“Приближается день светлого торжества – и душа наша радуется. На Троицын день (13 мая) назначено открытие нашего нового музея в присутствии Их Величеств и царской фамилии, приезжающих, говорят, с большим количеством иностранных родственников на праздник открытия памятника Александру III здесь, в Москве, назначенный на 15 мая”, – писал отец Марины Цветаевой И.В. Цветаев бывшему министру народного просвещения Российской империи Г.Э. Зенгеру 5 апреля 1912 г. Речь шла об открытии Музея изящных искусств имени императора Александра III – нынешнего Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.
Возникновение замысла
В 1889 г. профессор Московского университета Иван Владимирович Цветаев, читавший студентам историко-филологического факультета курс античного искусства, пришел к неизбежной мысли о расширении Кабинета изящных искусств и древностей слепками с основных произведений античного искусства. Это, по мысли Цветаева, должно “придать изучению истории искусств характер большей системы и прочности”1 и показать эволюцию искусства от античности к возрождению.
Музей предполагалось сделать доступным для всех желающих, прежде всего – для бедных студентов, не имеющих возможности выезжать за границу для знакомства с оригиналами, каким помнил себя сам профессор. К 1889 г. в собрание Кабинета входили, “кроме значительного собрания монет и небольшого числа греческих расписных ваз и мелких древностей, 58 гипсовых отливов со скульптур”2. Предстояла большая и долгая работа, которую старшая дочь И.В. Цветаева Валерия впоследствии назовет “делом жизни”.
По мере создания музей слепков превращался “в культурно-исторический: в этом виде он будет понятнее, чем исключительно скульптурный”3, а также постепенно наполнялся и подлинниками: египетской коллекцией В.С. Голенищева в 1909-1911 гг.; дарованным Николаем II кладом Микенской эпохи, найденным в Бессарабской губернии, и другими экспонатами. “Наш египетский отдел будет богат, как нигде в России, – с гордостью напишет И.В. Цветаев4. – Такое начало нашего нового музея сразу ставит его в ряд первых музеев мира. Готовя только музей слепков, мы никак не знавали этого, неслыханного нам, счастья”5. Благодаря поступлениям оригинальных коллекций хранилище стало не столько учебным музеем, сколько публичным, и центром научных исследований с собственным печатным изданием: “Теории возникают и умирают, но предметы остаются, в ожидании новых взглядов и объяснений. Наш долг будет хранить этот клад и издать его возможно точно и изящно. Это, даст Бог, и надо сделать в издаваемых при музее “Памятниках”6.
Таким образом, идея И.В. Цветаева, по словам второго (1913-1921) директора Музея изящных искусств имени императора Александра III В.К. Мальмберга7, “воплотилась в реальные формы в размерах, далеко превзошедших его первоначальные скромные начинания”8. Судьба к Цветаеву благоволила, но “как часто при таких же условиях, – писала графиня П.С. Уварова, – дело стоит и не двигается, не имея во главе человека с энергией, преданностью и любовью к делу”9.
И.В. Цветаев (1847-1913).
Письма Цветаева
Одним из первых историю создания музея описал сам Цветаев10. Желая привлечь инвесторов, помощников и сочувствующих для поддержки словом и делом, Цветаев писал о музее очень многим. Если письма к меценату Ю.С. Нечаеву-Мальцову имели своей целью прежде всего увлечь идеей создания музея его крупнейшего благотворителя11, то письма к историку и будущему члену-корреспонденту Академии наук СССР (1929) А.И. Яковлеву с самого начала были письмами к единомышленнику, другу, в том числе со сведениями бытового характера.
Ниже впервые публикуются некоторые яркие отрывки из писем к Яковлеву (1878-1951). Письма живо показывают первых посетителей музея и ярко рисуют поучительный и правдивый пример осведомленности чиновников высокого ранга делами их ведомств.
В письмах есть указания и на негибкую политику властных структур в отношении нового учреждения в связи с меняющимися условиями его функционирования и необходимостью нанимать новых людей: “Попробую просить изменения штата, – пишет И.В. Цветаев, – да бессердечный Кассо12 скажет: “Вам дали штат в 1909 г., нельзя же правительству сознаться пред законодательными палатами в своей ошибке”. Это – себялюбивый карьерист, от которого ждать добра нечего”13.
Еще до открытия, с 1911 г., в музее проводились занятия со студентами, туда также приходили художники14, представители разных надзорных органов, которые наряду с высшей аристократией и родственниками царя становились его первыми посетителями.
Письмо Ивана Цветаева Алексею Яковлеву от 15 июня 1912 г. Фото: Архив РАН
21 февраля 1912 года
“Адрианов, бывший военный прокурор, не мог налюбоваться предметами греческих залов”15
“Приехал в Музей Мекленбург-Шверинский Герцог16, нашел все kolossal и prachtvoll17, милостиво с нами прощался, а вечером того же дня пришел к музею пожаловать директору Музея орден Генриха Льва I кл.18 Возвратившись в Петербург, он передал свои восторги своей сестре Марии Павловне, президенту Академии Художеств, вдове великого князя Владимира Александровича. Вчера мне написал из академии о состоявшемся желании великой княгини послать в Ваш музей 2 колоссальные статуи из имущества академии.
Ныне, в 11 часов, прибыл в музей градоначальник генерал Адрианов с высшими чинами полиции для осмотра здания, – и мне было радостно видеть, как полицейские чины увлекались памятниками искусства, по-видимому, забывшие главную цель своего прибытия. Адрианов, бывший военный прокурор, не мог налюбоваться предметами греческих залов и, только налюбовавшись всем, он спустился в подвальный этаж с его обширной сетью субструкций, а в конце обошел потолки и кровлю.
Результат был едва ли тот, какой отгадать Вы можете. Результат этого посещения оказался… в Праге19 за завтраком с шампанским, расстегаями, рябчиками, свежими огурцами, зернистой икрой в большом бочонке, зеленью и мороженым. Генерал Адрианов пригласил на эту трапезу архитектора и меня и пил за успехи музея.
Вот какой чародейной силой обладает музей: он и ордена дает, и создает трактирные угощения его устроителям – в большой зал Праги, на виду публики и всех половых, которые чуть не земно после кланялись Клейну и мне, увидевши, в какой компании мы ели расстегаи,20 икру и пили шампанское”.
После грандиозного праздника открытия посмотреть “сокровищницу искусства, детище самоотверженного энтузиазма”21, по выражению старшей дочери И.В. Цветаева, хотелось куда большему количеству людей, чем было запланировано изначально:
Музей изящных искусств. Фото К. Фишера. Начало XX в. Фото: РГАКФД
15 июня 1912 года
“Музей интересен, раз публика валом валит сюда”22
“Стоит такой гомон от лавины экскурсантов, с раннего утра облегающих музей лагерем, что голова идет кругом. За экскурсантами являются “проезжие Москвою”, от которых нет отбоя, т.к. “они, пользуясь случаем, желали бы осмотреть Музей”. И всякая такая просьба падает на бедную голову директора, который часто, видя, как выбиваются из сил хранители, сам становится в ряды проводников и толкователей сокровищ Музея. А обойти Музей с одной партией это значит говорить без перерыва 11/4-11/2 часа, эти путеводители хрипнут к 1/2 дня.
Но в этой доле нужно утешаться мыслию, что, значит, Музей интересен, раз публика валом валит сюда. Оправдалась речь Государя ко мне при выезде из Москвы, на Яросл[авском] вокзале: “Ну что, повалила к вам публика? Повалит-повалит…”
14 августа 1912 года
“Оказалось, что познания студентов… и даже руководителей министерств одинаково бедны”23
“Как я жалею, что штат нашего музея будет куда меньше и материально беднее даруемого Румянцевскому и Историческому музеям! Я говорил летом в мин[истерст]ве об уравнении, но мне там сказали, что наш штат только что утвержден и что “правительство” не может же сознаться в своей ошибке перед Государственной Думой, испросивши штат, оказавшийся негодным через 2 года… Со своей бюрократической точки зрения они правы: 2 года нельзя же входить с проектом новых ассигнований. Но вопрос тут не в ошибке правительства, а в полном незнании нашего министерства, что за новое учреждение готовилось 24 года и что выходило из профессорских стараний.
Из 10-ки министров и управителей министерством просвещения, за этот срок, один Глазов заглянул на стройку, да и то, когда о коллекциях, составляющих суть музея, он не мог получить ни малейшего понятия… Случилось так, что Кассо, москвич, пришел взглянуть на новый музей лишь накануне его открытия и вышел подавленным от собранного здесь ему совсем неизвестного материала. Отчего он при государе держался подальше от него, у стен зала, за спинами великих князей, ведь он и самого общего ответа о назначении зал не мог бы дать на вопрос ему поставленный. В одном зале его увидел государь и сказал ему: “Как много здесь собрано!” и Кассо нашелся подтвердить: “Да, Ваше Величество, тут – памятники искусства разных народов и эпох…” И сущую правду изрек Лев Аристидович, – разных народов, потому что древние ассирийцы и итальянцы эпохи Возрождения, подлинно, суть народы разные”.
После открытия музея оказалось, что познания студентов, влиятельных чиновников и даже руководителей министерств одинаково бедны; ощущалась необходимость путеводителя.
Шмуцтитул иллюстрированного путеводителя Цветаева по Музею изящных искусств.
14 августа 1912 года
“Он только теперь понял значение нового Музея”24
“Но недостаточно выставить предметы искусства для публики, представив пониманье ее собственным силам… Вслед за открытием музея, мне приходилось сопровождать посетителей по залам, посетителей самых разнообразных, начиная с министров, высших сановников государства и кончая гимназисточками из Закавказья и Земли Войска Донского или ученицами епархиальных училищ, семинаристами, сельскими учителями.
Поверите ли, Алексей Иванович, отсутствие познаний в истории искусства у всех этих разнородных посетителей было одинаковое. Лучше всех поступал молчаливо обходивший залы, и как кто раскрывал рот, то говорил вещи невозможные, немыслимые, несмотря на возраст, на положение в государстве, на чин. Один ближайший докладчик государя по делам его канцелярии, всем известный его советник и собеседник откровенно сказал мне, что этот, даже по необходимости [служебной], обход Музея вместе со мною открыл для него больше, чем знал он за всю минувшую у него жизнь, и что он только теперь понял значение нового Музея; восторженные отзывы лиц, его видавших, он в Петербурге слыхал, но доселе им не верил.
Эту откровенность вызвали слышанные им объяснения выставленного материала. Вот за этими-то объяснениями и настает для меня теперь очередь. О характере их я думал этим летом и для их текста я кое-что читал”.
Зал эллинизма в Музее изящных искусств им. Александра III.
25 сентября 1912 года
“Руками не хватают предметов, ни одной статуи не свалили”25
“Эти дни в Музее стояло неумолчное бругага (фр. “обвальный хохот, шквал хохота” – Ред.) от многочисленной публики, прямо завладевшей музеем. Без объявления в газетах об открытых дверях Музея, публика валом валит чрез боковой вход, от Антипия26. В будни бывает от 500 до 600 человек, а в праздники до 1500 человек. Простор и блеск отделки действуют цивилизующим образом на посетителей. Руками не хватают предметов, ни одной статуи не свалили с постамента. Только один гимназистик соблазнился хвостиком бронзовой статуэтки пляшущего Фавна – и ухватился за этот хвостик. Хвостик бронзового гипса отвалился, и испугавшийся гимназистик положил его со страху в карман. Это, в час молвить27, единственный урон, причиненный публикой музею. Бедному Фавну хвост мы восстановили по бронзовому экземпляру, так что он не стоит с белым пятном назади.
С таким большим количеством посетителей не могло справиться то незначительное количество служащих музея, на которых был выделен штат”.
В 1923 г. музей вышел из подчинения Московскому государственному университету и после революции переименовывался несколько раз. В 1937 г. детищу И.В. Цветаева было присвоено имя А.С. Пушкина.
- 1. Цветаев И.В. Устройство музея античного искусства при Московском университете. М., 1894. С. 9.
- 2. Цветаев И.В. Музей изящных искусств имени императора Александра III в Москве. М., 1912. С. 6.
- 3. Архив РАН (АРАН). Ф. 504. Оп. 4. Д. 274. Л. 20. Письмо Г.Э. Зенгеру от 8 декабря 1910 г.
- 4. Там же.
- 5. Там же.
- 6. АРАН. Ф. 665. Оп. 1. Д. 500. Письмо А.И. Яковлеву от 30 ноября 1912 г. Л. 110.
- 7. Мальмберг Владимир Константинович (1860-1921) – археолог, историк древнегреческого искусства, заслуженный проф. Московского университета по кафедре истории и теории изящных искусств.
- 8. Мальмберг Вл., “И.В. Цветаев” (Отд. оттиск из отчета Императорского Московского университета за 1913 г.) С. 19.
- 9. Цит. по: “Цветаев создает музей”. М., 1995. С. 364.
- 10. Цветаев И.В. Музей изящных искусств. С. 9.
- 11. И.В. Цветаев – Нечаев-Мальцов, переписка 1897-1912, М., 2008, 2010, 2010, 2011. Т. 1-4.
- 12. Кассо Лев Аристидович (1865-1914) – доктор права, ординарный профессор кафедры гражданского права и гражданского судопроизводства юридического факультета (1899-1914), министр народного просвещения России (1911-1914), проводивший крайне жесткую политику по наведению в ведомстве дисциплины.
- 13. АРАН. Ф. 665. Оп. 1. Д. 500. Л. 107. Письмо А.И. Яковлеву от 3 октября 1912 г.
- 14. Например, в 1907 г. музей посетил художник В.А. Серов.
- 15. АРАН. Ф. 665. Оп. 1. Д. 500. Письмо А.И. Яковлеву. Л. 88-89.
- 16. Правитель Мекленбурга, “князь вендов, Шверина и Ратцебурга, граф Шверина, земли Ростока и господин Штаргарда”
- 17. Грандиозным и великолепным (нем.).
- 18. Орден Генриха Льва учрежден в 1834 г. герцогом Вильгельмом в память своего предка Генриха, прозванного Львом (1129-1195), монарха из династии Вельфов, герцог Саксонии и Баварии. На оборотной стороне ордена, золотом на красном фоне, начертан девиз “Immota Fides” (“Непоколебимая верность”).
- 19. В описываемый момент – первоклассный ресторан, в честь которого был назван знаменитый торт. Здание ресторана сохранилось до сих пор и находится на ул. Арбат, 2/1 в Москве.
- 20. У автора – “ростегаи”.
- 21. АРАН. Ф. 665. Оп. 1. Д. 498. Л. 15. Из письма Валерии Цветаевой А.И. Яковлеву.
- 22. АРАН. Ф. 665. Оп. 1. Д. 500. Л. 90-91. Письмо А.И. Яковлеву.
- 23. Там же. Л. 104-105. Письмо А.И. Яковлеву.
- 24. Там же. Л. 100, 83, 84. Письмо А.И. Яковлеву.
- 25. Там же.
- 26. Храм Священномученика Антипы на Колымажном дворе.
- 27. Это может быть частью поговорки “в добрый час молвить, в худой – промолчать”.
Источник: https://rg.ru/2022/11/23/nikolaj-ii-ivanu-cvetaevu-nu-chto-povalila-k-vam-publika-povalit-povalit.html