Допустите носителя сего в класс. Задержан мною за нарушение правил: шёл вверх по лестнице, ведущей вниз, и на замечание ответил дерзостью. Бел Кауфман. “Вверх по лестнице, ведущей вниз” (1964 год)
Демонтаж прежнего мироустройства – тема в последние годы популярная. На уровне общих рассуждений всё понятно, даже стройно. Завершение иерархии, рост влияния разных стран и народов, сложная и неустойчивая, но в целом более справедливая система, выстраивание отношений иного типа, отражающих нелинейность образующегося мира… И вот мы вступили в период осуществления этих интеллектуальных построений. Никто, в общем, не ожидал, что будет комфортно, – перемены такого масштаба гладкими не бывают. Но практический опыт всё равно оставляет ощущение, будто находишься на аттракционе для экстремалов, – сосёт под ложечкой. Не знаешь, что за вираж предстоит в следующий момент.
Всеобщая трансформация проявляется в двух ипостасях, мы наблюдаем их на примере двух главных очагов – Западной Азии (Ближний Восток) и Восточной Европы.
Уход в историческое небытие баасистской Сирии в некотором смысле воспроизвёл мировой процесс в миниатюре. Режим семьи Асадов даже не рухнул, а дематериализовался, по сути, не оказав сопротивления. Он себя полностью изжил, что поняли и внешние патроны, отказавшись от попыток спасти клиента. Этим Сирия-2024 отличается от драматических событий в Ираке в 2003-м или в Ливии в 2011 г. – отчаянной финальной стычки не произошло. Образовавшийся вакуум заполняется субстанциями, имеющимися в наличии, – от джихадистов-интернационалистов до местных религиозно-этнических сообществ и соседей с собственными меркантильными интересами.
Особенность Сирии (как и двух других упомянутых случаев, а теперь, видимо, и Судана): фактическое исчезновение прежней государственности не означает её формального упразднения и появления на этом месте новой или новых. Один турецкий коллега заметил, что Сирия, как и Ирак, по существу, – неделимы. Какими бы искусственными ни казались (и ни были) границы, установленные когда-то прежними колониальными державами, они устоялись. Расчленение некоей страны создаёт прецедент, рискованный для всех остальных, лучше такую идею не подавать.
Но главное – желание перечертить границы упирается в невозможность выкроить что-то естественное.
Каждый из возможных критериев раздела – этнический, религиозный, экономический, идеологический – противоречит всем остальным, ничего устойчивого ни один из них произвести не может. В итоге аморфная государственность, номинально прежняя, на деле – условная, оказывается не столько наименьшим злом, сколько единственно допустимым вариантом.
Как это связано с мировым преображением? Относительно единообразная глобализация, какой она была на рубеже веков, закончилась, но мир не распался на фрагменты. Он остался взаимосвязанным, хотя зачастую прихотливым образом – через неформальные механизмы и серо-чёрные схемы. На смену централизованной управляемости по определённым правилам приходит самоорганизация для выживания – особая, от случая к случаю. Но без декларированной отмены тех самых правил, пусть они уже и не действуют или действуют выборочно. Таково общее направление изменений, относиться к этому можно по-разному, но оно – закономерный результат кризиса регулирования международных отношений. И в этом смысле ближневосточные события – прототип мировых.
Украинский конфликт иллюстрирует другое. Не плавную дезинтеграцию институтов, а схватку за мировой порядок. Запад – за сохранение того, что сложился после 1991 года. Россия – за его изменение. В такой трактовке противостояние приобретает принципиальный характер, не подразумевающий компромиссов. Отсюда и постоянный подъём уровня напряжённости, предлагаемая «лестница эскалации» – относительно пологая, но последовательная с западной стороны, запоздалая, зато теперь довольно крутая с российской.
Важность борьбы для самих противников не вызывает сомнений. Украинская коллизия – эхо нескольких исторических эпох от времени формирования и укрепления Российской империи до советско-американского соперничества второй половины прошлого века. Важно, что это отношения именно по линии Россия – Запад, раньше они определяли всю международную повестку, теперь – нет.
Конечно, этот предмет имеет прямое касательство и к общемировой расстановке сил. Остальная часть международного общества ждёт, чем всё завершится, прежде всего чтобы оценить реальную мощь недавнего гегемона, в какой степени тот способен навязывать свою волю. Однако при любом исходе возврата к прежнему положению вещей, которое до сих пор отстаивали США и их союзники, не случится, поскольку демографические, экономические, социальные и геополитические условия, которым оно соответствовало, изменились необратимо. Нет предпосылок и для установления другой формы стабильности – «сирийская» ситуация не упорядочиваема в принципе.
Приход в Белый дом Дональда Трампа, вероятно, меняет концептуальный подход. «Мир через силу» – это не защита либерального мирового порядка, а продавливание американских интересов так, как Соединённые Штаты в каждом случае посчитают подходящим. В меньшей степени военным путём, новый президент его эффективным не считает, зато всеми прочими. Но унаследованный конфликт вокруг Украины имеет другую логику, да и зашёл настолько далеко, что его едва ли возможно перевести в плоскость выгод и практического интереса, к чему привык Трамп. И трудно предвидеть, что он станет делать, когда это поймёт.
2025 г. обещает быть вехой – количество изменений разного рода в мире таково, что скорый переход в качество неизбежен. Хороших вариантов нет, но есть разные.
«Сирийский» сценарий для мира можно назвать «ползучим» – дальнейшее расползание прежнего без срыва в прямое столкновение, но со сложным, изнурительным многосторонним противостоянием на каждом этапе. Положительное в подобном варианте одно – вырабатываются навыки самосохранения, потому что задача – «выползти». «Украинский» сценарий, учитывая непримиримость (до сих пор) целей, допускает обвальный финал. Ведь эскалация с целью непременно решить конфликт в свою пользу – явление соревновательное, и помимо расчёта неизбежно возникает азарт. А расчёт на то, что оппонент сдрейфит в решающий момент, – основан на допущениях, которые не проверяемы кроме как на практике.
Понятие «лестницы» побуждает мысленно поднять голову перед чем-то, направленным вверх. Между тем, если применять его к эскалации, резоннее представить себе ступени, ведущие вниз, в глубину, откуда всё сложнее найти обратную дорогу. В романе «Вверх по лестнице, ведущей вниз», цитата из которого приведена в качестве эпиграфа, приводится отрывок из школьного сочинения одного из персонажей: «Мы – спешащее племя, ибо не знаем, есть ли у нас впереди ещё время, или нас ждёт полное уничтожение человечества». С момента выхода романа в свет прошло шестьдесят лет. Мы всё ещё спешим?
Фёдор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»
The concept of “stairs” encourages you to mentally raise your head in front of something pointing upwards. If we apply it to escalation, it is more reasonable to imagine steps leading down into the depths, from where it is increasingly difficult to find a way back. In the novel “Up the stairs leading down” the following words are given: “We are a hurrying tribe, because we do not know if we have more time ahead of us, or if we are waiting for the complete destruction of humanity.” Sixty years have passed since the novel was published. Are we still in a hurry?
Fyodor Lukyanov
Источник: https://globalaffairs.ru/articles/vedushhie-vniz-lukyanov/