Тезисы доклада.
Каспийское море («море – озеро», «внутренний водоём») и его побережье являются уникальной, реликтовой и потому проблемной территорией планеты. Значение её с сер. 90- х гг. XX в., в связи с добычей углеводородов, развитием новых транспортных потоков и др. стало колоссально возрастать. С конца лета 1997 г. США официально объявили Прикаспий и Кавказ «зоной своих национальных интересов», продлевая этот тезис ежегодно в «Стратегических докладах» ведущих президентских структур.
Россию представляют на Каспии Астраханская область, Калмыкия и Дагестан, имеющие свои встречные цели и интересы. Знаковую роль для макрорегиона «Циркумкаспий» (термин наш. – В.В.) сыграл инициативный визит осенью 1994 г. астраханской делегации во главе с губернатором в провинцию Гилян Исламской республики Ирана, когда вспомнились прерванные в теч. XX в. прежние многовековые связи наших стран по морю и вокруг него.
Прикаспий – часть «евразийского» приграничья с многослойным взаимопроникновением культур, если теоретически брать «евразийство» (Б.С. Ерасов) как «локальный, т.е. региональный вариант цивилизационной модели». Тем более, что граница Европы и Азии после исследований, начатых в конце весны 2010 г., стало принято проводить по побережьям и водной глади совсем иначе, нежели это делалось прежде.
Колоссально отстаёт в осмыслении проблем Прикаспия научно – гуманитарное направление, уступая естественно – научному (от кн. А.Б.-м. Бековича – Черкасского и и адм. Ф.И. Соймонова) и художественному (от П. Флеминга до Ал. Дюма – отца и затем до В.В. (Велимира) Хлебникова). Известны лишь три целостных работы (акад. В.В. Бартольд, Л.Н. Гумилёв и Ж.Б. Кундакбаева), посвящённых связи истории и современности стран и этносов в прикаспийской проблематике. Ожидают своего антропологического и общегумитарного наполнения результаты заключения 12- го августа 2018 г. в г. Актау высшими руководителями прибрежных стран (СНГ и Иран) важнейшей Каспийской конвенции «о правовом статусе» и равновесии интересов.
Побережье Каспийского моря – это 7 тыс. км по его овальной окружности и примерно 150 тыс. кв. км прилегающего к морю сухопутного пространства. Это приморское население, по нашим подсчётам, в 10 – 12 млн. чел. Накопление материала ставит задачи его группировки и распределения: от насущной классификации к более сложным типологиям и затем и к систематизации с её непременной прогностикой.
Несложно и естественно классифицируются Прикаспий Западный и Восточный, по побережьям, долгое время лишь периодически связанным между собою (западное побережье было исторически насыщеннее событиями и освещённее в источниках).
Труднее и проблемнее выделять Прикаспий Северный, Южный (иранский) и небольшой Центральный между ними. Исходить приходится как раз из границы Европы и Азии, ранее много лет проводимой как линия от прежней дельты р. Эмбы по кромке суши к устью р. Кумы.
Но важные тектонические уточнения внесла Ландшафтно – историческая экспедиция «Урал – граница частей света», проведённая РГО с коллегами из Казахстана в теч. 2010 г. (акад. А.А. Чибилёв, А.Я. Понизовкин, Я.Р. Хужина и др.). В Европу теперь включается вся Прикаспийская низменность с границей от Уральских гор и много южнее прежнего, с выходом на морское побережье между большими морскими заливами и зап. уступом (чúнком) с плато Устюрт.
Таким образом, евразийская граница (это ещё и рубеж Северного Прикаспия с Центральным) оказывается в окрестностях г. Актау на Манышлаке (каз. Мангистау). И продолжается она через море (500 – 600 км южнее г. Астрахани) по р. Самур, между Дагестаном и Азербайджаном, и по Большому Кавказскому хребту – он вообще разделяет страны СНГ – до Причерноморья.
Дополнительно нами выделено по окружности побережья около сорока «участков – ареалов», каждый со своей исторической, этнолингвистической (до диалектной) и конфессио – культурной спецификой, но органично переходящих один в другой.
Универсальный для любого «региона», обширного или же малого, признак «гомогенности – однородности» проявляется как ключевой и здесь. Особенно, когда мы рассматриваем характерные традиционные сообщества рыболовов (а ранее – и охотников на морского зверя). Это были уничтоженные Тимуром – Тамерланом в его северном походе тюрки – «балыкчияне» на островах в дельте р. Терек, возникшие много позже русские с иноэтническими включениями, т.н. «ловцы» по северному побережью и примыкающие к ним в западной части волжской дельты калмыки яндыко – мочажные, «камышовые», а к востоку – «синеморцские» казахи и ещё восточнее прежние престижные, близкие к казачеству «эмбенцы».
Добавим ещё выделяющиеся и поныне весьма специфическую во всём этногруппу рыболовов, туркмен – йомудов в двух прибрежных селениях Балканского велаята, недалеко от границы с Ираном, в контактах с тамошними курдами. Налицо неповторимая реликтовость всего побережья, где сохраняются многие уникальные, старинные традиции.
Однако, прикаспийским пространствам почти всегда отводилась непрестижная, окраинная, или периферийная роль в составе государств, в которые они входили или входят. Положение стало меняться, в связи более широкими геополитическими и хозяйственно – логистическими процессами, лишь в минувшие десятилетия. «Оценка Прикаспия» тоже оказывалась не всегда лестной для территорий и их жителей, но и нередко быстро менявшейся по сути.
Так, в учениях классического, эмигрантского «евразийства» нач. XX в. (П.Н. Савицкий и Н.П. Толь, в меньшей мере – Э.Д. Хара – Даван, иначе Даваев) «замкнутый водоём» считался неперспективным для энергичного торгового мореплавания и, значит, контактов стран и регионов. Продолжил эту традицию и Л.Н. Гумилёв в его последней в жизни книге «Тысячелетие вокруг Каспия» (вышла она в свет после, в 1993 г.).
Своеобразный и спорный мыслитель, Лев Николаевич расценил для истории юг Прикаспия, прикрытый в Иране горами Эльбурс, как «глухой угол», а северную прибрежную и степную часть как «окоём» («кайма – около – объём»), лишь обрамляющий ведущие мировые процессы – то в бóльшей мере и степени, то в меньшей.
Книга послужила мощным катализатором творческой мысли и вызвала массу последователей…. Но её следовало дочитывать до конца. Автор, блеснув самой постановкой темы, признался в собственной хитрости: он взял проблему и объединил приморскую макросферу лишь как «литературный приём … для удобства изложения». Т.е. вне научного контекста и дискурса.
Но вскоре неугомонные на исходе XX- го в., «лихие 90- е гг.» породили свои реалии. На Л.Н. Гумилёва ссылались, рассматривая Прикаспий этнополитически, Н.А. Назарбаев, А.Г. Дугин и др., а в историческом и этнокультурном плане – А.И. Куркчи и его соратники, несколько своеобразно – П.В. Зарифуллин.
Группа астраханских учёных и публицистов тогда же и так же, изучая наследие Л.Н. Гумилёва, выделила для своего региона и соседних принцип «ʺАДПʺ – активно действующей периферии», когда заведомо немногосильная и зависимая территория, в лице руководства и референтных групп деятелей, зримо и настойчиво проявляет себя и собственные интересы.
Постепенно вырисовываются своя интересная научнвя фактура, ранее бывшая вне зоны внимания, но полезная для рассуждений в сáмом широком плане. Автором доклада и тезисов предлагалось различать не только «общение» и «коммуикацию – информацию», но и «общину», «коммуну (если община исполняла офиц. функции типа служилых)» и «команду (как артель рыболовов и др.)». Последние две могли играть в истории и созидательную, и девиантную роли. А «община» могла чаще всего представать как этническая, конфессиональная или же особо интересующая нас «смешанная» и переходная, этноконфессиональная.
В связи с этим длительна (не всегда явно, но отчасти и в связи с Прикаспием) дискуссия по аспекту «соотнесённого насилия» как сопутствия, суррогата, изнанки общения. Известно, что включение заповедных уголков в состав крупных цивилизационных образований (даже путём завоеваний) играет и позитивную, созидающую роль. Не обходясь, правда, и без жертв у субъектов воздействия.
По просьбе властей Персии российская военная эскадра в сер. XIX в. покончила с многолетнее организованным горганским (астрабадским) пиратством при туркменской границе. Особенно, в 1842 – 52 гг., когда поставленный капитаном (позже адмиралом) графом Ефим. Вас. Путятиным был поставлен из Англии военный корабль с паровым двигателем и «страшной» дымящейся трубой, легко идущий против берегового прибоя. А затем к нему присоединились ещё два, астраханской сборки. Потери разбойных групп замирили обстановку, а позже (граница империй, простым приграничным протоколом, с 1869 г. по р. Атрек) установила порядок до конца возможность шахской и царской службы для лидеров прежних шаек.
Акад. В.В. Бартольд как раз и подчёркивал «культурное движение при завоевательных походах…, с его образовательным (?! – В.В.) значением». К той же мысли недавно склонялись уваж. соавторы, член. – корр. РАН С.А. Арутюнов и доц. (далее проф.) С.И. Рыжакова. Нейтральную позицию «насилие как неизбежное дополнение» и ранее занял член. – корр. АН СССР С.П. Толстов. Но резко против («завоеватели-то и не думали о культуре и просвещении») выступил проф. Э.Г. Александренков.
В рамках событий последних лет и десятилетий принять одну из сторон станет крайне сложно. Хотя ясно, что для реликтовой, ценной территории любой масштабный конфликт попросту губителен. Тем более, в условиях наличия и угроз применения оружия массового поражения, опасного в условиях любого «силового принуждения» – притом и для актора ситуации, и для её опасливых реципиентов.
В качестве примеров. Локально – ограниченно, но тревожаще несколько раз обострялась обстановка между «местными» и «приезжими» (хотя и давно живущими здесь людьми) в мангышлакском г. Жанаозен (Новый Узень). Новый виток обострения в 2022 – 23 гг. проблемы Карабаха и его жителей точно не будет быстро исчерпан. Поскольку почти все армяне по западному и северному побережью Каспия (как и традиционные астраханские) имеют карабахское происхождение.
В столкновении войск первого шаха Каждара и императрицы Екатерины II (в последний её год) сократились численно, массами отправившись (повозками и на кораблях) на Сев. Кавказ ираноязычные таты, по религии армяно – григориане. По итогам конфликта в 1988 г., остатки этой необычной компактной (в прибрежном пограничье Азербайджана) этноконфессиогруппы исчезли окончательно, разбившись на сėмьи, вновь мигрировавшие от опасности.
Учтём, что и весь Мир, имеющий на своей периферии Каспийский макрорегион, становится всё более тесно и системно взаимоувязанным (сильно иначе, нежели в концепциях историософии В.В. Бартольда или Л.Н. Гумилёва). И нестабильность на резко активизирующемся сейчас Коллективном Юге легко может, по примеру Европы, отразиться угрозами оч. массовых миграций в СНГ и РФ через иранскую и турецкую границу. А примеры подобного в предшествующие столетия не раз имели место. И как раз через просторы Прикаспия.
Свою охраняющую роль станет, бесспорно и кроме прочего, играть Актауская «Каспийская конвенция» от августа 2018 г., запрещающая (Ст. 3, п. 6) иностранное, помимо государств бассейна, «присутствие вооружённых сил» на море с побережьем. В действенности и успехе этого положения жители макрорегиона, мы полагаем, убедятся.
Итак, макрорегион «Прикаспий» имеет свою показательную историю и роль в международных делах, постоянно и интенсивно возрастающую. Риски и достижения в этих вопросах ещё требуют своего взвешенного осмысления.
При этом остаются и будут важными и полезными научные исследования по схеме «море и реки – суша – население», с полным вниманием к их гуманитарной составляющей таковых (с включёнными сюда этнической и конфессиональной существенными сторонами). Проблематика таковых определённо окажется широка и многогранна.
Призвать нам остаётся к введению в оборот источников разного порядка, как и к всегда подробному и тщательно скоординированному сотрудничеству научных сил различного творческого профиля из всех регионов России и стран СНГ, а также и ответственно мыслящих, заинтересованных учёных из дальнего зарубежья, к умелой экспертной поддержке, оказываемой деятелями науки органам власти и правопорядка, управления отраслями хозяйства, журналистским кругам и институтам гражданского общества.
Виктор Михайлович Викторин. Старший научный сотрудник Прикаспийского научного центра российской истории Астраханского гос. университета им. В.Н. Татищева, этнолог – религиовед, доцент. Председатель Учёного совета Астраханского ГОИА (краеведческого) музея – заповедника