Л.А. Сабурова, А.М. Пономарёв, Ю.Ю. Эстрина, Г.А. Благодатский «Динамика интеграции онлайн-сообществ мобилизационного типа: опыт построения прогнозной модели»

2.     Особенности лидерства в онлайн-сообществах мобилизационного типа

(Проблематика сетевого неравенства и сетевого капитала – Информационно-сетевой и социально-идеологический типы интеграции – Гибридное лидерство – Индикаторы коммуникативного лидерства – Структура лидерства – Функции и ресурсы лидерства)

Со времен «первой волны» интернет-исследователей, связи слабого типа, сетевая демократия и автономии, вытекающей из сетевого принципа равенства узлов, отсутствие институциональной «вертикали власти» считаются фундаментальными признаками онлайн-объединений.  Этим обусловлены исследовательские тренды развития концепций ситуативного и распределенного лидерства, акцентирующих сетевые компоненты управления в социальных интернет-процессах: гибкое делегирование, автономию и взаимозаменяемость узлов, ставших мейнстримом после социально-сетевой теории М.Кастельса, на примере ближневосточных твиттерных революций убедительно обосновавшего, что современные интернет-движения способны возникать и развиваться без внешних и внутренних лидеров, более того, их участники оказывают сопротивление  попыткам установления властной иерархии[1].

Тем не менее, несмотря на аксиоматические сегодня утверждения о демократической природе горизонтальных связей, в настоящее время относительно онлайн-сообществ вновь возобновляются дискуссии о власти и стратификации[2]. Актуализируя выводы М.Фуко о «капиллярной» циркуляции власти в русле новейших теорий жизненного цикла, концепций «нематериального» труда, теорий селебрити и нового сетевого трайбализма[3], современные исследователи описывают онлайн-практики публичной демонстрации экспертных знаний, гендерной, социально-ролевой или институциональной принадлежности – в качестве способов социальной конкуренции и механизмов создания авторитета для установления господства.

Захват внимания аудитории и коммуникативная активность в современной социологической теории могут рассматриваться как основные источники внутренней конкуренции и распределения власти между участниками в онлайн-группах. Отдельные механизмы коммуникативного лидерства раскрываются, в частности, в наблюдаемых исследователями функциях контроля и интеграции новых участников, реализуемых через различные риторические стратегии[4]. Именно они в онлайн-среде становятся ведущими механизмами построения авторитета и достижения социальных преимуществ. Возникающее в результате социальное неравенство проявляется в структурных и качественных параметрах пользовательских связей[5].

Любые реакции пользователей (лайки, комментарии, посты, репосты и т.д) несут в себе глубинные социальные смыслы, являются способом отнесения индивида к ценностям социальной группы и/или проявлением антагонизма в отношении оппонентов. В этом свойстве проявляется сверхзначимость в киберпространстве символических форм капитала, подробно исследованная медиа-теоретиками[6], а также появление новых форм символической власти, характерной пока исключительно для виртуальных социальных сетей – индексной власти (порожденной новыми техническими возможностями оценки авторитетности пользователей и описываемой как разновидность власти харизматического типа)[7]. 

Понятие социального капитала сегодня трансформируется, создавая поле для развития концептов сетевого[8] и коммуникативного капиталов[9]. Автор теории «коммуникативного капитализма» Дж.Дин отмечает, что в сетевой коммуникации актуальная ценность сообщений смещается с конкретного информационного наполнения на более обобщенный самодостаточный «вклад» (contribution), понимаемый как условная единица внесения своей доли участия в коллективный контент[10]. Социальное расслоение в глобальной сети, как и в офлайне, строится на «разделении труда» и регулируется вознаграждениями в виде объективированных знаков общественного признания за труд в интересах группы. Именно здесь проходит линия, отделяющая «производителей» групповых ценностей и норм от «потребителей», что отражает базовую дихотомию между «правящими» и «управляемыми» классами. 

Проблематика сетевого неравенства и лидерства в исследованиях социальных сетей представляется становится особенно значимой в связи с ростом интереса к мобилизующей функции Интернета и возможностям управляемого воздействия на развитие онлайн-сообществ[11].

Концептуальные границы классических типов власти, выделяемых М.Вебером (традиционный, наследственный, бюрократический, харизматический)[12], размываются при переносе в онлайн-контекст, как и четыре веберианских типа социального действия. Поскольку в онлайн-сообществах отсутствуют или слабы институциональные рычаги и другие офлайн-механизмы управления, традиционные и рационально-правовые основания власти ощутимо теряют под собой почву, зато более значимы становятся ее аффективные, ценностные и харизматические основания.

Анализ современных зарубежных и отечественных исследований, посвященных лидерству в онлайн-группах, обнаруживает сравнительно малое число работ, посвященных раскрытию социальных оснований и внутренних атрибутивных признаков лидерства.

Направление количественных исследований представлено, преимущественно, методами сетевого анализа, дающим представление о модели структурных связей в группе, но недостаточно информативными для оценки всех коммуникативных и мобилизационных ресурсов лидеров и определения условий, при которых мобилизационный потенциал онлайн-сообществ может быть развит и увеличен[13].

Показатели лидерства на уровне эмпирических метрик раскрываются через сетевые коэффициенты модулярности и центральности узлов с учетом их позиций в структуре сети[14]  и несетевые параметры регулятивных, информационно-коммуникативных, идеологических и мотивационно-мобилизующих коммуникативных действий участников онлайн-групп, доступных для фиксации наблюдателей.

Для формирования системы несетевых эмпирических показателей лидерства в общей системе показателей динамики интеграции онлайн-сообществ мобилизационного типа на основе данных наблюдений о поведении активных участников онлайн-сообществ на этапе были описаны ключевые ресурсы и риторические стратегии лидеров:

1. Административный ресурс. Риторика легитимности: технические и нормативно-регулирующие виды деятельности официальных модераторов по формированию границ идентичности групп (предоставление ролевых полномочий и прав другим участникам, модерация контента и содержания дискуссий, возможность исключать участников и ограничивать их действия при несоответствии нормам сообщества);
2. Информационно-коммуникативный ресурс. Риторика вовлечения: контентная поддержка группы (публикация постов и репостов на стене групп, комментаторская активность, содействие общей коммуникации в обсуждениях);
3. Символический ресурс (мета-доминирование). Риторика преодоления локальности: обращение к системе ценностей собственной и референтной социальной группы, поддержание групповой идентичности, развитие единого идеологического и дискурсивного пространства группы, обеспечение инноваций и поддержки более ресурсных внешних акторов и объединений, реализация стратегий расширенного социального представительства);
4. Мобилизационный ресурс. Побудительная риторика: поддержание сплоченности группы, перевод действий в офлайн (формирование мотивации к достижению конкретных общих целей, проявления внимания и поддержки участникам, предоставление обучающей информации и рекомендаций).

В разработанной модели были определены соответствующие представленным группам признаков эмпирические показатели, по которым осуществлялся сбор данных, отражающих структурный и функциональный уровни исследуемого объекта (Таблица 1):

Таблица 1. Группировка показателей атрибутивных признаков лидерства в онлайн-сообществах

Признаки, сгруппированные в первой категории условно соответствуют инструментально-рациональному типу социальных действий М.Вебера. Другие категории в той или иной степени отражают ценностно-рациональную, аффективную и харизматическую природу интернет-лидерства. Теоретически, все представленные виды ресурсов могут распределяться между неограниченным числом активных членов онлайн-коммьюнити, за исключением административного ресурса, который является частью технических и ролевых полномочий создателей и модераторов групп. Для исследования и прогноза динамики развития групп важным компонентом является устойчивость проявлений описанных признаков во времени.

На завершающем этапе данные по сформированному в эмпирической модели набору признаков собирались в течение 5 месяцев (в синхронизированном режиме в течение 1 месяца) – см. раздел 1.4.

Для комплексного анализа показателей потенциала лидерства были использованы синхронизированные данные показателей ручного сбора и автоматизированного сбора по 10-ти русскоязычным группам социальных сетей «ВКонтакте» и «Facebook» в возрасте от 3 до 8,5 лет, с объемом от 950 чел. до 60,5 тыс. чел. участников (выборочная совокупность формировалась методом снежного кома, по принципу достижения максимального разнообразия географической принадлежности, количественному составу, возрасту и тематике).

Методологическим основанием анализа стало выработаннное в ходе исследования представление об особом характере онлайн-социальности (см. раздел 2.1). Предложенные концепты «слабейших связей» и «облегченной социальности» позволяют выделить определенные закономерности в развитии наблюдаемых мобилизационных сообществ, динамика развития и мобилизации в которых тяготеет к двум противоположным полюсам:

1. Группы, интегрированные по информационно-сетевому типу: коммуникация в данных группах, проявляющих выраженные свойства сети может сводиться к минимальной и ограничиваться простым обменом информацией и формальным «обозначением присутствия», укладывающимися в поведенческую модель «сетевого индивидуализма» Б.Уэллмана[15].

2. Группы, интегрированные по социально-идеологическому типу: описываются признаками, сближающими их с офлайн-сообществами, демонстрируют элементы ролевой и групповой идентичности, социальной иерархии и нередко связаны не только виртуальной «дружбой», но и личным знакомством и совместной деятельностью участников в офлайне. Данные свойства социальных общностей содержательно соотносятся с понятием сообщества, близкого к выделяемому зарубежными исследователями термину «коммьюнити»[16].

С учетом выводов углубленного качественного анализа, который показал, что доступный наблюдениям потенциал мобилизации повышается именно в тех группах, которые параллельно существуют в двух измерениях (онлайн/офлайн), и опроса экспертов-модераторов групп, через косвенные вопросы подтвердивших взаимосвязь мобилизационного потенциала сообществ с практической совместной деятельностью в офлайне, был разработан дополнительный типологический критерий, позволяющий дифференцировать группы мобилизационного типа по степени «гибридности» (эмпирический критерий – онлайн- и офлайн-способы формирования группы = подробнее см. Раздел 2.2.).

В целом, выявленные различия в поведении сообществ, тяготеющих к «облегченно-сетевым» или «мобилизующим» типам коммуникации, подтвердили сформулированную ранее гипотезу о значимом влиянии на мобилизацию офлайн-коммуникаций, на основе этих выводов была выдвинута новая гипотеза о том, что с уровнем гибридности в онлайн-сообществах могут быть связаны также особые характеристики символического и коммуникативного капитала лидеров. Данное предположение было взято за основу дальнейшего эмпирического анализа проявлений лидерства в исследуемых группах.

Оптимальными индикаторами влиятельности коммуникативного лидерства являются: количество комментариев и лайков. Мобилизационная составляющая групповой коммуникации рассматривалась в качестве переменной, зависящей от несетевых аспектов интернет-взаимодействий (офлайн-стимулов, социально-ролевой структуры в онлайн-группах и т.д.), поэтому наиболее надежным из доступных косвенных признаков мобилизации в интернет-сообществах может служить показатель количества репостов (в ответ на просьбу о репосте) конкретных авторов от общего количества реакций, набранных индивидуальными авторами за период времени.

В проведенном анализе виды реакций участников групп соотносятся с определенными лидерскими ресурсами, описанными на этапе теоретической интерпретации понятий.  Сравнение долей реакций по авторам (1-2 квартили) в анализируемых больших массивах данных позволило определить лидеров конкретных сообществ и описать актуальные типы ресурсов лидерства для каждой из групп. Статистический анализ ранжированных рядов (Me) на больших массивах данных с учетом индивидуальных отклонений (доли по каждому виду реакций с минимальным расстоянием до всех чисел из набора данных), характеризует центральные тенденции распределений (обобщенные показатели значимости отдельных видов реакций в каждом сообществе) что, гипотетически, соотносится с наиболее важными для каждой группы типами ресурсов, и востребованными группой типами лидерства.

Количественный анализ полученных данных позволил сделать некоторые выводы о специфике проявлений лидерства в изучаемых группах. Установлено, что идеологический ресурс лидерства, акцентирующий солидарность и символические формы поддержки авторов, является самым актуальным для всех исследуемых сообществ, с некоторым объяснимым перевесом по значимости для более молодых групп. Кроме того, заметна тенденция взаимосвязи наименьших значений признаков по возрасту и размеру групп с более низкой активности по комментариям и репостам (Таблица 2).

Таблица 2.  Актуальные типы лидерских ресурсов в разрезе количественного состава групп

Для более старших групп характерны проблемы коммуникативного ресурса в области граничных значений по количеству участников: «проседание» чаще обнаруживается в наибольших и наименьших по размеру группах каждой возрастной категории, что объясняется, с одной стороны, накоплением «молчаливого балласта» участников, а с другой стороны, снижением мотивации к дискуссиям в группах с устоявшимся составом активного ядра и слабым притоком новых членов (Таблица 3).

Таблица 3. Актуальные типы лидерских ресурсов в разрезе возраста групп

Группы:

1 – Поборы в школах РТ (ВКонтакте). Возраст: 9 лет. Участники: 60 558 чел.

2 – Альянс гетеросексуалов и ЛГБТ за равноправие / NEW Альянс гетеросексуалов и ЛГБТ за равноправие («ВКонтакте»). Возраст: 9 лет. Участники: 32 723 чел.

3 – Зеленый паровоз (ВКонтакте). Возраст: 7 лет. Участники: 8 337 чел.

4 – Профсоюз «Действие» (Facebook). Возраст: 6 лет. Участники: 8 200 чел.

5 –  Жители Тимирязевского района (Facebook). Возраст: 8 лет. Участники: 6100 чел.

6 – «Все вместе»: благотворительное движение (Facebook). Возраст: 7 лет. Участники: 5 400 чел.

7 –  Пражский клуб (Facebook). Возраст: 4 года. Участники: 3 100 чел.

8 –  Лига мечты в Ижевске (ВКонтакте). Возраст: 5 лет. Участники: 1 056 чел.

9 –  Библиотеки – пространства развития (Facebook). Возраст: 5 лет. Участники: 1000 чел.

10 –  Профсоюз «Университетская солидарность» (ВКонтакте). Возраст: 8 лет. Участники: 952 чел.

Особенно интересным выглядит распределение данных по репостам, которые соотносятся с мобилизационным типом ресурсов лидерства: статистически подтверждена взаимосвязь усиления роли этого ресурса по мере роста количества участников и увеличения возраста интернет-сообществ.

При сравнении структурных характеристик вариационных рядов выявлена достаточно высокая степень значимости мотивационного (мобилизационного) типа лидерства для всех групп, в ходе наблюдений проявлявших регулярную активность в организации офлайн-мероприятий, что удостоверяет в деятельности групп проявление фактора гибридности. В число групп, для которых данная взаимосвязь вполне подтвердилась: «Зеленый паровоз» (ВКонтакте), «Жители Тимирязевского района» (Facebook), «Лига мечты в Ижевске» (ВКонтакте). К исключениям, для которых эта связь не подтвердилась, относятся группы «Все вместе»: благотворительное движение (Facebook) и «Библиотеки – пространства развития» (Facebook), которые при всем их различии объединяет наличие гуманитарных сверх-целей, отражающих ценностно-рациональную (аффективно-ориентированную) природу лидерства, что в литературе описывается как источник харизматической власти. Существует вероятность, что мобилизационный потенциал групп под управлением харизматических лидеров проявляется и действует иначе, это требует дополнительной исследовательской проверки.

Распределение данных позволяет описать структуру лидерства в наблюдаемых группах следующим образом:

1. Лидерская диада: определяется более чем в половине исследованных групп (выявлены два ключевых лидера, часто располагающих диаметрально разными типами ресурсов).

Реже наблюдается альтернативная структура лидерства:

• Моно-лидерство с практически абсолютной концентрацией всех типов ресурсов у одного автора: «NEW Альянс гетеросексуалов и ЛГБТ за равноправие» («ВКонтакте»), «Все вместе»: благотворительное движение (Facebook);
• Распределенное лидерство с наличием 7-8 наиболее авторитетных участников с высокой степенью асимметрии в располагаемых ими ресурсах: «Жители Тимирязевского

Лидерские ресурсы требуют для оценки также нескольких показателей. Помимо коммуникативного ресурса, который представляет собой количество друзей/подписчиков, и измеряется также метриками центральности, требуется также иметь в виду степень влияния лидера в группе. Поскольку онлайн-коммуникации предполагают единственную возможность влияния, а именно – воздействие информационное, то ресурсы данного вида должны оцениваться через позиции авторов в основной ленте и в комментариях. С точки зрения формальных ролей эти два ресурса в реальности могут быть разделены между модератором (администратором) группы, который обеспечивает развитие группы на «входе» и фильтрацию членства в ней, и значимыми авторами (в частности, в сети Facebook эти роли иногда обозначаются как «администратор», «модератор», «ньюс-мейкер»). 

В сетевом анализе символический капитал автора (влияние, лояльность, авторитет) оценить невозможно, поскольку влияние проявляется не в объеме и направленности связей, а в готовности читать, просматривать, распространять контент, публикуемый авторами-лидерами. Поэтому наиболее удобные и релевантные показатели влиятельности лидера-автора – количество просмотров, лайков и репостов постов авторов в сравнении друг с другом, а, для оценки динамики – в изменениях во времени.

Апробация данного показателя через использование разной системы измерений показала, что наиболее удобным является использование такого индикатора, как доля лайков (комментариев, просмотров, репостов), получаемых конкретным автором от общего количества лайков, набираемых всеми индивидуальными авторами за период времени. Также в исследовании в данный момент апробируется такой интегрированный показатель, как индекс влияния автора, разработанного на основе рейтинга частоты упоминаний авторов (с тегом) в обсуждениях групп. На данный момент оценка коммуникативного влияния автора = количество упоминаний автора в комментариях с тегом / все комментарии, содержащие упоминания участников группы. Из данного индекса пришлось исключить такую переменную, как количество просмотров, поскольку в сети Facebook, в отличие от ВКонтакте, такие данные отсутствуют в открытом доступе.

Помимо структуры и ресурсов лидерства, в эмпирическую модель также включены признаки, описывающие реализацию лидерских функций. В ситуации онлайн-сообществ мобилизационного типа, как уже упоминалось, лидерская функция не сводится к коммуникационной, а предполагает реализацию лидерских функций, характерных для вертикально интегрированных сообществ. К таковым относятся такие важные функции, как координация коммуникаций (модерирование), трансляция целей и ценностей группы, а также формирование и сохранение групповой идентичности. Если функция создание коммуникативного «узла», как уже отмечалось, достаточно удобно измеряется через сетевые метрики, то остальные функции ускользают от измерения в силу разных обстоятельств.

Так, уровень модерации оказывается скрытым для внешнего наблюдения, его невозможно измерить с помощью контент-анализа или сетевого анализа. Поэтому единственный способ его измерить является косвенным, а именно – измерение на уровне результата, то есть – самого информационного контента. В частности, таким косвенным показателем может являться доля публикаций, находящихся в границе тематики, или, иначе говоря, доля «офф-топа». В границах проводимого исследования нам не удалось полностью формализовать инструмент для измерения данного показателя, поэтому сбор данных по этому признаку не был автоматизирован. Применение ручного способа сбора данных, однако, показывает, что именно для сообществ мобилизационного типа доля «оффтопа» бывает крайне невысока. Отчасти это позволяет предположить, что уровень модерации в этом направлении практически во всех группах достаточно высок.

Трансляция целей и ценностей группы – важнейшая лидерская функция. Но на данный момент она также не формализована в достаточной степени. На этапе апробации инструментария исследовательская группа пришла к согласию, что минимальный набор признаков наличия этой функции – обозначение целей и ценностей в так называемой «шапке профиля» (что было зафиксировано во всех изучаемых группах), максимальное значение, которое можно зафиксировать – использование так называемых «хештегов», выполняющих в процессе коммуникации роль «якорей», привязывающих участников к ключевым понятиям и событиям.

Анализ трендов использования хештегов в общении показывает, что практически во всех группах использование этих «якорей» снижается со временем. На рис.1 показана динамика этого показателя по трем из 10 групп в периодичности в 1 месяц. Отрицательная динамика позволяет предположить, что активность лидеров в поддержании целей и ценностей групп падает, что, кстати, характерно и для функционирования офф-лайн сообществ. Именно эта тенденция часто влияет и на состояние жизненного цикла сообществ.

 Еще одна лидерская функция – поддержание внешней и внутренней идентичности группы.  Для ее измерения был найден показатель также косвенного характера, а именно – доля публикаций от имени группы.

Несмотря на то, что публикация поста не от личного имени, а от имени группы может выглядеть как случайный выбор – вопрос привычки, личного вкуса автора, желания большей анонимности, этот косвенный показатель обнаруживает связь с другими показателями динамики группы, такими, как возраст группы, количество участников, количество постов в целом.

Таблица 4. Корреляции доли постов от имени группы с другими показателями динамики сообщества

Но гораздо более интересными в данном случае являются отрицательные корреляции, в частности, отрицательной корреляцией с количеством комментариев на 1 пост и на 1 участника. Интерпретировать эти отрицательные связи можно тем, что деперсонифицированные сообщения в меньшей степени мотивируют участников к прямому общению в группе, с одной стороны. Но, с другой стороны, это может свидетельствовать о меньшей заинтересованности в не обязательном общении участников между собой, о большей концентрации на целях и ценностях группы. На это указывает отчасти и положительная корреляция доли постов от имени группы с долей мотивирующих постов. Одна из вытекающих отсюда гипотез состоит в том, что публикации от имени группы могут в большей степени влиять на мобилизационный потенциал группы, чем персонифицированные сообщения, точно так же, как анонимные правила  в мире оффлайн – управления (в его рациональном, по Веберу, сегменте) более эффективны, чем указания, имеющие персональное авторство.(найти ссылку на Вебера)

И, в продолжение анализа выполнения лидерских функций в части задач объединения и консолидации сообщества, необходимо особо выделить такой фактор лидерства, как стиль взаимодействия с группой. Поскольку объектом анализа являются сообщества мобилизационного типа, наиболее релевантным из всех классификаций лидерских стилей для данного типа сообщества выступает показатель выраженности вовлекающего стиля лидерства.  Прямым показателям степени активности по вовлечению участников в обсуждение общих вопросов является доля постов с упоминанием отдельных участников.

В ходе апробации эмпирической модели были выявлены статистически значимые связи значений данного показателя с рядом параметров функционирования группы, в особенности – с количеством комментариев на одного участника, с количеством лайков на одного участника и количеством просмотров на одного участника (для сети ВКонтакте).

Таблица 5. Корреляции переменной «Количество постов от имени группы с упоминанием участников» с другими показателями функционирования сообщества

Однако на мобилизационный потенциал группы, который измеряется готовностью реагировать на просьбы, увеличение упоминаний участников не влияет. Отсюда можно выдвинуть гипотезу, что в общей динамике интеграции вовлекающий стиль лидерства в большей степени определяет коммуникативную вовлеченность и рост лояльности по отношению к лидеру (группе), чем рост мобилизации, который зависит в большей степени от других факторов.

Таким образом, эмпирическая модель, описывающая факторы лидерства в динамике интеграции онлайн-сообществах мобилизационного типа, включает в себя не один критерий оценки лидерства, а группу эмпирических показателей, каждый из которых связан с показателями функционирования и динамики сообщества далеко не однозначным образом. В результате апробации модели в анализе динамики 10 сообществ мобилизационного типа в сетях «ВКонтакте» и «Facebook», и отсева показателей, имеющих слишком маленький вес и/или не предполагающих наличия в данный момент доступного инструментария измерения окончательный перечень эмпирических признаков, описывающих факторы лидерства прямым или косвенным образом, выглядит следующим образом:

Изучение особенностей онлайн-лидерства в рассматриваемых группах позволило подтвердить гипотезы о применимости в анализе онлайн-сообществ мобилизационного типа критерия гибридности групп (с эмпирическим критерием наличия практической офлайновой деятельности групп), и о том, что в определении мобилизационного потенциала онлайн-сообществ статистически значимые признаки высокой концентрации мотивационного/мобилизующего типа лидерства коррелируют с возникновением между участниками более устойчивых интегративных связей.

Апробирован практический инструментарий, разработанный на основе гипотезы о том, что в оценки потенциала лидерства могут быть использованы маркеры коммуникативной активности, служащие в сообществах мобилизационного типа нормативным выражением поддержки, солидарности и легитимации авторитета.

Опыт прикладного применения этой разработанных эмпирических индикаторов измерения состояний лидерства может считаться элементом научной новизны и применяться в дальнейшем изучении онлайн-сообществ. при условии доработки методов статистической оценки данных и их теоретической интерпретации в общем анализе совокупности факторов, обеспечивающих мобилизации участников онлайн-сообществ

Однако в использовании предлагаемой модели также есть некоторые ограничения.

Как уже отмечалось, одним из существенных препятствий для теоретического обобщения получаемых эмпирических результатов является недостаточная по объему и репрезентативности выборка групп. Несмотря на разнообразие наблюдаемых сообществ по объему, географическому охвату, целям, уровню требуемой мобилизации и другим признакам, вполне вероятно, что какие-то вариации влияния факторов лидерства на динамику интеграции в целом могли бы упущены. В частности, для более обстоятельного анализа феномена «гибридного лидерства», как лидерства, обеспечиваемого не только сетевыми позициями, но ресурсами, формирующимися в рамках вертикальной офф-лайн интеграции, требуется специальное исследование взаимовлияния и взаимного проникновения различных видов социального капитала «реального» и «виртуального» социальных миров.

С точки зрения возможностей широкого практического использования недостатком предложенной модели для оценки факторов лидерства в конкретных сообществах мобилизационного типа является необходимость использования разных методов сбора данных, каждый из которых обладает собственными ограничениями. В частности, технически сложным на сегодняшний момент представляется вопрос синхронизации измерений с одновременным использованием разных методов. Если по ряду показателей сбор данных может происходить в непрерывном режиме, и для оценки динамики можно использовать любую периодичность измерений – от дня до месяца или года, то по другим показателям такой непрерывный мониторинг не представляется возможным. В частности, это касается сетевого анализа и опроса.

Таким образом, для оценки динамики факторов лидерства необходимо найти оптимальную периодичность. Но для этого требуется также надежное эмпирическое обоснование. Поэтому необходимо продолжать измерение для определения периодов времени, за которые происходят значимые изменения в структуре лидерства, в его потенциале и выполняемых функциях.

[1] Алексеева А. Кастельс: Наша жизнь – гибрид виртуального и физического пространства: Из интервью М. Кастельса корреспонденту РИА Новости А. Алексеевой 22.06.2012 // Социальные сети и виртуальные сетевые сообщества: сб. науч. тр. / РАН ИНИОН; Центр социал. науч.-информ. исслед.  М., 2013.  C. 43-56

[2] Бондаренко С.В. Социальная структура виртуальных сетевых сообществ. Ростов-на-Дону: Издательство Рост. гос. ун-та, 2004

[3] См., например: Iriberri, A., Leroy, G. A life-cycle perspective on online community success. ACM Computing Surveys, 2009. 41(2), [11], available at: https://dl.acm.org/doi/10.1145/1459352.1459356# sec-reviews ; Lazzarato M. Immaterial labor. Radical Thought in Italy: A Potential Politics, 1996. Vol. 7. pp.142-157; O’Neil M. Cyberchiefs : autonomy and authority in online tribes. London ; New York : Pluto Press, 2009

[4] См., например: Демин П. В., Сорочан Е. А. Социальные эффекты онлайн-сообществ: нетнография YouTube- сообщества вышивальщиц // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2020. № 5. С. 308-339; Мейлахс П., Рыков Ю., Кольцова О., Кольцов С.  Интернет-сообщество противников СПИДа в российской социальной сети: модели взаимодействия с новичками и риторические стратегии убеждения. [Электронный ресурс] Журнал медицинских интернет-исследований, 2014.  №. 16(11): e261. URL: http://www.jmir.org/2014/11/e261 

[5] Гурин, К. Е. Структуры взаимодействия пользователей при обсуждении медиа-контента онлайн-сообществ СМИ // Вестник Удмуртского университета. Серия Философия. Психология. Педагогика. 2016. Т. 26. № 2. С. 18-27

[6] Маклюэн, Г. M. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. Пер. с англ.: В.Г.Николаев. М.: «КАНОН-пресс-Ц», 2003

[7] O’Neil M. Cyberchiefs : autonomy and authority in online tribes. London ; New York : Pluto Press, 2009

[8] Урри, Дж. Мобильности. Пер. с англ. А. В. Лазарева.  Москва : Праксис, 2012

[9] Декалов В.В. Коммуникативный капитал: концептуализация понятия // Вестн. Санкт-Петербургск. ун-та. Сер.: Социология. 2017. № 4 (10).  С. 397–409

[10] Там же, стр. 399

[11] Губанов, Д.А., Новиков, Д.А., Чхартишвили, А.Г. Социальные сети. Модели информационного влияния, управления и противоборства : учебное пособие. Москва : Издательство физико-математической литературы, 2010. 228 c. [Электронный ресурс]. URL: https://www.iprbookshop.ru/8531.html

[12] Вебер, М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. Пер. с нем. М.: Прогресс, 1990

[13] См, например: Гладченко, И. А. Новые подходы к изучению мобилизации в сетевых сообществах // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Гуманитарные и общественные науки. 2019. Т. 10. № 2. С. 30-43; Яницкий, О. Н. Массовая мобилизация: проблемы теории // Социологические исследования. 2012. № 6. С. 3-12

[14] Скоринкин, Д. А. Семантическая разметка художественных текстов для количественных исследований в филологии (на примере романа «Война и мир» Л. Н. Толстого): диссертация … канд. филол.наук 10.02.21; [Место защиты: НИУ ВШЭ]. Москва, 2019

[15] Wellman B. Little Boxes, Glocalization, and Networked Individualism. Digital Cities II: Computational and Sociological Approaches Lecture Notes in Computer Science. Berlin : Springer Berlin Heidelberg, 2002. pp. 10-25

[16] Iriberri, A., Leroy, G. A life-cycle perspective on online community success. ACM Computing Surveys, 2009. 41(2), [11], available at: https://dl.acm.org/doi/10.1145/1459352.1459356# sec-review