Что есть общего у терактов 11 сентября 2001 года с коронавирусной истерией и реакцией Запада на спецоперацию по денацификации Украины? То, что предпринятые меры были диспропорциональны вызову и решали другую задачу, нежели та, что была озвучена официально.
По прошествии многих лет уже стало понятно, что главным результатом «войны с терроризмом» было достижение согласия большинства населения на то, чтобы пожертвовать свободой ради безопасности и смириться с радикальным расширением полномочий спецслужб.
Меры, навязанные населению стран мира в качестве борьбы с распространением нового коронавируса, представляли собой серию социальных ритуалов с постепенным расширением грани допустимого. Сначала населению было приказано повсюду надевать маски и соблюдать так называемое социальное дистанцирование. Затем появились экспериментальные вакцины, чьи эффективность и безопасность не были должным образом проверены, но которые попытались сделать обязательными. В России вакцинаторское безумие, по большому счету, оказалось свернуто только с началом специальной военной операции.
На международном уровне меры якобы по противодействию распространения коронавируса в целом оказались фантастически неудачными с точки зрения решения этой задачи. Они привели вместо этого к дестабилизации или даже разрыву ранее существовавших международных логистических цепочек.
С началом спецоперации США развернули санкционную войну, объявив, что ее цель ― экономически покарать Россию. Конечно, определенный ущерб российской экономике был нанесен, но сопоставимый ущерб был нанесен и государствам — клиентам Соединенных Штатов в Европе. Под эту сурдинку торговая война американцев с Китаем также вышла на новые рубежи.
Эти действия в рамках экономической войны быстро получили характерное концептуальное сопровождение. А именно, была констатирована смерть глобализации. Сначала президент консервативного аналитического центра Heritage Foundation (чья ведомость Орденом Иезуитов является, что называется, секретом Полишинеля) Кевин Робертс призвал 21 марта 2022 года превентивно разорвать торгово-экономические связи с КНР. Для эффективного противостояния Китаю США необходимо создать собственный самодостаточный региональный экономический центр, утверждал он. Это заявление было в духе Heritage Foundation, но на этом дело не остановилось.
Вслед за Робертсом по теме судьбы глобализации высказался глава крупнейшего в мире инвестиционного фонда BlackRock Ларри Финк. В своем традиционном открытом письме гендиректорам компаний, в которых BlackRock является акционером, опубликованном 24 марта 2022 г., он написал, что спецоперация на Украине «положила конец глобализации, которую мы проходили в течение последних трех десятилетий». Тем самым, посчитал он, спецоперация и развернутая в ответ санкционная война Запада против России усугубила процессы, начавшиеся под флагом борьбы с распространением коронавируса.
Финк дал положительную оценку действиям западных стран и транснациональных корпораций по «обрыванию финансовых и деловых связей с Россией». Он прямым текстом заявил, что западные государственные и негосударственные субъекты «развязали экономическую войну» против РФ, что приведет к глобальным последствиям.
Глава BlackRock написал, что действия России на Украине «и ее последующее отсоединение от мировой экономики заставит компании и правительства по всему миру пересмотреть свои зависимости и переанализировать свои производственные и сборочные схемы — то, к чему уже подтолкнул многих COVID».
«Хотя зависимость от российских энергоносителей сейчас находится в центре внимания, компании и правительства также будут шире анализировать свою зависимость от других стран. Это может привести к тому, что компании будут всё чаще переносить свои операции обратно на свою территорию или в ближние регионы, что приведет к ускоренному оттоку капитала из некоторых стран. Другие — такие как Мексика, Бразилия, США или производственные центры в Юго-Восточной Азии — могут извлечь из этого выгоду. Такое разделение неизбежно создаст проблемы для компаний, включая рост затрат и давление на маржу. Хотя балансы компаний и потребителей сегодня достаточно прочны, что дает им возможность пережить эти трудности, масштабная переориентация цепочек поставок неизбежно приведет к инфляции», — продолжил он.
Здесь нелишне вспомнить, что Ларри Финк и BlackRock были привлечены для создания и управления фондом, в который идет западная финансовая помощь неонацистскому режиму в Киеве на реконструкцию.
Финк и Робертс еще на ранних этапах спецоперации предложили рассматривать ее в качестве механизма глобального переустройства. При этом они оба назвали одно и то же направление этого переустройства. Сейчас, более года спустя, мы наблюдаем в действии всё большее число его элементов.
Насколько был этот вопрос заранее подготовлен? Чтобы ответить на это, нам стоит для начала внимательно взглянуть на совместный доклад фонда Рокфеллера и футурологической консультационной фирмы Global Business Network (GBN) от 2010 года под названием «Сценарии будущего технологий и международного развития» (Scenarios for the Future of Technology and International Development).
Когда этот доклад ранее рассматривали в русскоязычной и иностранной публицистике, его обсуждение часто сводилось к тезису о том, что меры, предпринятые на фоне пандемии коронавируса, следовали проговоренному в этом докладе сценарию Lock Step, что переводится как «Стройными рядами». Но этот доклад актуален для нынешней ситуации не только сценарием Lock Step. Так что давайте его рассмотрим полностью.
Фонд Рокфеллера мы обсуждали в пределах этого цикла статей несколько раз. Фонд был основан как благотворительная, или, как американцы любят их называть, филантропическая организация. Такие организации служили инструментами мягкой силы для крупного капитала еще со времен, предшествовавших Новому курсу Рузвельта, когда американскому государству было не свойственно брать на себя обязательства по социальному обеспечению.
Фонд Рокфеллера при основании обладал мощной аналитической составляющей с активным интересом к здравоохранению. В предвоенный период фонд щедро финансировал исследования в области евгеники. Затем под кураторством Джона Макклоя и Дина Раска (позже возглавившего госдепартамент при Кеннеди) фонд стал взаимовыгодным образом сотрудничать с ЦРУ.
Изображение: (сс) Siddhant Kumar
Статуя Атланта, держащего Земной шар на руках, перед Рокфеллеровским центром в Нью-Йорке
Конечно же, фонд Рокфеллера невозможно рассматривать в отрыве от международной общественно-политической деятельности самого семейства Рокфеллеров, и особенно протеже Джона Макклоя — патриарха семейства Дэвида Рокфеллера. Дэвид Рокфеллер десятилетиями руководил семейным банком Chase Manhattan и Советом по международным отношениям (CFR). Его считают одним из архитекторов современной системы международных площадок элитных коммуникаций.
А что такое Global Business Network? GBN был аналитическим центром, основанным футурологом Питером Шварцем в 1987 году и прекратившим свое существование в 2013 году. Главной специализацией этого центра была методология сценарного планирования. Сценарное планирование стремится обозначить возможные альтернативные контуры развития событий через обозначение ключевых точек неопределенности, с которыми взаимодействуют те или иные заданные предопределенные элементы. Такие исследования проводятся как стратегические игры, в которых аналитики играют за тот или иной субъект (страну, корпорацию, НКО, ОПГ, и т. п.), реагируя на изменяющиеся вводные.
До основания GBN Питер Шварц отрабатывал свою методологию сценарного планирования в Стэнфордском исследовательском институте (SRI) — структуре, тесно связанной с Управлением перспективных исследовательских проектов Мин. обороны США (DARPA) и ЦРУ. Среди прочего, когда Питер Шварц работал в SRI, этот центр был одной из главных американских точек парапсихологических исследований, в том числе направленных на практическое применение экстрасенсорики в военных и разведывательных целях.
Изображение: hse.ru
Питер Шварц
Итак, фонд Рокфеллера и Global Business Network провели совместную стратегическую игру, посвященную возможным перспективам для глобализации и мирового развития. Особое внимание уделялось меняющейся роли филантропических организаций.
Разыгрываемые сценарии рассматривали две ключевые неопределенности в качестве рамочных условий:
Степень глобальной политической и экономической интеграции.
Способность общества к адаптации.
В итоге были описаны четыре сценария:
1. «Стройными рядами» (Lock step) — высокая степень глобальной политической и экономической интеграции при низкой способности общества к адаптации. Описан мир жесткого государственного контроля и авторитарного руководства, против которого возникает растущий гражданский протест.
2. «Находчивы вместе» (Clever together) — высокая степень глобальной политической и экономической интеграции при высокой способности общества к адаптации. В этом глобализированном мире возникают успешные, глобально скоординированные стратегии для решения острых и хронических глобальных проблем.
3. «Цифровой беспредел» (Hack attack) — низкая степень глобальной политической и экономической интеграции при низкой способности общества к адаптации. Экономически нестабильный мир, неустойчивый к шокам, в котором ослабевают государства, укрепляются криминальные структуры и обслуживающая их техническая инновация приобретает опасный характер.
4. «Разбегание умных по углам» (Smart scramble) — низкая степень глобальной политической и экономической интеграции при высокой способности общества к адаптации. Экономически депрессивный мир, в котором индивидуумы и местные сообщества разрабатывают локальные, сымпровизированные решения для растущего комплекса проблем.
Первый сценарий — «Стройными рядами» — в качестве спускового крючка берет пандемию опасного респираторного вируса, в ответ на который вводится жесткий режим карантина (напомним, речь идет об игре 2010 года). Наиболее успешно с вызовом справляются «авторитарные» страны, наподобие Китая, которым удается быстро добиться герметичности карантинных зон и быстрого экономического восстановления. Граждане в других странах тоже сначала проявляют готовность отказаться от прав и свобод ради безопасности.
После ликвидации последствий пандемии гайки остаются закрученными, и в условиях жесткого государственного контроля удается добиться больших продвижений в решении других вызовов — например, экологического. Однако жесткий контроль ограничивает свободный поиск и творчество, тем самым раздражая научное сообщество. Населению тоже постепенно надоедает насаждаемый жесткий порядок, и возникают бунты.
В условиях первого сценария от филантропических организаций требуется большое дипломатическое мастерство и возможность работать в условиях жесткого контроля со стороны государств.
Второй сценарий — «Находчивы вместе» — разворачивается при динамичном восстановлении после глобального экономического кризиса, что приводит к росту выброса парниковых газов и ускорению глобального потепления. Мировое сообщество понимает, что вызов такого масштаба не может быть преодолен отдельными государствами и возникают глобальные структуры, направленные на решение экологических проблем.
Показав успешность в области экологии, этот подход тиражируется в различные области хозяйства. При этом национальные государства теряют значение. Мировая экономика показывает сбалансированный рост, но сталкивается с проблемой нехватки ресурсов для возросших потребностей населения.
В условиях второго сценария деятельность филантропических организаций направлена на максимально широкое распространение знаний, сбор и передачу данных для всеобщего пользования. Стирается грань между коммерческими компаниями и НКО.
Третий сценарий — «Цифровой беспредел» — начинается с серии природных катаклизмов при затянувшимся мировом экономическом замедлении. Необходимость ликвидации последствий всё новых и новых катастроф истощает запасы прочности стран и организаций. Это приводит к сворачиванию социальной сферы государств и отказу от глобализации в пользу изоляционизма. США выходят из Афганистана и к власти возвращаются талибы (организация, деятельность которой запрещена в РФ)* (еще раз, это написано в 2010 году). В этих условиях сети организованной преступности становятся системообразующим центром.
У оргпреступности появляется собственная промышленность, она производит весь спектр поддельной продукции, в том числе и фармацевтической. Из-за скандалов с массовым отравлением поддельными вакцинами и лекарствами общественное доверие к вакцинации падает. Расцветает хакерство в целях как обычного воровства, так и промышленного шпионажа. Исчезает грань между «развитыми» и «развивающимися» странами. Богатые в охраняемых поселках отгораживаются от трущоб стенами с охраной.
В условиях «третьего сценария» филантропическим организациям предлагается самим следовать модели «крепости» и создать единый централизованный субъект с достаточными мощностями, чтобы защитить себя от недружественных действий. Действовать предлагается по договоренностям с «надежными» местными феодалами.
Четвертый сценарий — «Разбегание умных по углам» — рассматривает ситуацию устойчивой глобальной экономической депрессии без крупных катаклизмов. В этих условиях глобализация сворачивается. Мигранты и экспаты вынуждены покидать развитые страны, так как рабочие места сокращаются и отдаются коренным жителям стран.
Возвращающаяся научно-техническая эмиграция начинает применять свои знания и навыки у себя дома. При этом распадается не только глобализированный мир, но и национальные государства. На месте общего хозяйственно-экономического пространства стран возникают «очаги выживания», которым необходимо переходить на самообеспечение из-за разрушения логистических цепочек и коммуникаций. Возникающие в разных очагах инновации не тиражируются из-за нарастающего расхождения технических стандартов.
В условиях четвертого сценария филантропические организации стремятся к цели поиска успешных локальных решений и их широкого внедрения. При этом сама филантропия тоже становится всё более децентрализованной.
Доклад фонда Рокфеллера 2010 года, с одной стороны, конечно, интересен тем, что это первый известный случай, когда пандемия респираторной инфекции и ответные меры на нее (сценарий первый — «Стройными рядами») рассматривались в отрытых источниках как средство глобальной перестройки. Но он интересен отнюдь не только этим.
На волне коронавирусной истерии в публицистике стала расхожей интерпретация, что некая мировая элита выбрала из четырех сценариев для реализации сценарий «Стройными рядами» и для этого запустила пандемию коронавируса. Эта интерпретация представляется избыточно упрощенной.
Во-первых, сценарное планирование — это не меню, в котором можно выбрать тот или иной «коварный план» для реализации. Это методология, с помощью которой рассматриваются рамки возможного и проговариваются наиболее оптимальные варианты поведения в зависимости от того, где в этих рамках находится реальность. В данном случае мы видим, как «филантропия» (то есть «социально активное» обличие крупного капитала) рассматривает возможности увеличить свое глобальное влияние при разных развитиях событий.
Во-вторых, у каждой модели есть свои ограничения. Разыгрываемые сценарии определялись четырьмя разными соотношениями двух ключевых точек неопределенности — степенью глобальной политической и экономической интеграции и способностью общества к адаптации. Правила подразумевали неизменность этих точек неопределенности по ходу каждого из четырех сценариев. Но это уже упрощение, свойственное самой модели.
Ключевая точка неопределенности — это не вполне то же, что независимая переменная. Да, от нее другие переменные зависят, но воздействие того или иного события может вызывать подвижки и в самих этих точках. Это значит, как минимум, что между проговоренными сценарными схемами возможны переходы по мере развития событий. Да и мир на самом деле достаточно сложный, и естественно ожидать, что элементы разных сценариев будут реализованы по-разному в разных географических точках.
Так что тот факт, что мы в 2020–21 гг. стали свидетелями реализации чего-то, очень похожего на сценарий «Стройными рядами» из рокфеллерского доклада, еще совсем не означает, что жизнь не будет дальше скорее напоминать «Цифровой беспредел» или «Разбегание умных по углам».
Эти сценарии предполагают депрессивную мировую экономическую обстановку и катаклизмы. Ну так у уже протекающего экономического кризиса в США есть отличные перспективы на то, чтобы перерасти во что-то потяжелее кризиса 2008 года. И разве крупнейшее вооруженное столкновение в Европе со времен Великой Отечественной войны не тянет на очень большой катаклизм? Кто сказал, что кроме него не будет других катаклизмов, может быть, даже более крупных? Что ж, силы на Уолл-стрит, обладающие мироустроительными амбициями, такие варианты развития событий уже успели проработать.
Стоит обратить внимание, что государства рассматриваются в роли главных субъектов трансформации только в одном из четырех сценариев («Стройными рядами»). Во всех остальных случаях филантропии сверхкрупного капитала предлагается действовать так, как будто государства мира разрушаются. В обрисовывании этих возможных сценариев условному фонду Рокфеллера вменяется требование действовать вне зависимости от состояния американской государственности, или даже при ее отсутствии. То есть интересы того, что мы привыкли называть «американским глубинным государством», в определенных условиях могут радикально отличаться от национальных интересов США, даже в их наиболее экзотичной интерпретации. Как иначе рассматривать разговоры о «крепостях» или «замках» для филантропии в этих сценариях?
Представляется тогда более правильным сказать, что крупный транснациональный капитал себя рассматривает в качестве субъекта новых общественных отношений, очень похожих на феодальные, а в докладе прописаны четыре способа, с помощью которых он намерен наращивать свои силы и влияние. А вот что он собирается делать с этими силами и влиянием? Об этом в следующий раз.
Под убаюкивающие разговоры о социальной ответственности бизнеса зародилась и вызрела, если называть вещи своими именами, концепция перехода от капитализма к новой форме феодализма.