Берегите, сын мой милый, язык как землю. Слово можно потерять так же, как город, землю, душу. А что такое народ, утративший язык, страну, душу?
Не берите чужое слово в свои уста. Возьмешь чужое слово, знай, что не ты овладел им, а сам стал чужим. Лучше тебе потерять самый большой и самый укрепленный город страны, чем самое малое и самое незначительное слово своего языка.
Земли и государства завоевываются не только мечами, но и языками. Знай, что враг тебя завоевал и покорил настолько, насколько твоих слов отмел, а своих навязал.
Народ, который потеряет свои слова, перестает быть народом.
Существует, сын мой, болезнь, которая наваливается на язык, как зараза наваливается на тело. Помню я такие заразы и моры языков. Бывает это чаще всего на границах народов, там, где один народ соприкасается с другим, где язык одного народа трется о язык другого народа.
Два народа, милый мой, могут биться и могут мириться. Два языка не помирить никогда. Два народа могут жить в полном мире и согласии, но их языки могут только воевать. Как только два языка встретятся и смешаются, они уподобляются двум армиям в битве на жизнь и на смерть. Пока в этой битве слышен и тот и другой язык, борьба идет на равных, а когда начинает громче и чаще звучать один из них, он и победит. Потом слышен только один язык. Битва закончена. Исчез один язык, исчез один народ.
Знай, сын мой, что эта битва между языками длится не день-два, как битва между армиями, и не год-два, как война между народами, а век или два, что для языка столь же малая мера времени, как для человека мгновение или два. Потому, сын мой, лучше проиграть все битвы и войны, чем потерять язык. После утраты языка нет народа.
Человек выучивает свой язык за год. Не забывает его, пока жив. Народ не забывает свой язык, пока существует. Чужой язык человек тоже выучивает за год. Столько ему нужно, чтобы отказаться от своего языка и принять чужой. Вот это, дитя мое милое, и есть та зараза и гибель языка, когда один за другим люди начинают отказываться от своего языка и принимать чужой, будь то по своей воле или по необходимости.
И сам я, сын мой, в своих войнах использовал язык как самое опасное оружие. Пускал и я заразу и мор на их языки впереди своих полков. Во время осад и еще долго после них слал я пастухов, крестьян, ремесленников, бродяг, чтобы наводняли их города и села под видом слуг, рабов, торговцев, разбойников, блудниц и блудников. Мои полководцы и полки приходили в наполовину захваченные страны и города. Больше земель завоевал я языком, нежели мечом.
Берегитесь, сын мой, иноязычных. Явятся незаметно, не знаешь когда и как. Кланяются тебе и уступают дорогу на каждом шагу. И, не зная твоего языка, лебезят и втираются в доверие по- собачьи. Никогда не знаешь, что они думают о тебе, да и не можешь знать, потому что обычно молчат. Те, кто приходят первыми, чтобы разведать, что и как, сообщат все другим вот, на тебе, в течение ночи подползут несметными колоннами, как муравьи, нашедшие пищу. И однажды проснешься, окруженный иноязыкими со всех сторон.
Тогда – но поздно уже – узнаешь, что они не немые, есть у них язык и песни, и свои танцы, и обычаи. Они становятся все более шумными и оглушительными. Теперь уже не умоляют и не просят, а требуют и отнимают. А ты по-прежнему в своем доме, но в чужой стране. Не остается тебе ничего другого: или их гнать, или самому бежать, в зависимости от того, что тебе кажется более возможным.
В страну, которой таким образом завладели иноязыкие, не надо посылать армию. Их армия приходит сюда, чтобы взять то, что завоевал язык.
Язык, дитя мое, тверже всякого укрепления. Когда враг одолеет все твои валы и крепости, ты не отчаивайся, а смотри и слушай, что с языком. Если язык остался нетронут – не бойся. Направь лазутчиков и торговцев, пусть идут далеко по селам и городам, и пусть слушают. Там, где, подобно золотой монете, звенит наше слово, где звучит и бережется наш язык, где в ходу наша речь, знай, дитя мое, что это все еще наша держава, кто бы ею ни правил. Цари меняются, государства гибнут, а язык и народ остаются. И отнятая часть земли и народа рано или поздно вернется к своим языковым истокам, к своему народу-прародителю.
Запомни, дитя мое, что всякое поражение и потеря территории не столь опасны для народа, сколь вредны для одного поколения. Это может навредить только одному поколению, но не народу. Народ, дитя мое, долговечнее поколения и любого государства. Рано или поздно народ сольется, как вода при прорыве запруды. А язык, сын мой, язык – это та самая вода, всегда одна и та же с обеих сторон запруды. Как тихая и мощная сила, омывающая берега, она опять объединит народ в одно отечество и одну державу.
Миле Медич
Перевод с сербского Владимир Наумов
Уважаемый Вячеслав Константинович, предлагаю Вашему вниманию перевод главы из книги сербского журналиста и писателя Миле Медича «Заветы Стефана Немани», изданной в Белграде в 2001 году. Стефан Неманя — основатель династии Неманичей, правителей в Сербии во второй половине 12 в. – 1371 г. Этот текст стоило бы, возможно, предварить следующими словами: «Сербы гордятся своим языком и, несмотря на яростное давление «латиноязычного» мира, чтят и берегут кириллицу. Этот материал, опубликованный еще в 90-е годы прошлого века, был настолько убедителен, что некоторые депутаты сербской Скупщины ссылались на него как на реально существующий документ.
Владимир Наумов