Глава 2. После революций: от февралистов и младотурков до Путина и Эрдогана
2.1. Либеральные модернизации начала ХХ века: российские «февралисты» и младотурки
В ХХ веке и в России, и в Турции произошли революции и империи превратились в республики. Как же обстояло дело с выявленной нами закономерностью в ХХ веке?
В начале века происходят революции российских февралистов (отречение царя Николая Второго в феврале 1917) и османских младотурков (свержение султана Абдул-Хамила Второго в 1908). Правления февралистов и младотурков были лишь кратким историческим эпизодом, но в них в полной мере проявился исторический закон, про который мы говорим. В 1917 году в России после отречения от престола царя Николая Второго к власти пришло Временное правительство, включавшее в себя представителей либеральных партий и партий умеренных социалистов (правых эсеров и меньшевиков). Оно пробыло у власти с 2 (15) марта до 7 ноября (25 октября) 1917 года, но успело провозгласить ряд преобразований и, кроме того, заняло недвусмысленную «провоенную» позицию во внешней политике[1].
Временное правительство имело несколько составов. До апреля 1917 года в нем преобладали кадеты (председатель – князь Г.Е. Львов, министр иностранных дел – лидер кадетов П.Н. Милюков, министр Просвещения – А.А. Манулов, министр земледелия – А.И. Шингарев). Кадеты, как известно, были праволиберальной, буржуазной партией. 2 министерских поста были за октябристами – партией, которая была еще «правее» кадетов. Социалисты в первом составе правительства имели лишь 2 «портфеля», но с апреля количество умеренных социалистов в правительстве стало расти. В июле правительство возглавил социалист-«трудовик» А.Ф. Керенский. В последний, третий состав Временного правительства входили уже лишь 4 кадета и 6 министров-социалистов (2 эсера, 3 меньшевика, 1 трудовик). Можно сказать, что 25 октября 1917 года левые, радикальные социалисты и коммунисты свергли «правых», умеренных социалистов.
Временное правительство провело широкие либеральные преобразования в России. Оно объявило гражданские свободы (слова, печати, собраний), легализовало политические партии. В марте 1917 Временное правительство отменило все вероисповедальные и национальные ограничения (в Российской империи православная церковь была государственной, а ряд национальностей и религиозных групп[2] подвергались легальной дискриминации), а в апреле приняло постановление «О свободе совести». Если бы не смена власти в октябре 1917, очевидно, отделение церкви от государства произошло бы и без большевиков. Правительство февралистов фактически провозгласило его, выдвинув лозунг «Свободная церковь в свободном государстве». Следуя ему, в июне 1917 церковно-приходские школы были переданы Министерству народного просвещения.
Также Временное правительство провело амнистию политических заключенных, ликвидировало департамент полиции и учредило новые органы правопорядка – милицию, ликвидировало цензуру и жандармерию. Члены бывшей царской семьи были арестованы (причем арест произвел будущий глава белого движения Юга России генерал Лавр Корнилов) и создана Комиссия по расследованию противоправных действий бывших министров (членом которой был поэт А.А. Блок). Временное правительстве работало над созывом в России первого парламента – Учредительного собрания. Выборное законодательство было одним из самых передовых. Так, в выборах Учредительного собрания участвовали женщины (в то время даже в большинстве стран Запада женщины были лишены избирательных прав). Наконец 14 сентября 1917 коллегия министров Временного правительства провозгласила Россию республикой.
Лидер большевиков В.И. Ульянов-Ленин, вовсе не бывший симпатизантом Временного правительства, признавал в своих «Апрельских тезисах» 1917-го года: «Россия сейчас самая свободная страна в мире из всех воюющих стран»[3].
Однако радикально-либеральный курс во внутренней политике сочетался у Временного правительства с либерально русско-националистическим и империалистическим курсом в политике внешней (что еще раз подтвердило правоту К.Н. Леонтьева, писавшего о связи либерализма и национализма)[4]. Идеологией февралистов (от кадетов до правых эсеров) был русский имперский национал-либерализм, который был наследником идей панславистов эпохи Александра Второго, только «приправленный» республиканством и апологией политических свобод.
Временное правительство твердо стояло за продолжение участия России в войне «до победного конца». Необходимо заметить, что официальная пропаганда России того времени изображала войну, начавшуюся в 1914 году, как борьбу «наций – носителей прогресса и гуманизма» (французов, англичан и русских) с «диким тевтонским зверем». Все это сочеталось с панславизмом (формальным поводом для вступления России в войну была защита Сербии) и откровенными империалистическими требованиями – аннексировать у Австро-Венгрии Галицию, а у Турции – Босфор и Дарданеллы и тогдашнюю столицу Истанбул (которую в России называли Константинополь).
Вступление России в войну приветствовали толпы на улицах Петербурга с плакатами «Да здравствует Россия и славянство!» Русский национализм приобрел такой размах, что столица империи была переименована в Петроград, «патриоты» с молчаливого попустительства полиции громили магазины немецких предпринимателей, власти закрывали газеты на немецком языке. Философ Бердяев писал в то время, выражая мнение большинства: «Война должна освободить нас, русских, от рабского и подчинённого отношения к Германии»[5]. Другой философ – В.Ф. Эрн в известной статье под знаковым названием «От Канта к Круппу» выводил «милитаризм германского духа» … из учения Иммануила Канта и заявлял: «время славянофильствует»[6]. В церковной прессе звучали голоса: «тевтонский зверь, истосковавшись по свежей крови, сбросил с себя чужое покрывало культуры, оскалил свои страшные зубы и смертоносно зарычал на весь мир» и «Россия борется за славянство… за подлинную, истинную культуру»[7]. Сравнение немцев с озверевшими варварами, и восприятие русских как борцов за высокую культуру и цивилизацию были повсеместны – от либеральных до эсэровских изданий, от церковных журналов до речей особ царской фамилии. Современный историк В.П. Булдаков отмечает: «Российский «патриотизм» 1914 г. в отличие от патриотизма 1812 г. носил куда более агрессивно-гегемонистский, а не национально-оборонительный характер»[8].
Временное правительство продолжало эту псевдопатриотическую националистическую линию. Кадеты, которые стали фактически правящей партии России после Февральской революции, исповедовали идеологию национал-империализма. Большинство из них были англофилами и представляли себе новую «свободную Россию» как колониальную империю, возглавляемую царем, власть которого ограничивает парламент и Конституция. Один из теоретиков кадетов П.Б. Струве еще до войны прославился статьей «Великая Россия» с подзаголовком «Из размышлений о проблеме русского могущества» и фразой «я – западник, следовательно, я – русский националист». Струве же провозгласил лозунг: «революция во имя государства», который потом стал основой политики Временного правительства. Лидеры правительства, а также пропагандисты и лоялисты-публицисты того времени откровенно утверждали, что власть Романовых мешала России победоносно завершить войну и что революция нужна для победы над немцами, австрийцами и турками, расширения пределов империи и вящей славы русской нации. Как известно Временное правительство твердо стояло на продолжение войны «до победного конца», то есть до капитуляции Германии с аннексии Россией Галиции, Босфора и Дарданелл.
Показательно и отношение Временного правительства к активности политических и культурных элит других народов, входивших в империю и к идеям федерализма и национальной автономии на окраинах. Так, Сенат Финляндии, попросил автономии Финляндии во внутренних вопросах (оставив внешнюю политику в юрисдикции Петрограда, то есть признавая вхождение Финляндии в состав России). Временное правительство отказалось это сделать и отправило в Гельсингфорс (Хельсинки) нового русского генерал-губернатора Н.В. Некрасова. Также правительство февралистов пыталось назначить своего комиссара в Киев, вопреки желанию украинской Центральной Рады, также требовавшей автономии в составе «демократической России».
В годы гражданской войны наследниками такой политики стали белые правительства – прежде всего, Колчака и Деникина. Хотя в советские времена их пытались представить сторонниками реставрации монархии, это совсем не так. Фактически они были продолжателями дела февралистов и в 1918-1921 гг. в России воевали друг против друга сторонники двух революций – Февральской и Октябрьской. Что касается Колчака, то он официально называл себя Верховными правителем той Российской республики, которую провозгласило Учредительное собрание 1918 г., а ведь выборы в него были основной целью Временного правительства и готовились им (потому оно и звалось «Временным»). Колчак был принципиальным противником национальных автономий внутри России, это стало причиной конфликта между ним и главой Башкирского войска Заки Валидовым (позднее, в эмиграции – турецкий историк Ахмед Заки Валиди Тоган) и перехода Башкирского войска на сторону «красных» (согласившихся на создание Башкирской республики в составе РСФСР). Официальным лозунгом деникинцев была фраза «Единая неделимая Россия», подразумевающая, что Россия после победы «белых» будет унитарным государством русской нации.
Увлечение идеями русского национализма и унитаризма, нежелание пойти навстречу желаниям национальных движений других народов бывшей империи стало одной из причин поражения белого движения. И наоборот, гибкая политика большевиков в национальном вопросе обеспечила их победу.
Отдельно следует упомянуть об антисемитизме белых армий. Хотя официально правительство Деникина осуждало антисемитизм и в составе белых армий были евреи, как среди офицерского состава, так и среди рядовых, «еврейские погромы» со стороны «белых» были обычным делом. За несколько месяцев 1919 года от рук «добровольцев» погибло около 5 тысяч евреев[9]. Самый жестокий погром произошел в городе Фастове, где белоказаки истребили около 2 тысяч евреев. Сам Деникин в мемуарах вынужден был признать: «Войска Вооружённых сил Юга не избегли общего недуга и запятнали себя еврейскими погромами на путях своих от Харькова и Екатеринослава до Киева и Каменец-Подольска»[10].
Обратимся теперь к Турции начала ХХ века. Существуют явные параллели межу российскими февралистами, а также «белыми» времен российской гражданской войны и младотурками. И те, и другие – буржуазные западники-модернизаторы, и те, и другие – сверхнационалисты (панслависты и пантюркисты), и те, и другие несмотря на свой политический либерализм обвиняются (в ряде случаев отчасти справедливо) в этнических погромах (соответственно – евреев и армян).
Младотурки пришли к власти раньше – в результате революции 1908 года. И именно они вовлекли Турцию в войну с державами Антанты, в том числе и с Россией (в рамках этой войны была «последняя русско-турецкая война» – противостояние российской «Кавказской армии» и турецкой 3-ей армии на Кавказском и Ближневосточном военном фронтах). Более того, как уже говорилось, идеологией младотурков был пантюркизм, который отличался от панисламизма их предшественника – консервативного султана Абдул_Хамида Второго тем, что нес в себе территориальные претензии к Российской империи, где проживали, наряду с другими, и тюркские народы. Во времена гражданской войны в России один из лидеров младотурков – Энвер-паша даже принял участие в этой войне на стороне среднеазиатских басмачей. Таким образом мы снова видим подтверждение обнаруженной нами исторической закономерности: либерализация и вестернизация, как в России, так и в Турции, ведут к обострению отношений двух держав, тогда как в периоды авторитаризма, в правление консервативных, авторитарных лидеров отношения улучшаются.
2.2.Консервативная модернизация Ленина-Сталина и Мустафы Кемаля Ататюрка: вершина росийско-турецкого сближения
Наивысшей точкой сближения России и Турции стали 1920-1930-е гг. ХХ века. Ни до, ни после них Россия и Турция не сотрудничали столь плотно и плодотворно (хотя и потом были периоды сближения, один из которых мы переживаем сейчас). Причем на этот же период, 1920-1930-х гг. в обеих странах пришелся беспрецедентный модернизационный рывок, превративший их из отсталых аграрных, сословных, клерикальных монархий в передовые светские государства своего времени – с промышленностью, мощным вооруженными силами, грамотным населением, институтами науки, образования.
Показательно, что и в России, и в Турции это были именно консервативные, авторитарные модернизации. Причем это закономерно. Современные исследователи (например, Р. Измайлов) считают, что такого рода преобразования неизбежно встречают противодействие и широкая демократия только препятствовала бы реформам и даже обрекла их на крах.
Рассмотрим сначала пример России. Октябрьская революция 1917 года проходила под лозунгами широкой демократии, предполагавшей передачу власти выборным органам – Советам, но лидер большевиков Ленин в условиях разразившейся гражданской войны 1918—1921 гг. ограничил политические свободы и фактически власть перешла к комитетам партии большевиков. Вероятно, Ленин после войны попытался бы восстановить демократию (в последние годы жизни он предпринимал такие попытки, указывая на опасность бюрократизации), но тяжелая болезнь (1922 г.) и смерть (1924 г.) помешали ему это сделать. В результате внутрипартийной борьбы к власти пришла группа под руководством И.В. Сталина, которая свела советскую демократию к простой формальности и установила сначала диктатуру верхушки партии, а потом – и личную диктатуру И.В. Сталина. Ни о каких политических свободах в 30-е гг. в СССР уже и помыслить было нельзя. И именно на 30-е гг. пришлась успешная индустриализация и культурная революция, и менее успешная, не лишенная противоречий и сложностей коллективизация, которая, однако выполнила свою задачу: обеспечить страну хлебом и высвободить за счет механизации сельского хозяйства миллионы крестьян для работы на городских предприятиях. Авторитарный режим Сталина безжалостно подавлял любую оппозицию и недовольство масс, но это и позволило довести до конца модернизационные преобразования.
В Турции все происходило схожим образом. После прихода к власти Мустафы Кемаля и его сподвижников в результате победы в войне за независимость (1919-1922) установилась парламентская и формально многопартийная республика (1923). Тем не менее, власть, как и в СССР, до 1950-х принадлежала только одной, правящей партии – Народно-Республиканской (вплоть до 1950-х гг.). Попытки создать другие партии (например, Либеральную или Прогрессивно-республиканскую) приводили к политической дестабилизации и в конце концов остальные партии были запрещены.
При этом несмотря на капиталистический характер турецкой экономики, в ней тоже был взят курс на этатизм, построение, в основном, государственной экономики, и даже на государственное планирование (с 1930-х годов в Турции были введены пятилетние планы, подобные советским). Важно заметить, что и в СССР, и в Турции государство стремилось к импортозамещению и даже к экономической самодостаточности (тогда как в Российской и Османской империях в последние их десятилетия было засилье иностранного капитала). Отметим также, что конституция кемалистской Турции позволяла конфисковывать частную собственность ради пользы общества, вследствие этого некоторые исследователи сближают кемализм и социализм[11].
Как уже говорилось, после большевистской революции в России и кемалистской – в Турции между странами стали складываться отношения дружбы и сотрудничества, которые оказались столь прочными, что им не помешало даже некоторое недоверие, которое иногда возникало[12]. В 1919-1920 гг. Советская Россия оказала существенную помощь Мустафе Кемалю (будущему Ататюрку) в борьбе за воссоединение страны и создание республики. Помощь предполагала не только финансирование (в размере 10 миллионов золотом), но и передачу оружия, а также приезд в Турцию военных специалистов. Турецкий народ с благодарностью помнит помощь советской России в период становления Турецкой республики. В центре Стамбула стоит величественный монумент «Республика», где среди фигур лидеров турецкой революции стоят и скульптурные изображения Климента Ворошилова и советского посла Аралова. Также 16 марта 1921 г. в Москве был подписан Договор о дружбе и братстве между РСФСР и Турцией, а в 1925, в Париже – договор, обязывавший Россию и Турцию придерживаться нейтралитета в случае войны с третьей стороной. В 1931 в Москве РССР и Турция подписали взаимовыгодный договор о торговле и мореплавании. Тогда же в разговоре с советским полпредом Я. З. Сурицем президент Ататюрк сказал советскому дипломату, что для него дружба с Россией вечна[13].
Отношения между странами несколько омрачились после запрета в Турции Коммунистической партии, но, когда и в СССР, и в Турции начинаются серьезные преобразования в сфере экономики и культуры, сотрудничество возобновляется – и в культурной, и в экономической, и в политической сферах. В 1925 году по приглашению советского правительства в Ленинград прибыл известный турецкий историк, филолог и политический деятель Мехмед Фуад Кёпрюлю-заде. Его направил лично Ататюрк, поставив перед ним задачу изучить советский опыт модернизации тюркских народов СССР. В своем отчете по окончанию поездки ученый писал: «Если тюрки России в своём научном и общественном развитии будут идти по этому пути так, как шли по сие время, то не пройдёт и десяти лет, как тюрки России станут руководителями нашего умственного движения»[14]. В 1926 году Кёпрюлю-заде был приглашен в СССР на Всесоюзный тюркологический съезд в Баку, в ходе которого обсуждалась проблема перевода письменности тюрков СССР на латинский алфавит – яналиф. В 1928, когда Ататюрк начал реформу турецкой письменности и языка, он безусловно, учитывал советский опыт. К тому времени уже все советские тюркские народы перешли на яналиф. Историки отмечают: «Летом 1926 года, чтобы ознакомиться с советским опытом культурного строительства, СССР посетила делегация министерства национального просвещения Турции во главе с заместителем министра Нафи Атуф-беем». Турецкие гости чрезвычайно интересовались борьбой с безграмотностью в СССР. Как известно, Ататюрк поставил такую же задачу перед своим народом – и с учетом советского опыта задача была решена, к 1940 году 80% населения Турецкой республики были грамотны.
Советские специалисты по парашютному делу приезжали в 1920-е Турцию и работали инструкторами, а турецкие летчики обучались в СССР (в том числе приемная дочь Ататюрка, первая турецкая женщина-пилот Сабиха Гёкчен).
В 1927 году по инициативе Ататюрка СССР посетила делегация Народно-Республиканской партии с тем, чтобы обменяться опытом партийной работы с функционерами ВКП (б).
В мае 1932 году в Советский Союз с официальным визитом прибыла турецкая правительственная делегация во главе с председателем Совета министров Турции Исмет-пашой. Делегация изучала опыт индустриализации СССР и особенно – пятилетних планов. Уже летом того же 1932 года в Турцию прибыли советские специалисты во главе с директором «Госпроектстроя» В.П. Орловым. На встрече с ними Исмет Паша выразил желание: «чтобы советские специалисты помогли турецкому правительству создать развёрнутую программу индустриализации Турции». В 1934 году Ататюрк утверждал первый пятилетний план для турецкой экономики. Началось активное строительство промышленных предприятий. Некоторые из них, например, комбинаты в Кайсери помогали строить советские специалисты.
Советский Союз предоставил Турецкой республике крупный кредит – в сумме 8 миллионов американских золотых долларов. До 40% турецкого импорта нефти и нефтепродуктов приходилось на СССР[15].
Исторический опыт показал, что, когда «великие державы Запада» слабы (это был период «Великой депрессии») и им не до интриг по сталкиванию России и Турции, две великих евразийских державы сотрудничают с большой выгодой для себя.
В конце 1930-х сотрудничество, к сожалению, стало слабеть. В западном мире усилилась Германия и в Турции после смерти Ататюрка возобладал пронемецкий курс, традиционный для последних десятилетий Османской империи. В СССР на смену ленинскому интернационализму, столь привлекательному для народов Востока, утвердился сталинский русофильский патриотизм, что не могло не вызывать опасений у турецкой стороны.
Далее мы хотим проследить отношения между Россией и Турцией с конца 1930-х (после смерти Ататюрка) до современности, и выяснить, подтверждается ли эта гипотеза в период после 1930-х гг.
2.3.1930-е-1950-е: президент М. И. Инёню и И.В. Сталин: переходный период
Ататюрк умер в 1938 году и президентом Турции стал Мустафа Исмет Инёню (1884-1973), военный, бывший начальник Генштаба и близкий соратник Ататюрка. Он продолжил политику лидера турецкой революции, сохраняя в стране однопартийный режим и идя по пути консервативной модернизации. Лишь в конце его правления была разрешена многопартийность, что и привело к уходу Инёню от власти. Инёню потерял власть в 1950 году. Таким образом, его правление фактически совпало с правлением в СССР И.В. Сталина, как известно, умершего в 1953 г. Заметим, что и в России позднего Сталина тоже была «подморозка» (вспомним хоть компанию «по борьбе с космополитизмом» 1948-1953 гг.), которой сопутствовало послевоенное восстановление и развитие индустрии.
На первый взгляд может показаться, что внешняя политика президента М.И. Инёню и позднего И.В. Сталина опровергают выдвинутую нами гипотезу. Второй президент Турецкой республики, придя к власти, явно не благоволил к СССР (впрочем, «трещина» в советско-турецких отношениях возникла еще в последние годы правления Ататюрка [14]). В 1941 году, за 4 дня до нападения Гитлера на СССР, Турция подписала с Германией договор о дружбе. Общеизвестно, что во время второй мировой войны немецкие суда имели право прохода через проливы Босфор и Дарданеллы. Высок был уровень сотрудничества между турецкой армией и вермахтом. Германия превратилась в важнейшего экономического партнера Анкары. В Турции активно действовала немецкая разведка, турецкие официальные деятели открыто посещали Германию, инспектировали лагеря, встречались с нацистскими руководителями[16]. Турция взяла сторону Антигитлеровской коалиции лишь в феврале 1945 года, когда исход войны был уже ясен.
В свою очередь сталинский Советский Союз также не питал симпатии к Анкаре за ее прогерманский крен конца 30-х гг. и «странный суверенитет» в годы второй мировой войны. 19 марта 1945 года Советский Союз в одностороннем порядке вышел из пакта о ненападении 1925 года и предъявил территориальные претензии к Турции (требуя земли восточной Турции, которые были отданы Советской Россией в 1921 году). В июне 1945 года на Потсдамской конференции Сталин потребовал лишить Турцию единоличного контроля над проливами (который ей давала Конвенция Монтрё), выразил претензию на участие в защите проливов и желание СССР иметь у проливов свои военные базы. Запад не дал реализоваться планам Сталина, но в самой Турции по отношению к СССР и к русским на долгие годы установилась откровенная враждебность.
Таким образом, с конца 1930-х до конца 1940-х гг. отношения Турции и России все ухудшались, «золотой век» росийско-турецкой дружбы, пришедшийся на реформы Ататюрка, остался позади.
Тем не менее не стоит преувеличивать антироссийский настрой Анкары в период правления второго президента Турецкой республики. Все время правления второго президента в кемализме было не только правое, прогерманское, но и левое, просоветское крыло[17]. Сам Инёню при Ататюрке занимался советско-турецким сотрудничеством, бывал в СССР, был лично знаком со Сталиным и до 1940-х слыл представителем просоветских сил.
Турция в 1941-1945 гг. так и не вступила в войну на стороне Германии, и стоявшие тогда на границе с СССР турецкие войска так и не начали наступление на Кавказе. Договор о дружбе и нейтралитете между СССР и Турцией, принятый еще при Ататюрке, продолжал действовать и в правление Инёню, до конца войны, несмотря на поворот в сторону Германии. Как было уже сказано, и в 1945 году Москва из него вышла односторонне, то есть это была инициатива не Анкары. Еще в 1944 году, то есть до вступления в войну на стороне Антигитлеровской коалиции, Анкара сделала ряд шагов, которые должны были продемонстрировать ее дружественное расположение к СССР. Были арестованы политики-пантюркисты, которые отличались прогерманским настроем, по амнистии выпустили из тюрьмы советских граждан, участвовавших в покушении на немецкого посла фон Папена в 1942 г., СССР были переданы советские коллаборационисты, скрывавшиеся на территории Турции. Во время переговоров 1945 года Турция предлагала СССР союзный договор «против возможной агрессии со стороны европейских и средиземноморских стран», а также была готова заключить «договор о покупке оружия у СССР для того, чтобы обеспечить оборону Проливов». То есть фактически Анкара предлагала Москве «условия, на которых впоследствии можно было выстроить новую базу дружественных советско-турецких отношений, по крайней мере предупредить развертывание американских баз»[18]. Конечно, эти предложения были сделаны не из добрососедских намерений, а под давлением обстоятельств, тем не менее, нельзя и говорить о маниакальном упорстве и агрессивной неуступчивости и советофобии Инёню. Предложения Турции были выгодны обеим сторонам и могли послужить основой для восстановления дружеских, партнерских отношений. Препятствием для сближения стали, в частности, завышенные требования И.В. Сталина, который стремился во что бы то ни было заполучить новые территории. В то время уже начал формироваться двухполярный мир и в результате в поисках защиты Турция ожидаемо обратилась к США. Так начался проамериканский крен политики Анкары, который закончился вступлением Турции в НАТО и размещением на ее территории американских военных баз и ядерного оружия.
С другой стороны, нельзя преувеличивать значимость ошибки Сталина. А. Сотниченко правильно утверждает, что сближение Турции и США было предопределено усилением турецкой буржуазии, которая нажилась на войне[19] (как и американская буржуазия) и который был выгоден союз с США, а не с социалистической Россией[20]. Нельзя преувеличивать и антитурецкий настрой советского вождя: несмотря на все претензии к Турции не Сталин довел СССР до грани войны с южной соседкой, а «либерал» Хрущев.
Итак, период правления президента Инёню и зрелого и позднего Сталина можно охарактеризовать как переходный, когда в турецко-советских отношениях были имелись тенденции интегративного и конфликтогенного характера.
[1] Злотникова С.Г., Котова Л.В. Внутренняя политика Временного правительства в 1917 году. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/vnutrennyaya-politika-vremennogo-pravitelstva-v-1917-godu/viewer https://poznayka.org/s91065t2.html (дата обращения – 14.01.2025)
[2] В частности – евреи-иудеи
[3] Ленин В.И. ПСС 5-е издание Том 31, М., Издательство политической литературы, 1969. С. 106
[4] См. об этом в 1 главе нашей работы
[5] Булдаков В.П. 1914 год: русская культура перед лицом европейского кризиса. URL: https://politconcept.sfedu.ru/2015.1/11.pdf (дата обращения – 14.01.2025)
[6] Там же
[7] Там же
[8] Там же
[9] Пученков А. С. Национальный вопрос в идеологии и политике южнорусского Белого движения в годы Гражданской войны. 1917-1919 гг // Из фондов Российской государственной библиотеки: Диссертация канд. ист. наук. Специальность 07.00.02. – Отечественная история. – 2005.
[10] Деникин А. И. Очерки Русской Смуты. – М.: Айрис-пресс, 2006. – Т. 4. – С. 535.
[11] Кайгусуз Джумхур Турецко-советские отношения в контексте международной военно-политической конфронтации (1920-1991 гг.). Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук Нижний Новгород 2017
[12] Вахитов Р.Р. Отношения России и Турции в XIX – первой половине XX в. Миролюбие консерватизма и конфликтогенность либерализма//Проблемы цивилизационного развития 2023. Т. 5. № 1
[13] Балмасов Сергей «Все годы «дружбы» Турция вела подрывную деятельность внутри России» URL: https://www.politrus.com/20151212/russia-turkey-8/ (дата обращения –14.01.2025)
[14] Вахитов Р.Р. Отношения России и Турции в XIX – первой половине XX в. Миролюбие консерватизма и конфликтогенность либерализма//Проблемы цивилизационного развития 2023. Т. 5. № 1
[15]Турция в середине 30-х гг. ХХ века. URL: http://geohyst.ru/node/5432 (дата обращения – 14.01.2025)
[16] Сотниченко Александр Советско-турецкие противоречия в 1945-1950 гг. в условиях формирования Ялтинской системы международных отношений. URL: https://statehistory.ru/5550/Sovetsko-turetskie-protivorechiya-v-1945-1950-gg–v-usloviyakh-formirovaniya-YAltinskoy-sistemy-mezhdunarodnykh-otnosheniy/ (дата обращения – 14.01.2025)
[17] Там же
[18] Там же
[19] По утверждению Д.Е. Еремеева, «за годы войны благодаря торговле с воюющими странами» Турция «скопила 2500 миллионов долларов США», а размер ее злотого запаса приблизился к 130 тоннам. [5, с. 255]
[20] Еремеев Д.Е. История Турецкой Республики с 1918 года до наших дней. М., 2017. С. 255