Есть у него там интересное рассуждение в духе диалектики: противоположные черты характера связаны между собой и одна является оборотной стороной другой (Маркс об этом говорил: наши недостатки – продолжение наших достоинств). Лосский приводит в качестве примера свободолюбие русских. На Западе принято считать, что если большую часть своей истории русский народ прожил под рукой сильного, даже деспотического государства (которое меняло свои идеологические формы – православная монархия, марксистская диктатура, западническая «суверенная демократия» – но не меняло суть), то этот народ не очень-то ценит свободу. То ли дело, дескать, народы Запада, которые стали бороться за гражданские свободы, за либеральную демократию еще в эпоху раннего Нового времени!
На самом деле вывод совершенно неверен, замечает Лосский. Все как раз наоборот: русские гораздо более свободолюбивы, чем немцы, англичане или американцы. Русский человек настолько любит свободу, насколько стремится реализовать в своей жизни идеал как можно большей свободы, что для обуздания такого человека, для того, чтоб привести его, так сказать, в социально приемлемое состояние, нужно гораздо более сильное, властное и жесткое государство, чем либеральные демократии Запада с их разделением властей, контролем гражданского общества над государством и т.д.
Очень интересное и глубокое замечание. Лосский дал объяснение одному парадоксальному факту. С одной стороны в России государство не любят, законы, как правило, соблюдают сугубо внешне, формально и обходят их, если есть возможность, любят на чем свет стоит поругать государство (кстати, два величайших теоретика анархизма – Бакунин и Кропоткин – русские мыслители, причем, коренные русские, дворяне с многовековыми корнями!). С другой стороны, русские – создатели огромнейшей империи, простирающейся от Тихого океана до Балтики, империи, дважды отражавшей нашествие объединенной Европы и приходившей в Европу, дабы установить на части ее свои порядки. Перед нами зримое социальное выражение диалектики анархизма и государственничества в русском характере.
Я бы к этому добавил лишь вот что. На Западе государства “слабые”, не вторгающиеся в приватную жизнь граждан, подчинённые во многом гражданскому обществу именно потому, что западный человек внутренне несвободен, как бы он ни воспевал свое «свободолюбие». Западный человек и так готов повиноваться бесконечному количеству мелких и больших правил поведения, он их впитывает с детства, он рабски подчинен вездесущему и могущественному общественному мнению. В результате он и так законопослушен, за ним не нужно приглядывать, его не нужно излишне запугивать и наказывать. Зачем множество полицейских с палками, если люди и так готовы делать все в соответствии с указаниями государства, если у них уже – «в голове» полицейский? Исключение, возможно, Франция с ее традицией забастовок и революций, но все же и там большинство – не уличные бунтари, а буржуа, которые сидят дома и смотрят на бунтарей по ТВ. И к тому же даже бунт там «в рамках», он в худшем случае приведет к правительственному кризису. Настоящих революций (псевдореволюционный карнавал 1968 не в счет!) во Франции не было со времен Парижской коммуны, то есть уже полтора века.
В России же даже государственный чиновник, даже жандарм и полицейский – анархист! (не на словах, конечно, а на деле) И именно поэтому государство наше приобретает деспотическое «выражение лица»… Тут тоже, знаете ли, диалектика…
Источник: https://t.me/redeurasia/1576