ГЛАВА 3. ВЛИЯНИЕ САМООЦЕНКИ ПОТРЕБИТЕЛЬСКИХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ НА ГРАЖДАНСКУЮ ПОЗИЦИЮ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ СИМПАТИИ СТУДЕНЧЕСКОЙ МОЛОДЕЖИ (НА ПРИМЕРЕ НИЖЕГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ)
CHAPTER 3. THE INFLUENCE OF SELF-ASSESSMENT OF CONSUMER OPPORTUNITIES ON THE CIVIC POSITION AND POLITICAL SYMPATHIES OF STUDENTS (ON THE EXAMPLE OF THE NIZHNY NOVGOROD REGION)
Аннотация. Глава основана на результатах социологического опроса студенческой молодежи, проведенного в октябре 2023 года в шести вузах Нижнего Новгорода. В задачи исследования входило изучение отношения к общественно-политической и социально-экономической ситуации в стране, политическим субъектам, ключевым событиям и процессам. В данной публикации позиции студенческой молодежи представлены через призму влияния самооценки потребительских возможностей и материального положения на политическую социализацию. На примере нижегородской студенческой молодежи рассматривается социальная база современной государственно-политической системы России. Представлены аргументы, обосновывающие роль индивидуальных и семейных потребительских возможностей в качестве одного из важнейших факторов гражданско-политического самоопределения. Отмечается высокий со стороны региональной студенческой молодежи уровень поддержки действующей власти (75 %) и направления развития страны, имеющий по большей части экономическую, а не идеологическую основу.
Abstract. The chapter is based on the results of a sociological survey of students conducted in October 2023 at 6 universities in Nizhny Novgorod. The objectives of the study included the study of attitudes towards the socio-political and socio-economic situation in the country, political actors, key events and processes. In this publication, the positions of students are presented through the prism of the influence of self-assessment of consumer opportunities and financial situation on political socialization. The social base of the modern state-political system of Russia is considered on the example of Nizhny Novgorod students. The arguments substantiating the role of individual and family consumer opportunities as one of the most important factors of civil and political self-determination are presented. There is a high level of support, 75 % of the regional student youth, for the current government and the direction of the country’s development, which, for the most part, has an economic rather than an ideological basis.
Ключевые слова: студенческая молодежь, стратификация, материальное потребление, электоральная активность, политические симпатии, специальная военная операция, санкции.
Keywords: student youth, stratification, material consumption, electoral activity, political sympathies, special military operation, sanctions.
Социальные науки выделяют как минимум два направления, в рамках которых рассматривается процесс политической социализации, основанных на определении характера участия индивидов в процессе. В первой парадигме индивиды субъектны и активно взаимодействуют с политической системой и институтами. Во второй люди выступают в роли пассивного объекта различных типов воздействия, целенаправленно или опосредованно формирующего соответствующие нормативно-ценностные установки. В качестве наиболее завершенных примеров этой альтернативы можно рассматривать концепцию плюралистической демократии Р. Даля [7] и теорию политической поддержки Истона и Денниса [10]. Второй уровень дискурса о политической социализации сформировался вокруг факторов, оказывающих приоритетное влияние на процесс, период и характер воздействия. В данном случае эволюция прошла путь от представлений о доминирующей роли семьи (Т. Парсонс [20], Б. Сезар, Т. Адорно, Э. Миллер [19] и др.) до работ Р. Инглхарта, акцентировавших внимание на роли внешних обстоятельств в формировании ценностной базы каждого поколения [9]. Анализу политических ценностей и психологическим установкам российской молодежи посвящено и большинство работ современных отечественных политологов, активно апеллирующих к социологическим данным и исследованиям [13; 17].
Современное российское общество возникло в первую очередь как продукт системных экономических изменений. На уровне ценностной базы социума это привело к активной ресоциализации значительной части старших поколений. Одновременно происходили качественные изменения в уровне и параметрах стратификационного неравенства, возникли новые социальные группы и иерархии [5; 6]. Влияние социально-экономического положения на политические предпочтения и гражданскую активность населения закономерно стали предметом рассмотрения в целом ряде работ российских исследователей [2; 16]. Уже в этих работах была выявлена высокая корреляция между материальным положением и политическими симпатиями различных социальных групп.
Острый внешнеполитический конфликт, перешедший в фазу открытого противостояния России и коллективного Запада в феврале 2022 года, имеет глубокие внутренние общественно-политические и социально-экономические последствия. Вынужденные трансформации политической и экономической подсистем российского социума стали катализатором изменений в общественном сознании. Экономические санкции, уход с российского рынка части иностранных производителей и брендов резко изменили структуру массового потребления, складывавшуюся последние 30 лет. Это привело к активной переоценке населением своих потребительских возможностей и уровня материального благополучия. На региональном уровне, в частности в Нижегородской области, это выразилось в росте численности нижней страты среднего класса при одновременном сокращении как уровня бедности, так и доли хорошо и среднеобеспеченных семей (Лубяной М. С., Самсонов А. И. Аналитический отчет. Социологические итоги 2023 года. Нижегородская область // Научно-исследовательский институт проблем социального управления. С. 24–44. URL: https://ipsoc.ru/wp-content/uploads/2024/01/analiticheskij_otchyot_ socziologicheskie_itogi_2023_nizhegorodskaya_oblast.pdf, дата обращения: 01.04.2024).
Процесс параллельной трансформации социально-экономической структуры социума, общественного сознания и повседневно-бытовых практик, составляющих основу образа жизни россиян, происходит принудительно, под влиянием усиливающегося внутренне и внешнеполитического воздействия. В этих условиях гражданско-политическое самоопределение молодежи как социально-демографической группы, находящейся в стадии формирования устойчивой картины мира и идеологических установок, приобретает особое значение для будущего страны в средне- и долгосрочной перспективе 2. Молодежь новой России: образ жизни и ценностные приоритеты. Аналитический доклад. М., 2007. (Подготовлен в сотрудничестве с Представительством Фонда имени Фридриха Эберта в Российской Федерации) // Официальный сайт Института социологии ФНИСЦ РАН. URL: https://www.isras.ru/analytical_report_Youth.html (дата обращения: 01.04.2024). Социальная адаптация современной молодежи происходит в ситуации, когда традиционный выборочный, фрагментарный характер социализации практически невозможен, а выбор жизненных стратегий и неформальных поведенческих практик включает идейно-политическую компоненту [18]. Студенческая молодежь, выделяемая внутри молодежи в отдельную социально-экономическую группу, имеет целый ряд особенностей [3; 11]. В рамках статьи ключевое значение имеет высокая финансовая зависимость студенчества и доминирующее влияние материального положения семьи как главного дифференцирующего фактора. Степень удовлетворенности своими потребительскими возможностями, лежащая в основе самооценки своего материального благополучия, выступает в качестве отправной точки, позиции, влияющей на характер восприятия сложившейся политической системы и ситуации в стране [4].
Методика стратификации. Социологическое исследование студен-ческой молодежи проводилось сотрудниками Приволжского филиала ИС ФНИСЦ РАН в октябре 2023 года на территории Нижнего Новгорода 3. Выборка случайная, серийная – 985 респондентов, студенты 6 нижегородских вузов в возрасте от 16 до 23 лет. Метод сбора данных – опрос по месту учебы респондентов. Доверительная вероятность – 95 %, доверительный интервал ±3,5 %. Доля немотивированных отказов отвечать на вопросы – 20 %. Целью проекта являлось изучение отношения студенческой молодежи к политической системе и основным акторам, основных источников информации в данной сфере, идейно-политических предпочтений и электоральной активности [15].
Потребительское сознание, как неотъемлемая часть экономического сознания, характеризует осознание себя как приобретателей и пользователей товаров и услуг. На разных уровнях рассмотрения в нем присутствуют аффективный, когнитивный, мотивационно-волевой и поведенческий компоненты, не позволяющие однозначно выделить превалирование рациональных или иррациональных факторов. В формировании самоосознания себя как потребителя активно участвует ценностный базис личности, влияющий на уровень притязаний, предпочтений и самооценки [1; 12]. В рамках исследования для стратификации студенческой молодежи по потребительским возможностям, рассматриваемым как эквивалент уровня материального благополучия, был использован метод индексирования ответов на вопрос: «В какой мере сегодня Ваш / вашей семьи уровень доходов позволяет Вам …» (см. табл. 1). Респондентам предлагалось оценить свои возможности в разных сферах по 4-балльной шкале от «Хорошо» (+2 балла) до «Плохо» (-2 балла). И, соответственно, «Скорее, хорошо» (+1 балл) и «Скорее, плохо» (-1 балл). Сумма баллов определяла принадлежность респондента к одной из пяти страт: верхний средний класс (хорошо обеспеченные, диапазон от +14 до +13), средний класс (от +12 до +4), нижний средний класс (от +3 до – 3), малообеспеченные (от 4 до 9) и бедные (от 10 до 14).
Таблица 1
4 Методика стратификации основана исключительно на самооценке потребительских возможностей респондентов в разных сферах. Согласно методике Всемирного банка, чтобы считаться средним классом, доход должен в 1,5 раза превышать уровень бедности (в РФ это уровень душевого дохода ниже официального прожиточного минимума – 15 453 рублей в месяц 2024 году). URL: https://journal.tinkoff.ru/middle-class/?ysclid= lyfjy8f4cy996391868 (дата обращения: 01.04.2024).
5 Суммарная доля респондентов, указавших на свои минимальные потребительские возможности: малообеспеченные – 5,4 % и бедные – 0,9 % от общего числа опрошенных.
Использованный метод стратификации на основе самооценки потребительских возможностей отчасти позволил избежать искажений, возникающих в результате неоднозначного отношения к богатству, формирующемуся в детском возрасте [8]. Результаты показали достаточно высокую, отчасти даже завышенную самооценку индивидуальных и семейных возможностей потребления. Доля респондентов, декларировавших максимальные потребительские возможности, составила 27,2 % от общего числа опрошенных. Доля среднего класса – 45,7 %, а отдельно рассматриваемой нижней части средней страты еще 20,8 %. Совокупная доля малообеспеченных и бедных респондентов – 6,3 %, из которых бедные составляют только 0,9 %, поэтому в дальнейшем эти группы объединены и рассматриваются как одна. Таким образом, следует учитывать, что суммарная доля бедных, малообеспеченных и нижней страты среднего класса составляет чуть более четверти выборочной совокупности (27,1 %).
Электоральная активность и политические симпатии. Отвечая на вопрос об участии в выборах, 49,1 % опрошенных студентов ответили отрицательно. Сумма ответов респондентов, принимавших участие в голосованиях, – 50,9 %. Из них чуть более половины (27,6 %) оказались активными избирателями, выбравшими вариант ответа «Да, почти всегда». Результат может показаться низким, однако следует учитывать возраст респондентов (16–23 года), то есть часть еще не имела возможности электорального участия по объективным причинам.
Влияние уровня потребительских возможностей на отношение к выборным процедурам (рис. 1) демонстрирует высокую корреляцию результатов. Чем выше материальное благополучие участников, тем выше доля респондентов, однозначно положительно ответивших на вопрос. Суммирование положительных ответов («Да, почти всегда» и «Редко, иногда») лишь незначительно влияет на эту картину. Среди наиболее обеспеченных студентов участвовало в выборах 45,4 %, в нижнем сегменте среднего класса 44,4 % и среди наименее обеспеченных – 41,9 % группы. Высоким уровнем политической активности выделяются представители среднего класса (58,3 %), но этот результат достигается за счет высокой доли респондентов, чье электоральное поведение нельзя считать стабильным.
Структурный анализ электоральной активности позволяет лучше понять итоги голосований последних лет, включая выборы президента РФ 17 марта 2024 года. При явке 81,64 % в Нижегородской области и с учетом в большинстве негативного отношения к участию протестно настроенных социально-демографических групп итоги голосования выглядят закономерными (Итоги выборов Президента Российской Федерации в Нижегородской области // Офици-альный сайт Избирательной комиссии Нижегородской области. URL: http://www.nnov. izbirkom.ru/news/119864/?ysclid=luhyo9ilij134955999, дата обращения: 01.04.2024).
Рис. 1. Электоральная активность студенческой молодежи (в % от опрошенных)
Фактором, оказывающим значительное влияние на отношение к процедуре голосования, являются представления о ее целесообразности и результативности. В рамках исследования студентам было предложено выразить мнение о тезисах, негативно описывающих отношение политиков к потребностям молодежи и ставящих под сомнение эффективность выборов как политической процедуры (см. табл. 2). Результаты показывают резкое возрастание доли респондентов, поддержавших тезисы, при одновременном падении уровня материальных возможностей, что в определенной степени опровергает вывод о дистанцировании молодежи от власти как культурно-политической особенности российского общества [13, с. 266]. Этот феномен наблюдается в основном в группе малообеспеченных участников, где более половины (61,3 %) не чувствует политического внимания к своим проблемам, и 41,9 % негативно оценивают возможность влияния на политику через выборные процедуры. Одним из самых низких показателей оказалась уверенность студенческой молодежи в способности граждан влиять на политику страны. При этом достаточно очевиден рост уверенности в собственных силах вместе с ростом благосостояния: 59,1 % уверенных в возможностях в группе обеспеченных респондентов и лишь 27,4 % среди бедных.
Таблица 2
Спектр идеологических симпатий населения практически всегда значительно шире спектра и парламентских, и просто зарегистрированных партий. Процент респондентов, определившихся в своих партийно-политических взглядах, значительно возрастает в той группе студенческой молодежи, которая выражает готовность к участию в выборах (см. рис. 2). Если в целом по выборке на вопрос «Знаете ли Вы, за какую политическую партию будете голосовать на следующих выборах?» смогли ответить менее трети участников (30,4 %), то среди электорально активных студентов доля поддерживающих конкретные политические силы возрастает вдвое, до 59,8 %.
Этот эффект распространяется на все политические партии, то есть не зависит от идеологических предпочтений и связан именно с отношением к политической системе и существующим процедурам. Влияние материального положения на политические симпатии явственно прослеживается в отношении к правящей партии ВПП «Единая Россия», отождествляемой с властью. Среди наиболее обеспеченных студентов готовность поддержать эту политическую силу выразили 28,6 %, в средней страте – 18,6 %, в нижней части средней страты – 9,3 % и только 1,6 % в группе малообеспеченных респондентов. Именно имеющие наименьшие потребительские возможности участники опроса либо затруднились ответить на вопрос (38,7 %), либо выбрали вариант ответа «Не голосую за партии» (41,9 %). Показательно, что в двух наиболее обеспеченных группах последний вариант предпочло лишь чуть более четверти опрошенных (27,4 %).
Рис. 2. Партийно-политические симпатии студенческой молодежи (в % от опрошенных)
Политические симпатии к конкретным партиям косвенно зависят от восприятия студентами самой системы, базирующейся на партийной конкуренции. С тезисом «Политические партии выполняют нужную работу» согласилось 70,9 % от общего числа опрошенных, при этом вновь наблюдалась зависимость от уровня потребительских возможностей. Среди наиболее обеспеченных поддержали тезис 82,5 %, в средней страте – 71,6 %, в нижней части средней страты – 60,5 % и только 50 % от числа малообеспеченных респондентов.
Восприятие глобальных процессов. Внешнеполитические процессы и события 2022–2023 гг. поставили перед обществом, в том числе и перед студенческой молодежью, вопрос об оценке общего направления развития страны. Согласно результатам исследования, подавляющее большинство (в сумме – 78,1 %) респондентов полностью или частично поддерживает сегодняшний политико-экономический вектор. При этом 25 % участников категорично в своей поддержке, а 53,1 % опрошенных скорее поддерживает, чем нет. Совокупная доля противников современного пути развития страны среди студенческой молодежи в Нижнем Новгороде – 21,9 %, при этом только 7,3 % могут считаться радикальными противниками.
Интересно отметить, что самооценка студенческой молодежью понимания современной ситуации и важнейших событий в целом оказалась негативной. Так, 69,5 % респондентов согласились с тезисом «Мне часто бывает сложно оценить современную политическую обстановку» и 69,1 % заявили тоже о ситуации в экономике. Согласие с доминирующим вектором развития страны может носить формальный конформистский характер, поэтому отличия в отношении разных групп объективнее оценивать через призму изменения доли противников. Данные опроса показывают, что с изменением уровня материального благополучия для каждой последующей страты происходит фактическое удвоение доли респондентов, неудовлетворенных современным курсом страны (рис. 3). В итоге совокупная доля недовольных среди представителей наиболее обеспеченной части студенческой молодежи составляет 10 %, а в группе наименее благополучных – 54,4 % респондентов. Таким образом, основу социальной поддержки нынешнего направления развития России составляет средняя страта как самая многочисленная, и где доля радикальных противников существующего курса 5,4 %, а совокупная доля выразивших неудовлетворенность – менее пятой части группы (17,9 %).
Рис. 3. Отношение студенческой молодежи к официальному курсу развития страны (в % от опрошенных)
Важным нарративом последних лет, объясняющим выбранный страной вектор развития, широко транслируемым по официальным каналам массовой коммуникации, стал тезис об усиливающемся социально-экономическом кризисе в странах западного мира и сравнительно-сопоставимом улучшении ситуации в России. Восприятие этого тезиса в значительной мере означает доверие информации государственных СМИ и косвенно влияет на сравнительную оценку происходящего в стране. Отвечая на вопрос «Как Вы думаете, где сегодня в целом социально-экономическая ситуация лучше, в России или странах Запада?», большинство участников опроса предпочло объективно-нейтральный вариант «общий кризис, везде есть свои проблемы» (51,6 %) и еще 20,5 % затруднились ответить. Однако доля респондентов, считающих, что положение в России лучше (17,6 %), оказалась более чем в 1,5 раза выше. Только 10,3 % от общего числа опрошенных студентов полагает лучшей ситуацию в США и Западной Европе. С учетом господствовавшего долгие годы в информационном пространстве нарратива о значительном превосходстве в социально-экономическом развитии стран «золотого миллиарда» можно говорить о серьезных изменениях в общественном сознании молодежи и постепенной деидеализации представлений о странах коллективного Запада. Эта тенденция опирается на представления о стране, возникшие у молодежи в предшествующем десятилетии, и базирующиеся на общем изменении вектора оценок уровня и качества жизни в России [13, с. 260–265].
Рис. 4. Сравнительная оценка студентами социально-экономической ситуации (в % от опрошенных)
Материалы исследования косвенно подтверждают описание современного социально-экономического кризиса как кризиса среднего класса [14]. Именно участники опроса, кто по своим потребительским возможностям относится к средней и нижней средней стратам чаще других выбирали вариант ответа «общий кризис…» (см. рис. 4). При этом наблюдается резкий разрыв в доле респондентов, считающих более благоприятной ситуацию в России, между представителями верхней страты среднего класса (33,1 %) и его основной группой (14,4 %). Традиционный нарратив о преимуществах стран, принадлежащих западной цивилизации, разделяют в большинстве студенты из групп, имеющих наименьшую самооценку потребительских возможностей.
Отношение к специальной военной операции. Острым социальным вопросом, вставшим перед обществом после начала специальной военной операции (далее – СВО), стала проблема объединения разных точек зрения на причины и цели конфликта, как внутри социума, так и между властью и обществом. Мнения респондентов разделились при ответе на вопрос: «Считаете ли Вы, что российское общество и власть стали более сплоченными после начала СВО?». Чуть более половины опрошенных (57,5 %) выразили уверенность, что власть и общество ближе к консенсусу, чем ранее. Немногим менее многочисленная группа (42,5 %) высказала противоположную точку зрения. Важно отметить, что радикальных позиций как с одной, так и, с другой стороны, придерживается меньшинство, около 20 %. Группами, которые в большинстве не заметили никаких изменений в отношениях власти и общества, и скорее наоборот, отмечают отсутствие сплоченности, оказались малообеспеченные (66,1 % сумма отрицательных ответов) и нижняя страта среднего класса (56,1 %). Среди позиционирующих себя в качестве наиболее бедных представителей студенческой молодежи доля радикальных негативных оценок «сплоченности» с властью – 41,9 %. Происходит консолидация большинства, объединенного сравнительно высокой самооценкой собственных материальных возможностей вокруг целей и позиции власти, и одновременно дистанцирование менее благополучных, как от власти, так и от нарративов этого большинства.
После февраля 2022 года важнейшим триггером определения политической позиции населения стало отношение к СВО. При этом следует учитывать не только сложный характер конфликта, который имеет целый ряд особенностей, выходящих за рамки привычных для обывателя представлений о вооруженном конфликте. Важнейшей составляющей, прямо или косвенно влияющей на восприятие события, стало укоренившееся в сознании большинства населения представление о военном разрешении конфликтных ситуаций как крайнем, социально осуждаемом действии. Иерархия политических ценностей молодежи в равной мере включала «мир» (73,2 %) и «безопасность» (69,9 %), что неизбежно порождало внутренний ценностный конфликт [13, с. 119–123]. В этих условиях обеспечение поддержки общественным мнением начала и дальнейшего продолжения СВО стало нетривиальной задачей, решение которой было бы невозможно без высокого уровня доверия политической власти и официальным каналам коммуникации.
Ответы нижегородских студентов на вопрос «Каково Ваше сегодняшнее отношение к СВО?» осенью 2023 года показали сохраняющийся высокий уровень неопределенности. Относительное большинство, 41,1 % участников исследования, затруднились ответить. Треть респондентов (32,7 %) однозначно высказалась в поддержку и за продолжение СВО «… до достижения целей России». Вариант «Считаю, что необходимо прекратить СВО вне зависимости от результата» предпочло менее пятой части опрошенных (19,1 %), и еще 7 % выразили полное равнодушие к происходящим событиям.
О том, насколько морально и психологически сложным оказался для современной молодежи выбор между обоснованностью военного решения и господствующим нарративом негативного отношения к проявлениям насилия в любых формах, свидетельствует отношение к СВО той части студенческой молодежи, которая одобряет и поддерживает деятельность президента РФ В. В. Путина в целом. В этой группе, составляющей 81,7 % от общего числа участников опроса, необходимость начала специальной военной операции признает 59,1 %, а в поддержку продолжения спецоперации до достижения поставленных целей однозначно выступает 39,1 % респондентов. В первом случае выбрали вариант ответа «До сих пор не понимаю / затрудняюсь ответить» 31,4 %, а во втором затруднилось ответить 43,3 % респондентов группы.
Анализ влияния материального благополучия респондентов на структуру ответов убедительно подтверждает не только идеологическую, но и практическую правоту Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, значительная роль в которой отведена повышению материального благополучия и качества жизни, снижению уровня социального неравенства и укреплению принципов социальной справедливости в российском обществе (Указ Президента РФ от 2 июля 2021 г. № 400 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации». URL: http://ivo.garant.ru/#/document/401425792/paragraph/ 1:0, дата обращения: 01.04.2024). Доля студенческой молодежи, поддерживающей продолжение СВО до выполнения заявленных целей, составляет 43,9 % в группе с высокой самооценкой материального благополучия, треть (33 %) среднеобеспеченных и только 14,5 % в группе малообеспеченных участников (см. рис. 5). Процент неопределившихся в своей позиции колеблется в диапазоне от 38 % до 42 % среди основной массы студентов и резко, до 53,2 %, возрастает в группе наименее обеспеченных. Также с изменением самооценки материального положения растет процент недовольных респондентов, выступающих за немедленное, вне зависимости от результата, прекращение СВО.
Рис. 5. Отношение студенческой молодежи к целям и перспективам Специальной военной операции на Украине (в % от опрошенных)
Аналогичная картина наблюдается и в ответах студентов на вопрос о том, насколько необходимым они считают начало СВО. Сумма ответов «Да, решение было необходимым» и «Скорее, да» среди материально благополучных превышает половину опрошенных: 58,4 % в верхней группе средней страты и 54,1 % в основной части среднего класса. Уже в нижней части средней страты совокупная доля положительных ответов (36,6 %) сближается с долей отрицательных (27,8 %). Среди малообеспеченных участников опроса эти группы оказываются равны по численности (по 27 %), при относительном большинстве затруднившихся ответить на вопрос (46 %).
Отрицательная реакция на СВО значительной части малообеспеченного студенчества выражается и в более болезненной реакции на повседневно-бытовые проблемы, вызванные или объясняемые началом СВО. В основе методики определения страт по уровню потребительских возможностей
лежит самооценка респондентами, поэтому ответы респондентов на вопрос «Ощущаете ли Вы лично, на материальном, повседневно-бытовом уровне, проведение Россией СВО и ее последствия (санкции и т. п.)?» можно считать взаимозависимыми. К группе малообеспеченных могли отнести себя в том числе и те участники исследования, кто произвел негативную переоценку собственных потребительских потребностей и возможностей их реализации именно в связи с началом военных действий и последовавших санкций. По итогу в группе наименее обеспеченных респондентов доля положительно ответивших на вопрос о влиянии на личное материальное благополучие оказалась наибольшей – 75,8 %. Значительное негативное влияние СВО отметило и большинство нижней страты среднего класса (74,8 %). При этом в целом по выборке суммарная доля студенческой молодежи, лично ощущающей негативное влияние связанных с СВО процессов на материальное положение и повседневно-бытовые условия, составила 63,5 % от общего числа опрошенных.
Заключение
Студенческая молодежь традиционно рассматривается как интеллектуальный и творческий капитал страны. Эта социально-демографическая группа населения, которая через несколько лет займет ключевые позиции в управлении и образовании, науке и политике. Массовая и активная вовлеченность в процесс внутренней ценностно-политической трансформации России имеет ключевое значение в контексте долгосрочного целеполагания. Вызванный внешними обстоятельствами и отчасти принудительно ускоренный процесс гражданского и политического самоопределения выводит современную студенческую молодежь из состояния политического и идейного абсентеизма, характерного для предшествующего поколения.
Одной из основных причин неприятия СВО частью студенческой молодежи можно считать внутренний конфликт между двумя равнозначными ценностными установками: на «мир», то есть ненасильственное решение вопросов, и «безопасность», понимаемую как отсутствие угроз, включая внешние. Разрешение этого конфликта в пользу допустимости нарушения одной из ценностных доминант оказалось тесно связано с удовлетворенностью собственным материальным положением и возможностями. Чем выше уровень удовлетворенности, тем чаще действия власти вызывают доверие и поддержку, а нарушение одной из базовых ценностей («мир») оказывается допустимым, оправданным. Сегодня уровень поддержки и доверия власти в среде студенческой молодежи около 75 %, что выше, чем среди молодежи в целом. Отвечая на вопрос «В какой мере, на Ваш взгляд, заслуживает одобрения деятельность в следующих сферах, а также государственных и общественных институтов?», 75,2 % респондентов выбрали вариант «скорее, заслуживает» в отношении Правительства РФ (Президент РФ – 81,7 %). В вопросе «Как Вы полагаете, в целом, в правильном или неправильном направлении сегодня развивается Россия?» сумма положительных («Да, в правильном» и «Скорее в правильном») ответов составила 78,1 %.
В позиции нижегородской студенческой молодежи отчетливо прослеживается основная социальная база современной российской государственности и ее специфические особенности. Значительное влияние на политические симпатии и оценки уровня материального благополучия, выражающегося в самооценке респондентами возможностей потребления товаров и услуг, позволяет косвенно судить и об идейно-ценностной базе сторонников власти. Противостояние России коллективному Западу опирается на ценностную систему, сформировавшуюся в предшествующий период массовой деидеологизации и деполитизации социума. В этой системе материальное благополучие занимает одно из центральных мест и выступает важным критерием определения степеней свободы, социальной справедливости и безопасности социума. Основу электоральной поддержки сложившейся политической системы и доминирующего вектора развития страны составляет молодежь с высокой или средней самооценкой доходов и потребления. Формирование и обеспечение определенных стандартов и возможностей в сфере потребления для подавляющего большинства населения в современном российском обществе превратилось в важнейший фактор государственной политики и национальной безопасности, влияние которого оценивается выше идеологических установок. Идеологические установки в этой реальности играют для молодежи второстепенную роль, в основном канализируя неудовлетворенность материальным положением и социально-экономическим неравенством.
Литература
1. Акопов Г. В. Психология сознания. Вопросы методологии, теории и прикладных исследований. М.: Институт психологии РАН, 2010. 272 с.
2. Басимов М. М. Субъективная оценка материального положения как причина политических предпочтений молодежи // Культура, личность, общество в современном мире: методология, опыт эмпирического исследования: сборник материалов конференции. Екатеринбург: УрФУ, 2016. С. 2771–2782.
3. Власенко А. С. Некоторые вопросы воспитания студенчества на современном этапе. М.: Наука, 1987. 322 с.
4. Гоголева Е. Н. Студенчество в структуре социально-экономических отношений (по результатам социологического исследования) // Вестник Сургутского государственного педагогического университета. 2022. № 2 (77). С. 37–45.
5. Голенкова З. Т., Игитханян Е. Д. Социальные группы современной России: генезис, реальность, перспективы: Монография. Palmarium (academic publishing), 2012. 136 с. URL: https://www.isras.ru/publ.html?id=2456&type=publ (дата обращения: 20.07.2024).
6. Горшков М. К. Российское общество как оно есть: (опыт социологической диагностики). М.: Новый хронограф, 2011. 672 с.
7. Даль Р. Демократия и ее критики / Пер. с англ. под ред. М. В. Ильина. М.: РОССПЭН, 2003. 576 с.
8. Журавлев А. Л., Дробышева Т. В. Представления о бедном и богатом человеке как феномен экономического сознания формирующейся личности // Психологический журнал. 2011. Т. 32. № 5. С. 46–68.
76
9. Инглхарт Р., Вельцель К. Модернизация, культурные изменения и демократия: Последовательность человеческого развития. М.: Новое издательство, 2011. 464 с.
10. Истон Д., Деннис Д. Дети в политической системе: основа политической законности // Вестник Московского университета. Серия 18: Социология и политология: журнал. 2001. № 3. С. 76–97.
11. Плугарь О. А. Молодежь как социальная группа: определение, социально-демографические характеристики и перспективные направления исследования // Современные проблемы науки и образования. 2015. № 2. С. 11–17.
12. Посыпанова О. С. Экономическая психология: психологические аспекты потребительского поведения. Калуга: Изд-во КГУ им. К. Э. Циолковского, 2012. 296 с.
13. Селезнева А. В. Российская молодежь: политико-психологический портрет на фоне эпохи. М.: Аквилон, 2022. 288 с.
14. Тихонова Н. Е. Влияние кризиса на жизнь российского среднего класса // Общественные науки и современность. 2016. № 4. С. 48–64.
15. Устинкин С. В., Самсонов А. И. Отношение студенческой молодежи к власти и политике: на примере исследования мнений учащихся нижегородских вузов // Технологии социально-гуманитарных исследований. 2023. № 4 (4). С. 60–70.
16. Ухорский М. В. Влияние социального неравенства на политические предпочтения и политическую активность населения // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. 2013. № 4. С. 251–259. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ vliyanie-sotsialnogo-neravenstva-na-politicheskie-predpochteniya-i-politicheskuyu-aktivnost-naseleniya (дата обращения: 08.04.2024).
17. Шестопал Е. Б. Политическая психология. М.: Аспект Пресс, 2012. 341 с.
18. Щербакова В. П. Социальная адаптация молодежи в условиях преобразований современного российского общества: Монография. Тула: Изд-во ТулГУ, 2015. 368 с.
19. Miller A. For Your Own Good: Hidden Cruelty in Child-Rearing and the Roots of Violence. New York: Farrar, Straus and Giroux. 1983. 282 p.
20. Parsons T. The Incest Taboo in Relation to Social Structure and the Socialization of the Child // British Journal of Sociology. 1954. № 5. P. 101–117.