Теория Данилевского как основа идеологии для России. Беседа с директором АНО «Институт Русско-славянских исследований имени Н.Я. Данилевского» Александром Буренковым. Часть 1
– Александр Васильевич, в декабре 2022 года мы отмечаем 200 лет со дня рождения Николая Яковлевича Данилевского, выдающегося русского мыслителя, основателя цивилизационной историософии, утверждающей, по сути, идею многополярного мира, борьбу за которую сегодня возглавляет именно Россия. Цивилизационный подход к истории, как известно, впоследствии разделяли многие ученые, мыслители, политологи — Освальд Шпенглер, Арнольд Тойнби, Питирим Сорокин, Уильям Макнилл, Фернан Бродель, Сэмюэл Хантингтон… Вы один из немногих авторов, который постоянно пишет о творческом наследии Данилевского, о теории культурно-исторических типов, создали даже целый негосударственный исследовательский институт. Перед тем как мы поговорим о Данилевском, расскажите о том, как вы, предприниматель, инженер, пришли к творчеству Данилевского, да ещё так, что и кандидатскую диссертацию по его творчеству защитили.
— Цивилизационная историософия Данилевского стала для меня естественной заменой марксизма, на котором было воспитано моё поколение. К учению Данилевского я пришёл в результате поиска ответов на многие волновавшие всех нас вопросы: мы же были сильно идеологизированы, верили в «прекрасное далёко», верили, что оно «не будет к нам жестоко». В основе этой веры лежало марксистское учение даже для тех, кто его не знал. Я относился к той части граждан, которые изучили основательно марксистско-ленинское учение. Не поверите, но я прочитал все 55 томов Ленина, будучи молодым человеком, и почти всё, что было издано из трудов Маркса и Энгельса
Материалистическая философия в качестве идеологии играла большую положительную роль, как мы хорошо видим сегодня, в сравнении с ситуацией отсутствия идеологии, так как отвечала на все основные вопросы: откуда произошла жизнь, как образовались народы, утверждала в качестве движущей силы истории борьбу классов, которая разрешала противоречие производительных сил и производственных отношений, очень логично выводила закономерность перехода к новому типу общественно-экономического устройства — социалистическому, а затем коммунистическому, увязывая эту возможность с концентрацией тысяч рабочих на фабриках и заводах. Казалось верным, что от этого один шаг к тому, чтобы убрать «капиталистовкровопийц», а управленцев оставить, лучше воспитать из рабочих, но можно и старых. Молодой человек в СССР, глядя вокруг себя, действительно видел огромные предприятия без капиталистов, которыми управляли простые люди, большинство — выходцы из рабочих и крестьян. Телевизор и газеты беспрестанно говорили нам, что всё это наше, социалистическое, общенародное в государственной форме.
А дальше начались разочарования, особенно со вступлением во взрослую жизнь в самом начале 1980‑х годов, когда ты невольно изучал практику «коммунистического строительства». В наше время партия уже говорила об этапе развитого социализма, что не соответствовало действительности, так как социализм предполагает многоукладность экономики. Сама же КПСС этому нас учила, а на деле вся система управления оказалась «раннекоммунистической»: государственная собственность доминировала, планировалось почти «всё и вся», с соответствующими ошибками в планировании, которые накапливались из года в год.
Разочарование происходило у каждого поколения в разное время, в зависимости от возраста и личных обстоятельств жизни. У меня — с самого начала трудовой деятельности и даже раньше. Но полный крах произошёл в связи с развалом СССР. СССР рухнул, вокруг оголтелый капитализм или даже анархия. Сваливать произошедшую трагедию только на случайность, на отдельных руководителей, на мой взгляд, неверно. Смена общественноэкономического строя, произведённая сверху, может свидетельствовать только о каком‑то системном сбое в общественной теории, которой руководствовалась правящая партия, и о проблемах практического её воплощения.
Реалии позднего СССР — это резкое торможение экономического роста, народнохозяйственные диспропорции, дефицит продуктов и потребительских товаров, массовыми явлениями были халатность и нерадивое отношение к труду. Общественные отношения, построенные, а также стихийно сложившиеся в нашей стране, оказались весьма далеки от идеала. Но самый большой недостаток советской системы управления — это уравниловка среди ИТР и вообще всех руководителей, в основе которой абсолютно неверный постулат всей марксистской теории: все люди равны от рождения. Идея равенства людей, а не равенства возможностей и равенства прав и обязанностей, стала кодом разрушения общественно-экономического строя.
— Интересная мысль, можете раскрыть подробней, что вы имеете в виду?
— Тогда пора перейти к Данилевскому. Мне бы хотелось изложить не просто само учение, а показать, как оно может работать в объяснении нашей истории, а значит, в планировании Настоящего, через формирование Образа Будущего и дорожной карты к нему. С этой целью хочу привести цитату Данилевского о счастье и равенстве. Николаю Данилевскому было всего 26 лет, когда он высказал эти глубокие мысли с критикой теории равенства и указал на приоритет понятия «счастья» в определении «основ общественного устройства»:
«Различные принципы принимаемы были за основы общественного устройства. Таким априористическим принципом было, например, равенство, принимаемое философами XVIII века и доведённое до крайних результатов новейшими коммунистами. Но почему равенство есть основной закон — коренный догмат, на котором должны быть основаны отношения людей, — никто и не думал этого доказывать, — между тем как это требовало бы очень сильных доказательств, ибо видимость и опытное знание наше этому догмату противоречит. Не только между людьми, но и во всей природе видим мы только ряд неравенств во всех отношениях. Положим даже, что порядок вещей, при котором отношения людские были бы основаны на равенстве, что толку в этом? Человек жаждет не равенства, не свободы, а счастья, а между тем никто из приверженцев теории равенства не доказывал и не думал доказывать, чтоб оно необходимо влекло за собою счастье — да трудно бы и было это сделать. Равенство, по их мнению, есть необходимое требованье человеческого разума — и во что бы то ни стало надо его достигнуть, принося таким образом отвлечённой идее в жертву и жизнь, и счастье людей — подобно тому как языческие народы приносили человеческие жертвы богам своим, которые также были олицетворёнными отвлечениями их разума»[1].
Человечество в лице Генеральной ассамблеи ООН только в 2011 году приняло резолюцию, призывающую государства оценивать счастье своего народа и использовать «индекс счастья» в качестве ориентира своей политики. Недавно прошла информация, что в Объединённых Арабских Эмиратах создано Министерство счастья. Люди действительно не стремятся к равенству, потому что, в отличие от философов, хорошо видят, что неравенство «зашито» в самые основы их бытия. Это, прежде всего, неравенство генетическое от рождения: все люди рождаются неравными по своим задаткам, талантам, как физическим, так и интеллектуальным. Второе неравенство связано с воспитанием: все люди рождаются в разных семьях, с разным достатком, с разным пониманием задачи родителей в воспитании детей. Третий вид неравенства — это личное волевое неравенство: каждый человек в разной степени напрягает свою волю в достижении каких‑то целей в жизни, которые входят в понятие успеха, иные вообще не напрягаются.
Вот это естественное неравенство людей советское государство пыталось преодолеть с двух сторон. С первой очень верной: стремясь дать образование среднее и высшее на одинаково высоком государственном стандарте. Если не брать в расчёт ряд научно-технических вузов, которые изначально готовили элиту, прежде всего, для оборонной промышленности и космоса, то образование в СССР, особенно среднее, было более-менее одинаковым и давало более-менее равные стартовые возможности. А вот вторым способом борьбы с естественным неравенством людей была уравниловка в оплате труда руководителей и ИТР, зарплата которых строго соизмерялась с зарплатой рабочих и уравнивалась между собой. Страна держалась на том небольшом проценте сильных личностей, которые хорошо работают вне зависимости от зарплаты, но с годами и им это надоело. Такая ситуация создала атмосферу недоверия к власти и к заявленным целям развития. На практике нарушался заявленный государством принцип «развитого социализма»: каждому по труду. Государство уравниловкой словно подталкивало к коммунизму, в котором обещалось «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Практика сложилась такая в отношении ИТР, конструкторов, руководителей: от всех по способностям, а всем по потребностям, которые мы вам за вас установим приблизительно одинаковые.
Поэтому громадная часть народной энергии ушла в 1970–1980‑х годах в бытовое творчество на дачах, в отделку квартир, а в некоторых случаях в изобретательство в собственных гаражах. То есть стали ковать своё счастье сами. А в результате ограбления народа в 1990‑х годах многие сумели минимизировать свои потребности и найти счастье в кругу своих близких, опять же на дачах и т.п. А общественно-экономический строй должен создавать условия для реализации своего понимания счастья, не уходя из общества, а на благо его. Данилевский вывел категорию народных начал, которая является краеугольным камнем его теории культурно-исторических типов, типические черты которых и определяют особенности и различия понимания счастья у разных народов.
Источник: https://t.me/RossiyaNeEvropa/23730