Термин «геопоэтика» вошел в научный дискурс в 1970-х гг. Тогда формировалось понимание гибельности для человека избранного им пути освоения природы в результате катастрофически быстрого приближения к «пределам роста», угрозы грядущих техногенных и природных катастроф. Уход с этого пути виделся в возможностях, открывавшихся в результате моделирования пространственных образов и текстуальной революции, где важное место должно было занять геопоэтическое видение мира. Понятие «геопоэтика» расширяло представления о поэтике, не просто как о теории поэзии или науке, изучающей поэтическую деятельность, а как об инструментарии, данном творческим людям, чтобы оттачивать их мастерство так, чтобы оно могло менять мир, позволять другим людям видеть мир в ином ракурсе. Умберто Эко в «Имени розы» устами библиотекаря предсказывает, что могло бы стать с миром, если до него дошла утерянная часть «Поэтики» Аристотеля: «…из этой книги могло бы народиться новое сокрушительное стремление уничтожить смерть путем освобождения от страха. А во что превратимся мы, греховные существа, вне страха, возможно, самого полезного, самого любовного из Божьих даров? Века за веками доктора и отцы скапливали благоуханнейшие токи священной науки, дабы иметь возможность изживать, с помощью божественного промышления о том, что вверху, гадкое убожество и возмутительность того, что внизу. А эта книга, в которой утверждается, что комедия, сатира и мим – сильнодействующие лекарства, способные очистить от страстей через показывание и высмеивание недостатка, порока, слабости, могла бы подтолкнуть лжеученого к попытке, дьявольски перевертывая все на свете, изживать то, что наверху, через приятие того, что внизу. Из этой книги вытекала бы мысль о том, что человек имеет право желать не земле (к чему приближается и твой Бэкон, рассуждая о природной магии) такого же изобилия как в стране Кукан. А мы не может и не должны этого иметь»[1].
Такой книги Аристотеля никогда не было или она оказалась навсегда утерянной для людей следующих эпох. Но со временем они стали понимать, что искусство, в том числе искусство смеха, помогает не только осознать их право желать изобилия на Земле, но и добиваться его. Часто им помогали те, что был непосредственно связан с поэтикой, т.е. сами поэты, а если смотреть более широко, то деятели искусства, помогающие и остальным увидеть, почувствовать проблемы всемирного, вселенского порядка, воспринимать их как близкие, какими бы далекими они ни были. Такие творческие натуры были отмечены теми, кого в античном мире называли гением места (лат. genius loci). У каждого уголка земли, здания и заведения также существовал свой добрый дух или гений. И чем ярче, чем необычнее был этот уголок, тем большим блеском таланта награждал он воспевавших его гениев. Если рассматривать геопоэтику Крыма, то надо отдать дань вкладу в нее, который внесли творческие личности (А. Пушкин, А. Мицкевич, Ф. Васильев, И. Айвазовский, А. Апухтин, А. Чехов, А. Грин, М. Волошин, А. Аверченко, М. Цветаева, Ю. Друнина, В. Аксенов и др.).
Автор термина «геопоэтика», основатель Международного института геопоэтики, писатель, поэт и ученый Кеннет Уайт так объясняет особенность предметного поля этой новой области знаний: «… Геопоэтика – это название, которое несколько лет назад я присвоил некой области, обрисовавшейся в конце долгих лет странствий и интеллектуальных исканий. Чтобы дать описание этой области, можно было бы сказать, что речь идет о новой духовной картографии, о новом восприятии жизни, освободившейся, наконец, от идеологий, религий, социальных мифов и т.д., и, соответственно, о поиске языка, способного выразить это новое бытие в мире, сразу уточнив, что речь идет именно об отношениях с миром, с его энергиями, ритмами, формами, а не только о подчинении Природе, не только о “врастании в почву”… В том, что касается геопоэтики, речь не идет ни о культурной “новинке”, ни о литературной школе, ни о поэзии, понимаемой как сокровенное искусство. Речь идет о движении, которое затрагивает вопрос о самих основах бытия человека на земле. И главное здесь не в построении умозрительной системы, а в том, чтобы шаг за шагом довести до конца опыт; личное исследование, для начала поместив себя в смысловое поле, возникающее между поэзией, философией и наукой»[2].
Геопоэтическое видение мира тесно связано с геополитическим, а потому позволяет рельефно представлять роли геополитических акторов. Еще в 1970-е гг., тогда же, когда появился термин «геопоэтика», Раймон Арон и Джеймс Розенау напишут, что все международные отношения могут быть выражены действиями лишь пар символических фигур: солдата и дипломата (Арон), туриста и террориста (Розенау)[3]. Символические фигуры, являясь собирательными образами наиболее ярко проявляющих себя на международной арене игроков, четко указывают на главные проблемы или тренды мирового развития. В то же время концентрация этих символических фигур на одном пространстве позволяет рассматривать данную геополитическую точку в качестве опорной для выработки оценки ситуации конкретного времени. Если применить данный подход к Крыму, то заметим, что узловым моментом не только российской, но и мировой истории середины XIX в. была Крымская война (1853-1856). Ее можно назвать в том числе и первой информационной войной, ибо она широко освещалась не только в прессе, но и задокументирована выдающимися фотографами, например, Роджером Фентоном.
В Крыму Фентон фотографировал и писал многочисленные письма. Его потрясали грабежи, пьянство и беспорядки в союзных войсках. В то же время в записях есть и идиллические описания цветущих лугов и живописных деревень. Что касается фотографических свидетельств, то Фентон оставил очень мало снимков того, что можно было бы назвать действием, поскольку его больше привлекали такие объекты, как кучи снарядов, оружие, заваленное тряпьем, и корабли в далеком порту, выглядевшие как увеличенные модели в бассейне. Фентон фотографировал отдыхающих офицеров и сцены жизни в лагере. Офицеры и солдаты не позировали специально, а потому их фотопортреты были свидетельством и жизни в лагере. Внимательный зритель мог разглядеть не только запустение окрестностей, но и скудость снаряжения, разнородность одежды, что говорило об усталости армии, а, следовательно, о необходимости передачи решающей роли другой символической фигуре – дипломату.
Понятно, что в современной геопоэтике Крыма гораздо больше, чем иные символические фигуры, актуализирована фигура туриста, который может быть представлен в роли своеобразного типического героя самых разных художественных произведений, местом действия которых был Крым. С геопоэтической точки зрения для анализа любой геополитической ситуации помимо типического героя не менее важно видеть и типические обстоятельства, а потому наряду с символическими персонами следует учитывать символическое значение места и времени. Геопоэтика соединяет представления, рожденные в рамках родственной ей геополитики, с образами пространства в индивидуальном и коллективном творчестве, в том числе с образами, формирующимися в национальной культуре, в произведениях искусства в результате творческого осмысления разных пространств. Сюжеты многих таких произведений выстраиваются вокруг символов первичной модели мира – arbor mundi. Если брать геопоэтику Крыма, то нельзя не отметить самое старое растущее на его территории дерево – 2000-летнюю маслину из Никитского ботанического сада, служащую грандиозной иллюстрацией дерева жизни. Крымская геопоэтика имеет совпадающие с геополитикой не только координаты, задаваемые осью мира, воплощением которой является arbor mundi, но также четко очерченной линией обитаемого пространства (что само определено почти островным положением Крыма), географически зафиксированными точками, указывающими на основные направления: Север – Перекопский перешеек, Юг – мыс Николая, Восток – мыс Фонарь, Запад – мыс Прибойный.
В истории геополитики важнейшей точкой является открытие Нового Света. И среди мест Крымcкого побережья особого внимания заслуживает Новый Свет, небольшой курортный поселок, расположенный на живописном берегу Зеленой бухты. Первоначально это поселение, в силу своей необычной красоты, носило другое название – Парадиз, т.е. рай. Но после визита Николая II в 1912 г., князь Лев Голицын подарил императору это имение вместе с винными погребами, после чего поселок переименовали в Новый Свет. Благодаря тому, что воздух этого места полон фитонцидами можжевельника, сосны и горных трав, он обладает лечебными свойствами и оказывает благоприятное влияние на организм. Тропа Голицына ведет к великолепному гроту, который был создан князем для хранения вина, а также известен удивительной акустикой. Великий певец Федор Шаляпин выступал здесь по приглашению Голицына, потому его иногда называют «Грот Шаляпина». Голицынская тропа ведет в сквозной грот на мысе Капчик, соединяющий Синюю бухту с Голубой, где любил проводить время император Николай II.
Внимание к винодельческому промыслу обусловлено тем, что в каждой геополитической и, соответственно, геопоэтической картине мира есть свой священный напиток. Он служит инструментом инициаций, передачи знания от поколения к поколению, дает силы в решающие моменты истории. Археологические раскопки древнейших крымских поселений свидетельствуют о том, что культура винограда существовала там примерно с VII – VI вв. до н.э. О том, что ее значимость понимали и в советские годы, говорит тот факт, что во время Великой Отечественной войны самая ценная часть коллекции «Массандры» в количестве 56 тысяч бутылок была вывезена на Кавказ на боевых кораблях Черноморского флота, а затем в целости и сохранности вернулась обратно.
Геопоэтический подход к геополитике Крыма дает возможность ввести в исследование представление о разнообразной подземной жизни. Большинство «пещерных городов» расположено в юго-западной части Крымского полуострова, на внутренней гряде Крымских гор. Несмотря на различия, все они позволяли людям в случае опасности скрываться от врагов. А более того, служили символом достижимости для человека запретного, тайного подземного мира, выражаемого многочисленными проявлениями.
К таким проявлениям относится и власть. В истории российской власти крымские страницы и поэтичны, и загадочны. Ливадия была летней резиденцией Российских императоров. Ливадийский дворец стал местом встречи глав государств Антигитлеровской коалиции, определившей вектор послевоенного мироустройства. В 2,5 км от поселка Форос расположена государственная дача СССР № 11 (объект «Заря»). М.С. Горбачев выбрал это место для своей резиденции, несмотря на то, что оно было уязвимо практически со всех сторон. Отвечавший за безопасность высших должностных лиц 9-й отдел КГБ приложил все усилия, чтобы обеспечить надежную охрану первого лица. В августе 1991 г. повышенные меры безопасности сыграли с президентом СССР злую шутку, отрезав ему доступ к внешнему миру во время ГКЧП. Чем все это закончилось, хорошо известно.
Можно ли с помощью геопоэтики обострить политическое предвидение? Геопоэтика нацелена на то, чтобы сделать пространственное сознание картографическим, насытить его не просто географическими координатами регионов, стран, городов, а картинами, именами, датами, представляющими живые, действующие контексты. В логику, лингвистику, психологию и геополитику входит термин «mapping», обозначающий, в том числе, концептуальные метафоры, посредством которых происходит понимание одной концептуальной области в терминах другого концептуального домена, которые связывают субъекты, кажущиеся ранее несвязанными. Геопоэтика дает исследователю навыки чтения самых разных карт, как появляющихся в изменяемых геополитических реалиях, так и географических карт прошедших времен.
В разное время в Крыму жили киммерийцы, тавры, скифы, греки, римляне, сарматы, аланы, готы, хазары, печенеги, кипчаки (половцы), турки, итальянцы, армяне, черкесы и множество других народов. Они оставили о себе память в тех или иных географических названиях[4]. С конца XVIII в., после присоединения Крыма к России, появляются русские названия. Смысл многих топонимов не ясен, а его расшифровка дает ценнейшие сведения о специфике пространства Крыма. Для политологов особый интерес представляет история массового переименования географических объектов Крыма после депортации крымских татар, армян и греков, болгар и немцев. Президиум Верховного Совета РСФСР 14 декабря 1944 г. Указом N 621/8 переименовал 11 районов и 11 населенных пунктов из 26 райцентров, а указом N 619/3 от 21 августа 1945 г. – 327 сел, указом N 745/3 от 18 мая 1948 г., к четвертой годовщине выселения крымских татар, переименовано еще 1062 селения. С карты Крыма были стерты 1400 исконных исторических названий городов и сел, а также изменены более тысячи гидронимов, названий гор, ландшафтных памятников. Так, известный всему миру Воронцовский дворец стали именовать Алуштинским дворцом-музеем. Переименование проходило следующим образом: из Москвы Крымскому обкому партии поручили подготовить проект указа; обком обсуждал проблему и поручил возглавить работу редактору партийной газеты; тот в свою очередь перепоручил проведение черновой работы ответственному секретарю. Когда из его памяти исчерпывались личные имена – Николаевка, Новониколаевка, Ивановка, Новоивановка, Семеновка, Владимировка, Петровка и т.д., в ход запускались садово-огородная, сельскохозяйственная, географическая тематики: Овощное, Огородное, Сенокосное, Выпасное, Пшеничное, Кукурузное, Зерновое, Молочное, Садовое, Верхнесадовое, Лесное, Грушевка, Виноградное, Просторное, Заячье, Орлиное, Соколиное, Нагорное, Перевальное и Переваловка, Солонцовое, Синекаменка, Краснокаменка, Межгорье, Зеленогорье, Оползневое, Подгорное, Привольное, Открытое, Луговое, Пахаревка, Ровное. Поле исчерпанности этой темы, использовался военный справочник: Танковое, Гвардейское, Батальное, Героевское, Бастионное, Партизаны, Лазо, Фурманово, Чапаево, Ударное, Резервное, Фронтовое. Некоторые названия встречались по нескольку раз: в Крыму из более тысячи названий населенных пунктов треть – 358 поселков и сел имеют двойников и тройников. При этом пропадала волшебность крымских топонимов, отражавшая очарование мест: Сюрень преобразовывалась в Сирень, деревня Кичкине – в Маленькое. Ай-Василь стал Васильевкой, Лимена – Голубым заливом, Мелас – Санаторным, Ай-Даниль – Даниловкой, Никита – Ботаническим, Биюк-Ламбат – Кипарисным, Капсихор – Морским, Камара – Оборонным, Ай-Тодор – Гористым, Стиля – Лесниковым. В крымском архиве имеется проект нереализованных переименований: Гаспра могла стать поселком Горького, Кореиз – Маяковского, Саки – Озерным, Гурзуф – Пушкиным, Джанкой – Северным. Древнетюркское название Карасубазар имело два варианта замены – Белогорск и Чернореченск. И то, что победило «светлое» название, указывало на веру в светлое будущее коммунистических реформаторов. Одновременно с переименованием Одессы в Ильичевск, Николаева в Надеждинск Ялта была переименована в Красноармейск, однако, этот тур переименований был вскоре отменен, и Ялта осталась Ялтой. Меньше повезло поэтическому Калос Лимен (Прекрасная Гавань), ставшему Черноморским.
Был нарушен основной закон топонимики, согласно которому названия городов и селений, гор, рек и долин должны появляться естественным способом. Но полностью уничтожить систему крымских названий не удалось. Язык истории и поэзии земли оказался сильнее языка указов. Примечательна в этом отношении история самого главного топонима – Крым, который, как считают, встречается в первой трети XIII в., а в последней трети того столетия упоминается уже город Крым. Он позже стал именоваться Эски-Крымом (Старым Крымом), который был столицей крымского улуса Золотой Орды, но не Крымского ханства, столицей которого был Бахчисарай. Ученые по-разному объясняют происхождение топонима Крым. После присоединения Крыма к России указом Екатерины II от 2 февраля 1784 г. была образована не Крымская, а Таврическая область. Однако многочисленные попытки именовать край Тавридой в честь племени тавров, обитавших в Крыму, даже, несмотря на авторитет Геродота, которому принадлежит авторство этого слова, оказались безуспешными. Естественные топонимы неизмеримо сильнее искусственных. Партенит так и не стал Фрунзенским, ему было возвращено старое название, испытанное веками. Планерское опять стало Коктебелем. В то же время появились неформальные названия, например, «тусовочных» мест: у Мангупа есть Скала Президентов, у Лисьей Бухты – скалы Арбуз и Дыня. Это – свидетельство силы туриста как символической геополитической и геополитической фигуры.
Отметим лишь несколько исторических топонимов Крыма, которые могут служить иллюстрацией того, что крымская топонимия является геопоэтической моделью топонимии любого освоенного пространства. Город морской славы Севастополь ведет историю названия от греческого Σεβαστος – почтенный; достойный уважения, поклонения, уважаемый. Административный центр Крыма Симферополь имеет топоним, основанный на греческом слове Συμφερού – собираю, польза, что позволяет прочитывать его смысл как город-собиратель, город пользы. Балаклава, часть города Севастополя, у древних греков носила название Συμβολων Λιμήν, т.е. гавань символов, предзнаменований, сигнальная бухта. Отсюда ее генуэзское название Чембало. Балаклава происходит от тюркского обозначения садка для рыб (балыклава), но со времен Крымской войны чаще упоминается как головной убор с прорезями для глаз. Такие шапки-маски носят не только террористы, но и бойцы спецподразделений. Топонимия отражает геопоэтическое восприятие пространства. Неудивительно, что центры развития геопоэтики притягиваются к топонимически богатым территориям.
Выход на уровень многомерных геополитических реалий требует обязательного обращения к массиву данных, который формируется не в дипломатических беседах и на авторитетных международных форумах, не на полях сражений или торговых площадках, а возникает в результате видения тех или иных международных событий, процессов людьми неординарными, творческими – поэтами, музыкантами, художниками, скульпторами, архитекторами. В 1993–1995 гг. в Крыму и на острове Тузла между Крымом и Кавказом трижды проходил Боспорский форум (БФ) современной культуры, инициированный крымско-московской поэтической группой «Полуостров» (И. Сид, А. Поляков, М. Лаптев, Н. Звягинцев, М. Максимова), и обыгрывающий sub specie постмодернизма эстетическое и философское наследие Средиземноморья. После достаточно длительного перерыва Боспорский форум возобновил работу. Этот многожанровый интеллектуальный международный фестиваль собирал экспериментаторов и экспертов в области современного искусства, культуры и науки в 2011 и 2013 гг.
Осенью 1995 г. в Москве был создан, как продолжение БФ, Крымский геопоэтический клуб. Куратор Клуба – поэт, писатель, журналист, путешественник, организатор международных культурных проектов И. Сид, почетный президент – В. Аксенов, культурный герой-основоположник – М. Кириенко-Волошин (участвует в виде бронзового бюста). Девиз Клуба «Axis aestheticus mundi Tauricam transit» («Эстетическая ось мира проходит через Крым»).Деятельность постоянно затрагивает географические, геокультурные темы, в том числе историко-культурные и природно-географические аспекты Крымского полуострова. За годы своего существования Клуб переродился из традиционного литературного салона в Клуб литературного хэппенинга с фирменной акцией – «круглым стУлом», на котором успешно вращались многие недостаточно «раскрученные» персоны современности. Крымский клуб отличает склонность к свободе дискуссии. С начала 2000-х гг. клуб проводит акции в циклах: «Литераторы – людям» с участием, например, сотрудников силовых ведомств в роли слушателей произведений современных писателей о них самих, сотрудниках; «Зоософия» – круглые столы о месте животных в жизни и творчестве писателей и вообще людей; «ТравмоТекст» – дискуссии о роли различных травм (головы, конечностей и т.д.) и заболеваний (сердца, пищеварительной, мочеполовой системы и т.д.) в жизни и творчестве писателей и других людей.
В гуманитарном плане Крымский клуб является проводником в славяно-тюркском и, шире, христиано-исламском геополитическом «нервном узле» идей геопоэтики – доктрины, переосмысливающей концепцию К. Уайта и трактующей ее как проектную культурную деятельность, направленную на создание и изменение территориальных мифов. Ее «крымская» версия – проективная, или практическая геопоэтика – утверждает переход человечества от эпохи амбиций власти к эпохе творческих амбиций. Так, дискурсу «воссоединения Украины с Россией» клуб противопоставляет геопоэтический диалог, начиная с фестиваля «Южный Акцент» с участием основных персонажей новой волны украинской литературы (Москва, май 1999), переводческие и критические работы, проведение инновационных фестивалей.
С геопоэтических позиций Крымский клуб является вторым, после БФ, осуществленным проектом в рамках программы «Крым – мировой культурный полигон», открывающей полуостров как землю, приглашающую к творчеству, и как духовно объединяющее начало. В 1996 и 2009 гг. были проведены международные конференции по геопоэтике с участием авторов из России, Украины, Великобритании, Германии, Австрии, Эфиопии. В 2010 г. в Берлине вышел первый сборник по геопоэтике, составители и авторы которого ссылаются в своих работах, в том числе, на деятельность Крымского геопоэтического клуба. В декабре 2012 г. Крымский клуб совместно с Институтом «Русская Антропологическая Школа» провел в Российском государственном гуманитарном университете в Москве научную конференцию «Власть Маршрута: путешествие как предмет историко-культурного и философского анализа». Темы конференции: практика путешествий в культурном и историческом контексте; образ путешествия в кинематографе, изобразительном искусстве, литературе; путешествие как метафора воспитания, становления личности, странствий души, метанойи; путешествие как познание мира; метафизика путешествия; путешествие как (пере)освоение пространства; тяга к странствиям: современный номадизм; язык описания путешествия; жанр: тревелинг, травелог; профессия: путешественник; конечная точка путешествия: небытие/смерть/безумие или рай/небеса/Бог? В конце декабря 2012 г. в Москве выходит первая на постсоветском пространстве антология геопоэтических текстов «Введение в геопоэтику»[5].
Можно ли соединить образование в области геопоэтики с традиционным образованием? Крым и с этой точки зрения можно рассматривать как некую экспериментальную площадку. Любопытно, что в 1920 г., во время врангелевского правления в Крыму трудами профессора Киевского университета М.В. Довнар-Запольского, который в 1905 г. основал в Киеве высшие женские вечерние курсы, а в 1906 г. там же – высшие коммерческие курсы, преобразованные затем в коммерческий институт, в Керчи был открыт Боспорский университет. Вуз работал без правительственной поддержки, на частные пожертвования. Просуществовал этот университет недолго, и после прихода большевиков был сведен до уровня рабфака. В современном Крыму большое число самых разнообразных высших учебных заведений, готовящих специалистов в том числе и в области культуры, например, Крымский университет культуры, искусства и туризма. На его площадке открылся в 2013 г. V Боспорский форум. Университеты с момента своего появления всегда были центрами притяжения наиболее яркой, способной молодежи из разных мест, они представляли различные национальности и культуры, а их объединение в университетских стенах позволяло расценивать его территорию как своеобразное метаполе. Эго отличие от геополитического метаполя, пространства, осваиваемого одновременно несколькими государствами, заключалось в том, что в качестве субъектов освоения выступали не общности, а личности, как правило, одаренные, ищущие, творческие. И этими своими характеристиками они вполне соответствовали тому, чтобы быть носителями не только конкретных знаний и навыков, полученных в университете, но и геопоэтического начала. Но годы в вузе – это не только учеба, но еще и каникулы. И здесь Крым у студенческой молодежи практически не имел конкуренции с другими местами отдыха. Эту традицию сохранил и постсоветский Крым, о чем можно судить, например по казантипскому фестивалю «Республика “Z”», превратившемуся из музыкального проекта в международный туристический брэнд, который знают во всем мире.
Взгляд на крымский мир через призму геопоэтики подтверждает отличие российской геополитической школы от западных. Она создавалась, прежде всего, поэтами, писателями, публицистами, а затем уже учеными, военными, путешественниками. Присутствие поэтов и поэтики, заметное и в других национальных геополитических школах, предопределило вектор движения геополитики к геопоэтике. Углубление внимания к различным характеристикам геополитического пространства происходит благодаря использованию подходов геоистории, геокультуры, геоэкономики, всегда исключительно внимательным к особым пространствам, имеющим собственные исторические, культурные и экономические координаты. Геопоэтика Крыма помогает разобраться в причинах непрограммируемости результата многих не локальных, а более широких геополитических процессов, представить их ход нелинейно, через постоянное развитие во взаимодействии историко-культурного, социально-психологического, политико-экономического факторов.
Терновая Л.О., д.и.н., профессор МАДИ, 89166272569@mail.ru
[1] Эко У. Имя Розы / Перев. с итал. Е.А. Костюкович. – СПб.: Symposium, 2002. – С. 593.
[2] См.: Голованов В. Геопоэтика Кеннета Уайта // Новый мир. 2003. – № 3. – С. 157-159; Геопоэтика Кеннета Уайта. – http://www.liter.net/geopoetics/golov.html.
[3] Aron R. Paix et guerre entre les nations. – Paris: Calmann-Levy, 1984. – P. 17; Rosenau J.N. Le touriste et le terroriste ou les deux extremes du continuum international // Etudes intenationales. 1979. – Juin. – P. 220.
[4] См.: Суперанская А.В., Исаева З.Г., Исхакова Х.Ф. Введение в топонимию Крыма. Часть 1. – М.: Московский Лицей, 1995.
[5] См.: Введение в геопоэтику / Сост. И. Сид, науч. ред. Е. Дайс. – М.: Арт Хаус медиа; Крымский клуб, 2013.