: конец всякой плоти пришёл пред лице Мое; ибо земля наполнилась от них злодеяниями. И вот Я истреблю их с земли» (6:13). Обратим внимание на то, что Господь защищает землю от «них», от растлившихся людей, но не самих людей. Наоборот, земля растлилась от людей, извративших свою природу. Это свидетельствует о том, что первоосновой человеческого бытия является земля.
Что значит: «ибо всякая плоть извратила путь свой на земле»? Это значит, что сыны Божии, представители сифской цивилизации, последователи Авеля, оставшиеся верные Богу, стали брать в жёны «дочерей человеческих», представительниц каинитской цивилизации: «И тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жёны, какую кто избрал» (Бытие, 6:2). Следствием этого события и стал Великий потоп, то есть истребление рода человеческого с земли. Это обстоятельно изложено в книге Е. А. Авдеенко «Тема «Каин» в современном мире» (М., КЛАССИС, 2014). «…Каиниты и сифиты жили раздельно на два рода»: потомки Каина (убийцы Авеля) или каиниты – и потомки Сифа, или сифиты. Поскольку сифиты призывали имя Божие, на них и запечатлелось имя Божье: Св. Писание называет их – «сыны Божии» (Быт. 6:2). До какого-то времени каиниты и сифиты жили раздельно, потому что Каин захотел «скрыться от лица Божия» (Быт. 4:14), и он понял, как это можно сделать. Каин должен был уйти «за границу». Черта, за которую ушёл Каин, существовала поначалу только в его уме, однако Каин верно выбрал направление движения. Он не пошёл от Бога, имя которому «Восток», не пошёл на запад… Каин пошёл на Бога, на Восток (Быт. 4:16), против Бога.
Каин ушёл, а потомки Сифа жили, где родились. Сыны Божии могут жить без каинитян. Они живут на своей земле и в своём отечестве, и пока они «сыны Божии» – они Церковь, они не уязвимы. Некоторая черта стала разделять два рода: каинитян и сынов Божиих. Они жили раздельно, однако в шестом или в седьмом поколении (от Адама) уяснилось, что потомки Каина не могут жить, как хотел Каин, изолированным сообществом: тем или другим путём они должны внедряться в сообщество сынов Божиих. Каинитяне стали неудержимо стремиться назад, само их выживание зависело от того, удастся ли им проникнуть за черту оседлости, где жили сифиты. Каиниты должны были каким-то способом воздействовать на сифитов». Способов для этого несколько. Но главным был – женщины, которые стали проникать в сифскую цивилизацию.
В каинитской же цивилизации женщины стали мистическим и ритуальным служением. Первая из них, храмовая блудница, посвящённая в служение, была безмужняя Ноема. С неё родство стали передавать не по отцу, а по матери: «женщина-каинитянка – это мировоззрение. Пленение сынов Божиих было духовной катастрофой (переворотом, революцией). Не Потоп был мировой катастрофой, а то, что ему предшествовало между сынами Божиими и дочерьми Каина» (Е. А. Авдеенко). Это была поистине мировая революция. А «всякая революция есть повальный блуд».
Цивилизация каинитян была попыткой восполнить отсутствие Бога. Поэтому они предпринимали строительство Вавилонской башни, строительство которой, изменяя свои формы, продолжается до сего дня. Но это строительство предпринималось ценой отказа от имени и облика человеческого: «Сотворим себе имя» (Бытие, 11:4). Таким образом, эта цивилизация стала преодолевать человека, который оказался главным препятствием на пути этого строительства. Сам человек – вот цель этого строительства. «Самые страшные богоборческие движения в человечестве будут связаны с попыткой уйти от самой человеческой природы, создать нового человека» (Е. А. Авдеенко). Иными словами, основная дилемма человеческого бытия есть сам человек, его духовная природа, то, как она сохраняется или не сохраняется в мире.
Конечно, не только А. Ахматова чувствовала, постигала и выражала это вырождение человека в результате грандиозной социальной революционной катастрофы. А. Блок, уже написав поэму «Двенадцать», стихотворение «Скифы» и статью «Интеллигенция и революция», то есть уже, постигнув смысл и значение грозных событий, очевидцем которых ему довелось быть, вроде бы вдруг, в 1918 году с увлечением пишет статью «Катилина», «эпизод из кровавых событий Древнего Рима», напрямую соотнося его, со своим революционным временем. Называет – Люция Сергия Катилину «римским революционером». И отмечает, что «век отличался вообще, как принято говорить у филологов, повсеместным падением нравов и ростом самого ужасного разврата». Обратившись к древней истории, поэт, видимо, почувствовал, что всё, созданное им о своей революционной эпохе, будет неполным без этой ужасной физиологической стороны жизни. Ведь этот век породил «царицу цариц», блудницу Клеопатру и «промотавшегося беззаконника и убийцу» Катилину.
Вместе с тем со своей духовной и этической высоты А. Блок оговорился: «Я не хочу множить картин бесстыдства и уродства», выявляя основное, преобладающее содержание как древней, так и своей эпохи: «Страшная болезнь, которая есть лучший показатель дряхлости цивилизации: болезнь вырождения. За этим опошленным словом стоит довольно жуткое содержание». Вместе с тем он отмечал, что это не людьми делается, а с людьми происходит: «Но напрасно думать, что «сеяние ветра» есть только человеческое занятие, внушаемое одной лишь человеческой волей. Ветер поднимается не по воле отдельных людей; отдельные люди чуют и как бы только собирают его: одни дышат этим ветром, живут и действуют, надышавшись им; другие бросаются в этот ветер, подхватываются им, живут и действуют, несомые ветром». Но великий поэт видел и выход из этой злой «стихии», о чём он писал, к примеру, А. Белому ещё 23 сентября 1907 года: «Если бы я был уверен, что мне суждено на свете поставить только «Балаганчик», я постарался бы просто уйти из литературы (может быть, и из жизни). Но я уверен, что я способен выйти из этого, правда, глубоко сидящего во мне направления».
Анна Ахматова тоже «дышала этим ветром» эпохи и тоже, как и многие её современники, была «несомая ветром» того времени. И этого никогда не скрывала: «Все мы бражники здесь, блудницы, / Как невесело вместе нам!». Это – «чёрный ветер», как в поэме А. Блока «Двенадцать», и как у неё в стихотворении 1921 года «Кое-как удалось разлучиться…»: «Чёрный ветер меня успокоит,/ Веселит золотой листопад». И позже, в стихах 1961 года: «В чёрном ветре злоба и воля».
И будет помнить об этом и позже, как в этих стихах бесстрашной искренности, написанных в Ташкенте в 1942 году:
Какая есть. Желаю вам другую,
Получше.
Больше счастьем не торгую,
Как шарлатаны и оптовики…
…Мне зрительницей быть не удавалось,
И почему-то я всегда вторгалась
В запретнейшие зоны естества.
Целительница нежного недуга,
Чужих мужей вернейшая подруга
И многих – безутешная вдова.
Но в этом «беспамятстве смуты», когда всё было столь переменчивым, неопределённым и зыбким, что оставалось в поэтическом мире А. Ахматовой неизменным и непоколебимым? Если следовать логике библейского образа, это, конечно, – земля. Она же – город, который может стать и «блудницей», из которого нельзя выйти, чтобы не участвовать в блудодеяниях её. Неслучайно у А. Ахматовой много стихотворений, посвящённых городу, в его разных состояниях. Но это – и страна, Россия, которую невозможно покинуть.
Автор: Петр Ткаченко