Из-за событий, которые происходят на Украине, в последние годы мы часто вспоминаем о разгуле бандеровцев, терзавших западные области республики в середине прошлого века. В конце концов бандеровцы начали вести на Украине существование загнанных зверей, соорудив сеть бункеров и схронов, в которых пытались скрываться вплоть до середины пятидесятых годов. В строительстве таких нор украинские нацисты достигли, если можно так, сказать, совершенства, но это им не помогло.
Начинали ярые сторонники незалежности на рубеже 1940-х лихо — «под крылом» у германских нацистов, обрушивших мощный удар на Советский Союз и быстро захвативших обширные территории на западе Украины. При этом в руководстве Третьего Рейха к своим подопечным относились не слишком-то уважительно: их называли «национально-украинским бандитским движением».
На протяжении первых лет войны бандеровцы под знаменами ОУН и УПА (в РФ признаны экстремистскими организациями и запрещены) активничали в немецком тылу, помогая оккупантам наводить «новый порядок», творя жестокие расправы над «неправильным» населением.
Позднее, в связи с успехами Красной Армии и приближением фронта к западно-украинским территориям, они попытались противостоять регулярным советским частям. В 1944-м на Волыни, в Полесье неоднократно происходили бои бандеровских куреней (батальонов) с войсками наступающей РККА. Однако практически во всех случаях столкновения заканчивались сокрушительным поражением украинских нациков.
Их руководство, поняв безнадежность таких противостояний, вскоре отдало своим отрядам распоряжение радикально перестроить действия: в открытый бой с крупными подразделениями Красной Армии не вступать, понадежнее укрыться в лесах, устроить там базы с оружием и запасами продовольствия, ждать, пока фронт не переместиться еще западнее, а потом, когда окажутся уже в советском тылу, приступить к террористическим актам и пополнять свои ряды, привлекая в них местное население, создавать среди селян агентурно-осведомительную сеть.
В противовес этому еще зимой 1944-го вышло обращение руководства УССР «К участникам так называемой УПА» (его постарались широко распространить, в том числе и разбрасывая листовки с текстом в отдаленных лесных районах).
Согласно документу, членам повстанческих отрядов, которые не совершили тяжких преступлений и добровольно явятся с повинной, обещана амнистия. Для остальных приготовили эффективное «стимулирующее» воздействие: по всей Западной Украине начались масштабные зачистки, к которым привлечены были сотрудники органов госбезопасности и милиции, а также регулярные войска Красной Армии.
Так у националистов-«незалежников» начался «бункерный» период.
Потайной вход под деревом
Подробности об этой потаенной жизни бандеровцев, о самых последних из числа добровольных «сидельцев» корреспондент «МК» узнал от человека, который давно занимается изучением украинского националистического движения середины ХХ века, однако поделиться собранной информацией согласился лишь на условиях анонимности.
Дело в том, что он – Андрей Т., еще более 10 лет назад пробовал создать на «свободной и демократической» Украине музей, посвященный ее «альтернативной» истории, связанной с нелицеприятными фактами, касающимися разгула бандеровщины в 1940-е–50-е гг. Такой проект осуществить не удалось, а его инициатор по вполне понятным причинам вынужден был покинуть Незалежную. Но родственники его до сих пор живут на территории, где правит господин Зеленский.
– Начало бункерной «игре в прятки» было положено в 1944 году, – пояснил Андрей. – Вот выдержка из приказа командующего УПА (и «по совместительству» – гауптштурмфюрера СС) Романа Шухевича: «Не проявлять никакой активности, с войсками в столкновения не вступать, сохранять и продолжать готовить кадры, создавать диверсионно-террористические группы для последующей борьбы с советской властью».
Окончательный переход к «подпольно-конспиративной деятельности», к индивидуальному террору и действию малочисленными отрядами случился летом 1946-го. Борьба бандеровцев с властями на Западной Украине продолжалась еще более 10 лет. Хотя ближе к концу этого периода оставались лишь разрозненные небольшие группы и фанаты-одиночки.
Главными элементами, обеспечивавшими сохранение бандеровских ячеек и их боеспособность, в эти годы становятся бункеры, или, как их называли сами обитатели, «крыивки». В таких тщательно замаскированных убежищах экстремисты проводили по многу месяцев, выбираясь наружу лишь чтобы провести очередной теракт – набег на одно из советских учреждений в соседнем поселке, на дома сельских руководителей и активистов, школьных учителей, устроить засаду для нападения на одиночных офицеров, солдат, милиционеров или на небольшие их группы.
Важно было обеспечить в подземелье хотя бы мало-мальски приемлемые условия для длительного проживания и при этом избежать демаскирующих факторов.
Встречались большие бункеры, рассчитанные на одновременное пребывание десятков боевиков и состоящие из нескольких помещений, соединенных тоннелями-переходами. Но гораздо чаще националисты прятались в маленьких «крыивках» – на 5-10 человек. По сути, это землянки с хорошо замаскированными входом и вентиляционным отверстием. Бандеровским «ноу-хау» был плоский деревянный ящик, закрывающий лаз внутрь бункера. Для маскировки в такой ящик насыпали землю и сажали деревце или куст.
Впрочем чекисты и солдаты подразделений, которые занимались прочесыванием лесов в районах, где действовали банды, быстро разобрались в подобных хитростях. Идя цепью среди зарослей, многие воины имели в руках щупы из толстой проволоки, которыми протыкали землю в подозрительных местах. Кроме того обязательно следовало дернуть вверх каждую попадавшуюся на пути тонкую сосенку или березку. Иногда дерево легко поддавалось, и под ним обнаруживался потайной вход.
В некоторых случаях, если враг был настороже, из люка сразу бросали гранату. От таких сюрпризов погиб не один десяток советских силовиков. Впрочем и обитателей обнаруженного схрона ждала печальная участь: бункер сразу же забрасывали «лимонками» или дымовыми шашками, так что шансов спастись у обитателей подземелья фактически не было. Иногда, понимая безнадежность своего положения, они сами взрывали «крыивку».
Вот что вспоминал участник такой спецоперации: «Подходим к опушке… Один из курсантов, проверяя, тянет за ствол молодое деревце и обнаруживает обшитый досками люк. Мы приближаемся к обнаруженному схрону. Неожиданно высовывается человек с пистолетом в руке. Звучит несколько выстрелов из «парабеллума»… Офицер МГБ громко кричит, предлагая стреляющему прекратить бесполезное сопротивление. В ответ из люка вылетает граната. Ее осколками тяжело ранен мой друг.
Мы бросаем в люк дымовые шашки. Наши попытки заглянуть внутрь пресекаются очередями из автоматов. Вдруг под землей раздается глухой взрыв.
Мне пришлось спуститься в подземелье. На дощатом полу головами к центру лежат пять трупов».
Колодец специального назначения
Среди бункеров встречались и «объекты специального назначения». Это были схроны, где бандеровцы прятали оборудование для изготовления своих листовок, мастерские по ремонту оружия… Впрочем абсолютное большинство – все-таки «крыивки» для постоянного проживания небольших групп террористов.
Судя по свидетельствам современников, создание такого подземного укрытия не требовало много времени. Строительную технологию националисты хорошо отладили. Выбрав подходящее место (важно, чтобы почва была достаточно сухая, песчанистая), копали яму глубиной метра 3 (хотя порой зарывались и на все 8) и размером по длине и ширине, как правило, около 4-5 метров. Стенки укрепляли кольями, досками, жердями. Сверху делали из деревянных элементов перекрытие, которое очень желательно залить слоем бетона, а уже на него сыпать землю.
«Крыивку» маскировали дерном, кустами, валежником… К основному подземному помещению часто добавляли закуток, чтобы оборудовать там туалет. Для вентиляции предусматривали короб-трубу, ведущую на поверхность.
Снаружи этот продух делали незаметным: например, втыкали наверху пенек с проделанным в нем сквозным вертикальным отверстием. На все работы уходило обычно около трех недель. Интересная подробность: строительством бункера почти всегда занимались только те, кому предстояло там жить. Это правило ввели ради конспирации: точное расположение такого укрытия не знали даже соратники его обитателей.
Конечно, габариты получившегося подземелья позволяли обеспечить для бандеровцев очень условный комфорт. Очевидец перечислял «меблировку»: «В тайнике находились: стол с керосиновой лампой, два стула, несколько бочек с пищей, сундук с оружием и амуницией, печка». Основное же место занимали двухъярусные нары, сколоченные из досок и жердей.
А вот еще из описаний: «В углу стоит бочка с мочеными яблоками. Стеллажи с разнообразным оружием, ящик с сухарями, полка с книгами. В торце землянки оборудован нужник».
Среди распространенных вариантов бандеровских схронов были бункеры, спрятанные в колодцах. Конструкция очень удобная для маскировки. Стоит где-нибудь на хуторе обычный колодезный сруб, над ним – ворот с веревкой. Посмотришь вниз – там вода плещется, опускай ведро, черпай. Но постороннему человеку и невдомек, что в стенке сруба на глубине нескольких метров имеется потайная дверца. А за ней – ход в «крыивку».
Спускаться-подниматься обитателям бункера приходилось, оседлав ведро; подобным же образом в схрон доставлялось оружие, продукты…
Естественно, требовался человек, который, находясь наверху, сможет этот «лифт» приводить в движение. Как правило, таким помощником являлся кто-нибудь из мужчин – обитателей хутора, сочувствующий националистам. Между ним и сидельцами подземелья существовала система сигналов, при помощи которых можно было «вызвать лифт» или сообщить о прибытии очередного груза для подпольщиков.
Встречались схроны других конструкций. Вход в них маскировали под поклонными крестами, под собачьими будками, под стогами сена… Иногда потайные помещения оборудовались прямо в избах – в подвале или за специально сделанной фальш-стенкой.
Один из участников борьбы с бандеровцами вспоминал, что как-то при осмотре избы ему бросился в глаза свежепокрашенный дверной порог. Подцепили эту широкую толстую доску, приподняли, а под ней – лестница, ведущая в подземелье.
Неприятности из-за сала
Обитателям лесных схронов приходилось «залегать» в них на долгие зимние месяцы: ведь следы, оставленные на выпавшем снегу, могли легко расшифровать убежище, привести к нему советских солдат и сотрудников органов.
Подобное требование безопасности соблюдалось очень строго. Бывало, что кто-нибудь из «подземельщиков» серьезно заболевал или получал травму. Но его оставляли в бункере и пытались лечить собственными силами.
Даже в бесснежный период года нацистам приходилось ради конспирации соблюдать весьма специфический распорядок дня. Об этом можно прочитать в рапорте о деятельности террористов УПА, подготовленном сотрудниками ЦРУ в апреле 1950 года. Авторы документа указывали, что обитатели бункеров спят обычно с 5 утра до 3 часов дня, а своими бытовыми делами занимаются вечером и по ночам. Именно в это время они готовят горячую пищу, чтобы не выдать себя струей дыма, поднимающегося через трубу-продух. Обедать затворники садятся около полуночи, а ближе к четырем утра ужинают.
Конечно долгое пребывание в тесном схроне, плохо отапливаемом, сыром, да еще при отсутствии нормального рациона могло самым пагубным образом сказываться на здоровье «лесных братьев». Среди них нередки были случаи заболевания цингой, туберкулезом…
Интересные воспоминания о неприглядной бытовой стороне «бункерной войны» оставил скончавшийся совсем недавно ветеран органов госбезопасности Георгий Санников, который, будучи молодым офицером МГБ, принимал участие в ликвидации бандеровского подполья на Западной Украине.
«Зимовки с каждым годом становились все тяжелее и тяжелее – сжималось кольцо госбезопасности, сокращалась снабженческая база, почти прекратилась поставка медикаментов, боеприпасов, керосина, необходимого для освещения… Несколько месяцев без движения, отсутствие солнца, нормальной пищи, свежей воды, спертый тяжелый воздух от плохо вентилируемого тесного подземного помещения, запах биологического распада человеческих отходов».
Как вспоминал чекист, зачастую бандеровцев во время долгого зимнего автонома подводило их специфическое меню: «Положенные по норме 60–75 граммов сала или домашней колбасы, хранившихся в закопанных в пол бункера алюминиевых бидонах, и пара сухарей первые недели создавали иллюзию более или менее сносного питания. Потом наступали неприятности. Кишечник отказывался нормально функционировать».
Оказывается, местоположение потайного схрона можно было обнаружить по характерному «амбре». В этот «букет» добавляли свои составляющие не только испарения от туалета, запах давно не мытых человеческих тел и грязной одежды.
К слову сказать, в первый послевоенный период в подпольных группах помимо украинских националистов находились также и немецкие военнослужащие – бывшие офицеры абвера и гестапо. Эти гитлеровцы не могли рассчитывать на снисхождение в случае, если бы их схватили советские «органы». Поэтому им оставалось лишь жить лесными отшельниками и помогать бандеровцам.
Однако это продолжалось не долго. Уже зимой 1947-го руководство ОУН приняло решение о ликвидации большинства «союзников»-фашистов. Причина? Не хотели компрометировать связями с представителями немецкого нацизма, осужденного Нюрнбергским международным трибуналом, украинское «национально-освободительное движение» перед его новыми кураторами и опекунами с Запада.
Спасительный «Нептун»
Корреспонденту «МК» довелось поговорить с одним из участников «войны с бункерами» – полковником в отставке, а тогда – лейтенантом-контрразведчиком Александром Голиковым
«В последние годы своего существования банды располагались в наиболее укромных местах, в специально устроенных схронах, – рассказал ветеран. – Сколько таких убежищ было, не берусь назвать. Но счет шел на тысячи. У нас со временем выработались определенные технологии выявления этих потайных мест и нейтрализации их обитателей.
Среди распространенных вариантов – «метод проникновения одного человека». Внедряли в ряды бандеровских пособников кого-либо из оперативных сотрудников, и тот по прошествии некоторого времени добивался такого уровня доверия боевиков, что его допускали к посещению бункера.
После этого данная «крыивка» была обречена. Ее либо брали штурмом, либо уничтожали обитателей при помощи взрывного устройства, замаскированного, например, под аккумулятор для рации или радиоприемника. Такой «подарок» оставлял в подземелье все тот же замаскированный оперативник.
Использовались еще специально разработанные препараты. Один из них назывался «Нептун-47». Если добавить его в чай или в самогон (это удавалось сделать, например, завербованному нами крестьянину, к которому пожаловал гость из леса), то человек, отведав напитка, уже через 5-7 минут начинал «плыть», отключался, и его можно было легко сдать контрразведчикам. Вдобавок даже очухавшись бандит еще какой-то период пребывал в заторможенном состоянии, плохо соображал, и в это время его удавалось эффективно допросить.
В дополнение к «Нептуну» агенту-крестьянину выдавали небольшой – с консервную банку – прибор «Тревога» для вызова опергруппы. Стоило нажать кнопку на нем, и в ближайший райотдел милиции поступал радиосигнал, заставляя мигать лампочку.
Другой спецсостав предназначался для маркировки обуви бандитов. Препаратом предварительно обрабатывали, например, половую тряпку у входа в избу, куда могли прийти бандеровцы. Попав на подошвы их сапог, «Нептун» потом служил отличным помощником для служебных собак, которые безошибочно приводили по этому следу прямо к бандитскому бункеру.
Имелись на вооружении у наших подразделений также отравляющий газ, снотворный газ «Тайфун». Их приносили к обнаруженным «крыивкам» в стальных баллонах и закачивали через вентиляционные отверстия, через люки».
Общая статистика этой «войны после войны» очень страшная.
– Даже по неполным данным – с момента освобождения территории Западной Украины от немецких оккупантов и до 1953 года, – там от действий боевиков ОУН и УПА погибли свыше 30 000 советских граждан. В том числе – более 8 300 военнослужащих, сотрудников органов милиции и госбезопасности, свыше 2 700 представителей власти, 860 стариков, детей, женщин-домохозяек, – рассказал Андрей Т.
«Бункерная война» продолжалась на Западной Украине до конца 1950-х. Согласно имеющимся данным, последнюю группу националистов, прятавшуюся в схроне, нейтрализовали весной 1960 года. Этот отряд состоял к тому времени всего из трех человек: Петра Пасечного, его жены Марии Пальчак и присоединившегося к ним Олега Цесарского. Они устроили «крыивку» сперва на хуторе Кубань, где жила семья «сочувствующих». Оттуда нелегалы отправлялись, вооружившись винтовкой и пистолетами шли в соседние селения грабить магазины и склады.
Во время одной из вылазок осенью 1959-го группа столкнулась на лесной дороге с лейтенантом госбезопасности Виктором Стороженко, который решил задержать подозрительную троицу. Однако это стоило офицеру жизни. Пасечный, уходя от погони, сумел застрелить сотрудника КГБ. Именно Стороженко оказался последней жертвой ОУНовцев среди наших силовиков.
А его убийцы перебазировались в схрон, оборудованный на одном из подворий селения Шумляны. Об этом стало известно советским «органам» и 14 апреля 1960-го здесь провели спецоперацию. Нелегалы пытались скрыться в лесу, но это им не удалось. Оба мужчины, будучи ранеными, покончили с собой, а у Марии покончить с не получилось. Ее впоследствии приговорили к 15 годам лишения свободы.
Самым «долгоиграющим» бандеровцем-одиночкой стал Илья Оберишин. Этот «партизан из УПА» скрывался в лесах более 40 лет. Он вышел из подполья и легализовался лишь в 1991 году, когда Украина объявила о своей независимости.
Правда, потом миф о лесной жизни Оберишина был развеян – как выяснилось, большую часть жизни он проводил на чердаке у жены.
Источник: https://www.mk.ru/social/2023/01/05/skhrony-v-lesakh-i-kolodcakh-banderovcy-v-pyatidesyatykh-zhili-pod-zemley.html