О реальности, которая стоит за словом «цифровизация», рассказывает Антоний Швиндт, помощник Заместителя Председателя Правительства РФ. Беседовал Алексей Пищулин.
Слово «цифровизация» сейчас на острие моды, все его употребляют — и кстати, и некстати. Не могли бы вы его расшифровать, сказать, что входит в это понятие? Что такое цифровизация для человека, который, может быть, повторяет за другими это слово, но сам отчётливо не понимает его смысл?
Слово «цифровизация» происходит от слова «цифра»: значит, это код нулей и единиц, которыми зашифрованы в неком двойнике нашего мира, в некой цифровой реальности все те же объекты, связи между ними, которые есть и в нашем привычном мире. Хотя многие говорят, что наступает виртуальная эпоха, виртуальный мир, но мы же и так находимся в виртуальном мире: мы взаимодействуем не с самим миром, а только с картиной мира, которая у нас есть. Поэтому мы уже и так давно живём в виртуальном мире, а значит, это «виртуальный мир штрих».
ㅤ
То есть речь о «виртуальной реальности 2.0»?
Да!
ㅤ
Но мне кажется, что сам термин «цифровизация» подразумевает наше воздействие на эту реальность или некие методы использования этой реальности (например, в работе), правильно?
Да, «цифровизация» позволяет упрощать многие процессы, ускорять их. У нас же и коммуникация перешла в цифру — социальные сети, мессенд-
жеры, тот же самый Telegram и так далее. Скорость общения намного возросла — в сравнении с обменом обычными письмами. И, конечно, интернет позволяет очень быстро получать ответы, информацию, доступ к ней, удовлетворять какие‑то запросы. Поэтому цифра меняет наш мир: она ускоряет и увеличивает скорости, прежде всего, конечно, скорость коммуникации, скорость обмена информацией.
ㅤ
Это правда. Мы все уже столкнулись на бытовом уровне с цифровизацией в сфере, например, документооборота, обращения в органы власти за какой‑то справкой, документом… А каково, на ваш взгляд, место цифровизации в сфере культуры? Где она может быть полезна? И какие новые области она может раскрыть?
Есть даже такое понятие — «цифровая культура»… Ну, у меня есть знакомые, которые «творят» сразу в цифре — то есть они, например, рисуют и анимируют, создают мультфильмы, начиная с различных gif‑анимаций и заканчивая цифровыми фотографиями, сложными цифровыми картинами, образами, целыми вселенными. Это совершенно новое пространство для творчества, которое позволяет, с одной стороны, перенести туда и создать цифровые двойники уже существующих в нашем аналоговом мире произведений, картин, различных архитектурных объектов и прочего; а с другой стороны, создавать прямо там уже не имеющие аналогов в реальном мире чисто цифровые творения, которые тоже живут своей жизнью. Мы видели в том числе презентации метавселенных, где можно создавать, рисовать картины, ими обмениваться и так далее.
Поэтому, с одной стороны, происходит перенос в цифровой мир каких‑то существующих произведений, различных культурных объектов, а с другой — начинается создание в цифровом мире чисто цифровых творений. Это так же интересно, как, в своё время, новые типы искусства, например кинематограф.
То есть был создан новый фрейм, новое поле для обсуждений, для творчества, возникли новые приёмы для донесения каких‑то идей, образов, обращённых не только к нашему сознательному, но и к бессознательному. То же самое происходит сейчас и в формате цифровой культуры, в цифровой реальности, потому что там возникает (если говорить о метавселенной) целая новая область, в которой люди могут творить, обмениваться содержанием, обращённым и к сознательному, и к бессознательному.
ㅤ
Ну хорошо, мы радостно переселимся в эту виртуальную реальность, создадим дубликаты нашей личности, потом со временем вообще откажемся от тела — неудобного аналогового «дубликата», который болеет, стареет… А потом, в один прекрасный день произойдёт локальный или всеобщий блэкаут, вырубится электричество — и вся эта колоссальная цифровая цивилизация в одну минуту перестанет существовать. Нет такого опасения? Или и на этот случай технология приготовила некий байпас?
Ну, всегда ведь есть «резервное копирование»…
На самом деле, цифровизация — это не замена, не «вместо», а «вместе». То есть ты продолжаешь жить в привычном мире, в аналоговом мире реальных вещей; но, с другой стороны, ты можешь и окунуться в какую‑то метавселенную и что‑то для себя открыть, понять, увидеть что‑то новое. Тут я бы не ставил вопрос «или — или»: я бы сказал, что речь о новых возможностях что‑то почувствовать, увидеть, к чему‑то прикоснуться, в дополнение к тем, которые у нас есть в аналоговом мире. То есть это про разнообразие, про выбор, про новые инструменты для познания себя и мира.
ㅤ
То есть, развивая вашу метафору, кинематограф не «отменил» живопись?
Нет, конечно, не отменил! Мы точно так же, как и 200–300 лет назад, наслаждаемся картинами, ходим в Третьяковку и в Новую Третьяковку, смотрим, некоторым образом «прикасаемся» к этим картинам — и с нами что‑то происходит, если это действительно произведение искусства. Точно так же кинематограф: он добавил новые возможности, новое зеркало, в котором мы можем увидеть себя — как отдельный человек, как человечество в целом. Не «отменив» живописи.
ㅤ
То есть вы стоите на точке зрения, что цифра — это, собственно… инструмент?
Да.
ㅤ
И задачи, которые решает, в том числе, художник, могут быть решены разными инструментами?
Да. Точно так же 100 лет назад мы могли бы поставить вопрос о кино: «Может быть в кинематографе художественная аура у произведений или нет?» Или в мультипликации, или ещё в чём‑то… Или в печатном слове — может ли она быть там? Если бы мы оказались на заре рождения письменности, возможно, мы бы тоже сомневались: «Нет, ну когда мы устно рассказывали…»
ㅤ
…да ещё с подвываниями!
Да‑да‑да! «…это была, действительно, аура, что‑то сакральное; а сейчас, когда мы все это написали на глиняных табличках клинописью — какую
‑нибудь «Энума элиш» («Когда вверху…», аккад. — вавилонская космогоническая поэма. — Прим. ред.), — то это уже всё не то»… Такой же вопрос мы могли и раньше задать. Поэтому мне кажется, что всё это инструменты, которые нам помогают, обогащают и так далее.
ㅤ
Мне, конечно, очень близко и нравится ваше сравнение опасений, связанных с цифровизацией, с тревогами при рождении кинематографа. Ведь кинематограф в своём развитии пытался сочетать творческие и технологические задачи. По мере усложнения технологии он открывал для себя некие новые горизонты, в том числе и творческие. На ваш взгляд, смогут ли цифровые технологии, развиваясь, приобретать некую магическую художественность? Может ли вообще технология способствовать созданию новых форм духовной реальности?
Я считаю, что может — как и любой инструмент. Потому что, когда появились масляная живопись или иконопись — это ведь тоже технологии, — они создали и создают новую духовную реальность. Так же и архитектура, и многое другое — всё это тоже технологии. Цифровые инструменты тоже позволяют открывать новые грани, и, конечно же, создавать новую духовность.
Давайте откажемся от взгляда, что технократия, технологичность бездушна. Это заложено даже в нашем образовании. С одной стороны, у нас есть самообразование — это что‑то такое гуманистическое, это гуманизм, Просвещение, где в центре человек и его чувства, исконная природа человека… А с другой стороны, технологии — это что‑то бездушное, подавляющее. Поэтому разговоры про «новые технологии в образовании» часто вызывают некое сопротивление.
ㅤ
Не наденут ли на живого человека экзоскелет?
Да‑да‑да! Но это ведь только инструменты, которые позволяют — при правильном, конечно, использовании — открывать новые грани, в том числе грани познания самих себя и окружающего мира.
ㅤ
Вы сами затронули тему моего следующего вопроса — образование. В чём, на ваш взгляд, мы можем взаимодействовать: образование, музей и современная мультимедийная технология?
Ну вот, вспоминаю свою школу, даже наши уроки истории, когда у тебя есть только учебник и иногда раз в год — поход в музей…
ㅤ
…и иногда кино как великий подарок!
…кино или, может, выезд в какой‑то археологический музей. Но когда ты школьником приходишь в археологический музей, то при встрече с какими‑то наконечниками стрел, уже в довольно ржавом состоянии, тебе довольно сложно понять и представить себе быт людей прошлого! Реальность так сильно изменилась, что многие инструменты и то, как их использовали люди, сложно представить, особенно школьнику. Пусть даже тебе рассказывают: «Вот это, значит, ухват…» Им что‑то ставили в печь, да? Печь была такая‑то. Это всё слишком далеко от современной жизни, поэтому почувствовать что‑то очень сложно. И сложно понять историю, в том числе исторические события. А если через себя не пропускаешь, то всё остаётся «где‑то там». И так в любом предмете: если ты в себя это не впустил, не прожил, будь то гео-
метрия, алгебра, физика, химия, история, МХК, любой предмет — он останется где‑то там, в стороне. Здесь я вижу потенциал цифровых технологий: можно погружаться полностью в атмосферу, в эпоху с помощью 3D‑визуализации. Я видел, например, как на уроках истории используют полностью реконструированную модель Кносского дворца. Когда школьники там могут ходить, видеть, как всё было…
Я работал раньше в Министерстве науки и высшего образования директором департамента цифрового развития и до этого ещё — директором департамента информационных технологий. Мы общались с ребятами, которые уже окончили школу; и они, когда поиграли в компьютерную игру, скажем, Assassin’s creed, которая про Одиссею, сказали, что там и карта Древней Греции, и улицы, и города те самые, которые были, и какие‑то обычаи, и быт какой‑то изображён, — так вот, они сказали, что, просто играя в игру, поняли намного больше, чем за все десять лет изучения истории.
При этом важно, конечно, соприкоснуться и что‑то потрогать руками — не только «цифровыми руками», поэтому мне кажется, что виртуальное может быть отличным дополнением, когда ты можешь погрузиться в среду, в историю. И тогда, придя в музей, увидишь там наконечники стрел, утварь, всё остальное — ты будешь уже знать, как это было, как действовало, и так далее. Точно так же, например, на одной выставке была экспонирована кабина, где вокруг посетителя происходило расщепление атома. По‑моему, это стенд «Росатома» был. И, конечно, когда всё это происходит вокруг тебя, ты своими глазами видишь деление атома и понимаешь процесс гораздо лучше, чем если просто учебник тебе какую‑то абстрактную картинку нарисовал, или просто ты записал какие‑то уравнения и всё, — это кажется слишком абстрактным, ты это через себя не пропускаешь. Поэтому здесь важно понять, прочувствовать — и как раз новые технологии могут этому способствовать.
ㅤ
Это нас парадоксальным образом возвращает к теме подлинности. Археолог Артур Эванс, когда раскопал упомянутый вами Кносский дворец, задумался о том, что делать с этими камнями. Оставить эти подвергшиеся разрушению и эрозии, но подлинные руины или всё‑таки попытаться воссоздать некий образ дворца, чтобы посетители, туристы смогли получить представление о том, как он выглядел?
Эванс пошёл по второму пути: с помощью бетона он дерзновенно отгрохал муляж Кносского дворца на месте памятника археологии, чем заслужил вечное проклятие более щепетильных учёных. То, о чём вы говорите сейчас, предлагает удовлетворяющее всех решение этой проблемы: было бы правильно создать 3D‑модель Кносского дворца, а подлинные камни законсервировать, что позволило бы решить обе задачи — дать ясное и убедительное представление о том, как выглядел в своё время дворец, и при этом сохранить подлинность подлинника.
Да, конечно. Или, например, когда посетители надевают «очки дополненной реальности» и реальность просто достраивается при взгляде на местность. Мне кажется, технология могла бы полностью решить эту задачу.
ㅤ
А можете ли вы, как специалист, назвать области, в которые, с вашей точки зрения, цифровизация не должна быть допущена, в которых ей нечего делать?
Да! Даже по себе знаю: бывают периоды, когда тебе хочется от всего уйти, выключиться от всех соцсетей, побыть на природе, от всего этого отдохнуть. А бывает наоборот: цифровой мир затягивает, ты создаёшь что‑то новое, запускаешь новые проекты, знакомишься с новыми людьми. Цифра позволяет тебе реализовать какие‑то задумки, мысли интересные и тому подобное. Поэтому, на мой взгляд, главное — не ставить вопрос о полной замене одного другим: «Всё, больше никакого аналогового образования, всё будет в цифре! — цифровые учителя, цифровые тетради…» Или на-
оборот: «Забудем об этом наваждении, уйдём в леса…» Мне кажется, здесь важно просто грамотно использовать новые возможности, которые открывает эта технология, решая главную задачу — познавая себя и мир.
ㅤ
Но уровень интернет‑грамотности и познаний молодого человека в этой сфере нужно постоянно повышать, да? Или нет?
Я думаю, прежде всего нужно учить грамотному использованию этих инструментов. Потому что тут как с любым другим инструментом: беря в руки паяльник, ребёнок может наделать дел, потому что у него нет базовых знаний об опасности или о том, что может произойти. И он в своём экспериментировании может что‑то натворить. Так же и с утюгом, с молотком, с чем угодно — по пальцам себе попасть, не дай бог, или утюгом что‑нибудь поджечь. Нужно помогать ребёнку безопасно, прежде всего для себя и для окружающих, эти инструменты использовать. С цифрой то же самое — здесь тоже важно учить грамотно её использовать. Грамотно, безопасно и экологично!
Источник: https://dzen.ru/a/ZdyYBTY4Lkx9tO-J