Рассматривая начало президентства Франклина Делано Рузвельта, можно увидеть, что находился Рузвельт в весьма непростом положении.
С одной стороны, он одержал победу в 1932 году над Гербертом Гувером с одним из крупнейших перевесов в истории американских президентских выборов. Это можно было по справедливости рассматривать как мандат от широких слоев общества на ту трансформационную политику, которую Рузвельт обещал проводить в рамках анонсированного им «Нового курса».
С другой стороны, отнюдь не последнюю роль в столь решительной победе сыграла поддержка американской финансово-промышленной олигархии, решившей сделать ставку на Рузвельта ― талантливого выходца из ее рядов. То есть как на подконтрольного политика. С его помощью такие представители олигархии, как финансист Бернард Барух, президент рокфеллеровского Standard Oil of New Jersey Уолтер Тигл, президент моргановской General Electric Джерард Своуп и прочие надеялись под сурдинку «Нового курса» ввести в Соединенных Штатах некоторые картельные механизмы, наподобие введенных в Италии при Муссолини. Концентрированным выражением этой затеи стала Национальная администрация восстановления (NRA).
Чтобы заручиться поддержкой Уолл-стрит на выборах, Рузвельт принял условия олигархии по созданию NRA, которые были отвергнуты Гувером. Но он ни в коем случае не собирался смиряться с подконтрольностью своим спонсорам. Особенно после того, как эти спонсоры продемонстрировали готовность отфутболить президента США на чердак путем создания аналогичного рейхсканцлеру поста министра по общим вопросам.
Чтобы обезопасить себя от удушающих объятий финансовой олигархии, занявшей доминирующие позиции в тогдашней Демократической партии, у Рузвельта были по большому счету два не взаимоисключающих варианта. Он мог постараться нащупать другую, чуждую этой олигархии базу поддержки, на которую можно было бы опереться при обострении конфликта со вчерашними друзьями. Он также мог постараться обострить противоречия внутри Уолл-стритовской олигархии и сыграть на этих противоречиях.
На уровне партийного строительства эта необходимость Рузвельта обособиться от приведших его к власти групп интересов породила так называемую коалицию «Нового курса», а вместе с ней и пятую двухпартийную систему, прожившую затем до конца 1960-х годов. Коалиция «Нового курса» позволила президенту США выйти за пределы привычной партийной политики. Коалиция вобрала в себя созвучных реформам Рузвельта «прогрессивных» республиканцев и представителей третьих партий левого толка (то есть партий мелких, не могущих серьезно претендовать на победу на выборах в условиях двухпартийной системы), а также профсоюзное движение.
Помимо создания столь нужной Рузвельту альтернативной базы опоры, формирование коалиции «Нового курса» позволило кооптировать в демократическую орбиту таких деятелей и такие политические движения, которые при других условиях могли бы быть более склонными к революционным действиям, нежели к участию в американском демократическом процессе. Включение этих сил в коалицию не столько радикализировало Демократическую партию, сколько дерадикализировало левых, пошедших с ней на сотрудничество. В этом смысле ее можно рассматривать как воплощение фабианской идеи реформирования капитализма в сторону большей социальной справедливости ради того, чтобы избавить его от угроз, связанных с общественным напряжением.
Коалиция дала президенту возможность воспользоваться столь нужным ему альтернативным кадровым резервом, неподконтрольным Уолл-стриту.
«Новый курс» включал в себя несколько весьма популярных программ, привлекающих безработных мужчин к инфраструктурному строительству. Первой из них был Гражданский корпус охраны природных ресурсов (Civilian Conservation Corps ― CCC).
Руководить этой военизированной структурой, местами повторявшей опыт советских трудовых армий после Гражданской войны, было поручено видному профсоюзному деятелю Роберту Фечнеру. На новом посту Фечнер проявил себя в качестве эффективного и справедливого руководителя. При этом он жестко запретил участникам программы самим участвовать в профсоюзах и преследовал профсоюзных активистов, пытавшихся развернуть агитацию среди рабочих Корпуса.
«Новый курс» Рузвельта привлек в его орбиту прогрессивных республиканцев из среды идеологических наследников тогда уже покойного сенатора Роберта Лафоллета. Лафоллет был ярким и нетипичным республиканским политиком, противившимся вступлению США в Первую мировую войну (вступлению, которое требовала финансово-промышленная олигархия). Затем он отказался осудить Великую Октябрьскую социалистическую революцию и активно выступал против гонений на социалистов и коммунистов, развернутых минюстом США в конце президентства Вудро Вильсона.
К ученикам Лафоллета, вошедшим в рузвельтовскую обойму, можно отнести мэра Нью-Йорка Фьорелло Ла Гуардия, министра сельского хозяйства, а затем и вице-президента США Генри Уоллеса, идеолога создания Управления долины Теннесси (Tennessee Valley Authority ― TVA) сенатора Джорджа Норриса и легендарного председателя TVA Дэвида Лилиенталя, затем возглавившего Комиссию по атомной энергии.
Управление долины Теннесси вообще стоит особняком среди программ «Нового курса». Это была крупная государственная программа строительства каскада плотин и ГЭС по реке Теннесси, чтобы обезопасить этот депрессивный регион от постоянных потопов и снабдить его дешевым электричеством. Строительство каскада ГЭС затем позволило превратить регион долины Теннесси в центр алюминиевой, химической, а затем и атомной промышленности. Для США, страны, где магистральная линия мысли по общественному проектированию уже в 1930-х годах говорила о «социальной ответственности бизнеса», всесторонне расширяющего свое влияние на жизнь человека, такое крупное начинание со стороны государства было радикальным отходом от привычного порядка дел.
Как и обсужденная нами ранее NRA, проект TVA перекочевал в «Новый курс» из предыдущего периода. Его основным лоббистом был «лафоллетовский республиканец» сенатор Джордж Норрис. Норрис, как многие американцы того времени, опасался формировавшегося тогда в США доминирования частных монополий на электрогенерацию. Он опасался, что такие монополисты смогут подчинить себе всю экономику региона нерыночными методами. Это заставило его в 1920 году торпедировать планы Генри Форда по строительству частных ГЭС в долине Теннесси, а также план по инфраструктурной модернизации долины за счет частного сектора.
Вместо этого Норрис предложил проект закона «О Масл-Шолс», касавшегося создания государственного ведомства по строительству инфраструктуры в долине Теннесси, а затем и по управлению ею. В 1932 году тогдашний президент Герберт Гувер наложил вето на этот проект, назвав его социалистическим. Но в 1933 году эта идея стала реализоваться уже при Рузвельте.
Задача претворить в жизнь идею Норриса легла на трех первых директоров Управления: Артура и Харкорта Морганов (выходцев из академической среды, не состоявших друг с другом в родстве и не имевших никакого отношения к банковскому дому Морганов) и юриста Дэвида Лилиенталя. В силу своей практической хватки и риторического таланта Лилиенталь вскоре оказался выдвинут на первую роль в организации.
Строительство каскада 12 ГЭС TVA на тот момент было крупнейшим инфраструктурным начинанием в истории США. По многим параметрам, в том числе по вопросам обеспечения собственной безопасности, TVA стало своего рода «государством в государстве». В силу уникальности управления как крупного проектного начинания, на него постоянно возлагались новые задачи, особенно когда речь шла об интересах военной промышленности.
TVA оказалось во время войны тесно связано с Манхэттенским проектом по созданию атомной бомбы. Неслучайно после войны Лилиенталя поставили во главе вновь созданной Комиссии по атомной энергии.
При этом «Новый курс» Рузвельта постоянно сталкивался с сопротивлением, особенно там, где государство выходило за свои привычные рамки и вступало в конкуренцию с крупным бизнесом в сфере инфраструктурного строительства.
Рузвельту достался в наследство от его предшественников консервативный Верховный суд. Применительно к судьям Верховного суда США прилагательное «консервативный» означает не идеологическую или ценностную направленность, а свойство трактовать Конституцию максимально близко к тексту, особенно когда идет речь о соотношении полномочий федерального центра и штатов. А весь «Новый курс», заметим, зиждился на радикально широком прочтении полномочий федерального центра.
Для программ «Нового курса» было типично меняться по несколько раз, когда решением Верховного суда закон, создавший ту или иную программу, объявлялся неконституционным, и она прекращала свое существование, но… только до момента создания новой программы со схожими функциями и на базе другого законодательства. Новая структура потом могла еще несколько лет проработать, пока Верховный суд и ее не объявлял противоречащей основному закону страны. И тогда все повторялось вновь.
В области выборной политики коалиции «Нового курса» противостояла так называемая Консервативная коалиция, которая тоже объединяла членов обеих партий, выступавших против рузвельтовских нововведений и, на более фундаментальном уровне, против расширения полномочий федерального центра за счет штатов и против его вступления в конкуренцию с частным сектором. Таким образом, не по строгим партийным линиям, но по широким коалиционным американский политический ландшафт вновь поделился между силами, стремящимися привести страну ближе к состоянию унитарного государства, и силами, цеплявшимися за суверенитет штатов. К началу 1939 года у консерваторов появилось большинство в обеих палатах Конгресса, что изрядно осложнило введение новых программ.
Тем не менее у Рузвельта были свои рычаги влияния. Например, его характерный стиль ― назначать двух людей на посты с дублирующими друг друга задачами. Когда в такой ситуации неминуемо возникал конфликт между двумя руководителями, они шли к Рузвельту, и он давал свое решение как арбитр. Эта практика была особенно ценной, когда возникала необходимость привлекать кадры из корпоративно-олигархической обоймы. И она долго позволяла президенту замыкать принятие ключевых решений на себя, мешая созданию устойчивых клик, решавших вопросы за его спиной.
Совмещение роли арбитра с формированием альтернативной опорной базы дало Рузвельту намного больше свободы для маневра, чем он изначально рассчитывал. Незаменимость Рузвельта в качестве руководителя показали выборы 1940 года, когда он стал единственным президентом в американской истории, порвавшим с традицией уходить с поста после второго срока. Причем случилось это по настоятельной просьбе его партии и несмотря на наличие внутри нее мощной консервативной оппозиции. После смерти Рузвельта в начале четвертого срока Конгресс принял поправку в Конституцию, ограничивающую президентство двумя сроками и сделавшую невозможным тот «выход за флажки», который себе позволил Рузвельт.
Хотя выстроенная Рузвельтом конфигурация оказалась плодотворной, она была недолговечной. Коалиция «Нового курса» была изначально весьма разношерстной, и в качестве единого целого у нее не было непримиримых противоречий с той финансово-промышленной элитой, чью позицию реформистская политика Рузвельта по сути стабилизировала. Следуя формуле британского Фабианского общества, то есть исходя из необходимости стабилизировать американское общество и политическую систему, Рузвельт и его соратники стремились сделать существующую капиталистическую систему более приемлемой для широких масс, а отнюдь не добиться революционных преобразований.
В силу отсутствия фундаментального конфликта между старой элитной опорной группой Рузвельта и его альтернативным резервом свежих кадров, конвергенция между этими двумя группами должна была рано или поздно случиться. Во время войны это благополучно и произошло.
Наименее комплиментарные такому сближению соратники Рузвельта постепенно маргинализировались. В качестве яркой иллюстрации стоит рассмотреть судьбу вице-президента во время третьего срока Рузвельта ― Генри Уоллеса. Уоллес был выходцем из прогрессистского крыла Республиканской партии, которое возглавляет Роберт Лафоллет. Своими действиями по стабилизации продовольственного рынка на посту министра сельского хозяйства во время Великой депрессии Уоллес заслужил доверие Рузвельта, добившегося его выдвижения кандидатом в вице-президенты на том же съезде Демократической партии 1940 года, который выдвинул самого президента на третий срок.
Вице-президент в США ― это обычно церемониальная должность без значительных полномочий. Но для Уоллеса Рузвельт их изобрел, поручив ему возглавить работу по мобилизации американской экономики для Второй мировой войны. Это назначение столкнуло Уоллеса с Уолл-стрит, и к 1943 году он это противостояние проиграл. Рузвельту пришлось ликвидировать уоллесовское Управление экономической войны и передать его полномочия более удобному для олигархии контрагенту. Хотя Уоллес представлял большую ценность на дипломатическом фронте и в качестве пропагандиста, сведение на нет его роли в военной промышленности лишило его и аппаратных возможностей.
Риторика Уоллеса многих раздражала, особенно его относительно лояльное отношение к СССР и желание избежать послевоенного противостояния с Москвой. Сильное раздражение у демократической базы поддержки на Юге вызывало и открытое неприятие Уоллесом системы расовой сегрегации, которая была повсеместна в бывших штатах Конфедерации. В качестве компромата были представлены и контакты Уоллеса с Николаем Рерихом.
В итоге съезд Демократической партии 1944 года, несмотря на широкую популярность Уоллеса среди рядовых избирателей, отдал номинацию на пост вице-президента ― учитывая возраст и состояние здоровья Рузвельта, многие видели в этом выдвижение следующего президента США ― не ему, а сенатору от штата Миссури Гарри Трумэну.
К Советскому Союзу Трумэн всегда относился враждебно. Чего только стоит его знаменитая цитата в The New York Times от 24 июня 1941 года: «Если мы увидим, что войну выигрывает Германия, нам следует помогать России, если будет Россия, нам следует помогать Германии, и пусть они как можно больше убивают друг друга, хотя мне не хочется ни при каких условиях видеть Гитлера в победителях. Ни один из них не держит обещанного слова».
С выдвижением Трумэна в качестве вице-президента был заложен крепкий фундамент под холодную войну и стали сворачиваться поддерживаемые Уоллесом проекты Рузвельта по сохранению тесной координации с Москвой для определения облика послевоенного мира. 82 дня спустя Франклина Рузвельта не стало, и началось президентство Трумэна, «просигналившего» курс на конфронтацию с СССР еще до конца войны.
Раз столкновение с СССР стало неминуемым, то все средства для победы над вчерашним союзником представлялись желаемыми, а предвоенные контакты американской деловой элиты с контрагентами в фашистской Германии оказались совсем не лишними.
(Продолжение следует.)
Источник: https://rossaprimavera.ru/article/b9239743