Сфера культуры рассматривается в контексте современного понимания национальной безопасности как необходимого условия устойчивого развития. С учетом влияния процессов глобализации, анализируется состояние и тенденции российской культуры, определяются пути реализации ее роли как фактора общественного развития и обеспечения национальной безопасности.
Ключевые слова: культура, искусство, развитие, идентичность, национальная безопасность.
The sphere of culture is considered in the context of the modern understanding of national security as a necessary condition for sustainable development. Taking into account the influence of globalization processes, the state and trends of Russian culture are analyzed, ways of realizing its role as a factor of social development and ensuring national security.
Keywords: culture, art, development, identity, national security.
Потребности суверенного развития Российской Федерации на путях возврата лидирующих позиций во вновь формирующемся многополярном мире диктуют необходимость последовательного осмысления роли и места культуры в системе общественных отношений, в т.ч. в решении задач обеспечения национальной безопасности. Об актуальности проблемы культуры как фактора национальной безопасности свидетельствует ее включение в новую редакцию «О стратегии национальной безопасности до 2020 года» (далее — Стратегия) [22].
Интерес к данной теме дополнительно стимулируется появлением таких оригинальных изданий, как «ЦРУ и мир искусств» [19] и «Будущее власти» [13], а также книг, отражающих опыт советской контрразведки по работе в среде творческой интеллигенции [20]. В последнее время вышел в свет целый ряд публикаций, в которых анализируются события и процессы в сфере культуры в контексте динамики достижения национальных интересов.
Проблема национальной безопасности и развития культуры имеет два взаимосвязанных аспекта. С одной стороны, культура рассматривается как самостоятельный, относительно автономный объект национальной безопасности и направление ее обеспечения. С другой — культура выступает средой, в которой разворачивается решение задач национальной безопасности, интегрирующей общие усилия личности, общества и государства и определяющей специфику национальных целей в данной сфере. При этом национальная безопасность выступает в качестве необходимого условия устойчивого развития, нейтрализующего действие внешних и внутренних патогенных факторов.
В контексте устойчивого развития обеспечение национальной безопасности увязывается с решением стратегической задачи гуманизации общественных отношений, понимаемой в широком смысле как максимальное раскрытие совокупного и упорядоченного человеческого потенциала с учетом уникальных способностей каждой личности, и интегративного качества социального целого. Согласно Стратегии, «национальная безопасность» определяется как состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, которое позволяет обеспечить конституционные права, свободу, достойные качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие Российской Федерации, оборону и безопасность государства [22].
Выделяются следующие ее основные направления: национальная оборона, государственная и общественная безопасность, повышение качества жизни российских граждан, экономический рост, наука, технологии и образование, здравоохранение, культура, экология живых систем и рациональное природопользование, стратегическая стабильность и равноправное стратегическое партнерство. Решение задач обеспечения национальной безопасности в сфере культуры достигается путем совокупности организационных мер и за счет признания первостепенной роли культуры для возрождения и сохранения культурнонравственных ценностей, укрепления духовного единства многонационального народа Российской Федерации (выделено мною — Ю.Б.).
Показателем состояния национальной безопасности в части культуры определяется уровень обеспеченности ресурсами в процентном отношении от валового внутреннего продукта. Забегая вперед, отметим, что такой показатель представляется весьма отвлеченным, даже по сравнению с образованием и наукой, ибо именно для культуры характерен так называемый «отложенный результат», который не подлежит ни количественному измерению — типа роста продаж билетов в кинотеатры, ни прогностическому лагу (5, 10, 50 лет вперед). Более подробно задачи развития культуры, в контексте понимания государственной культурной политики как неотъемлемой части стратегии национальной безопасности Российской Федерации, сформулированы в Основах государственной культурной политики (далее — Основы), где расписан собственно механизм сохранения, воспроизводства и трансляции культурно-нравственных ценностей и духовных основ гражданского единства [23]. Однако, ни в первом, ни во втором нормативном правовом акте не раскрывается их содержание.
Формально это связано с тем, что оба документа имеют юридический статус подзаконных нормативных актов и по определению не должны противоречить конституционным нормам. Согласно ст. 13 Конституции Российской Федерации в нашей стране установлен запрет на государственную или иную обязательную идеологию, адресованный органам государственной власти, включая главу государства, законодателей и исполнительную власть, иные органы государства и их должностных лиц.
Идеология же, по определению, является системой ценностей — «концептуально оформленных представлений и идей», которые выражают «интересы, мировоззрение и идеалы различных субъектов политики» и выступают «формой санкционирования или существующего в обществе господства и власти» [14, с. 81—83]. Идеология — составная часть культуры, результат духовного производства, играет роль повседневных ориентиров в предметной и социальной действительности человека, его практических отношений к окружающим предметам и явлениям.
Однако в анализируемых документах эти самые повседневные ориентиры — содержание «культурно-нравственных ценностей» не определены. Как справедливо отмечает Касьянов В.В., «отсутствие системы ценностей ведет к утере перспектив общественного развития, продуцирует апатию, уныние и безнадежность, ибо непонятно, какое общество строим и к чему стремимся» [7, с. 11], т.е. — к отсутствию реального и предметного целеполагания в развитии общественных отношений.
Такая ситуация практически сводит духовную жизнь к формуле «здесь и сейчас», характерную для постиндустриальных обществ массового материального потребления, и продуцирует состояние классического когнитивного диссонанса, поднятого с индивидуального плана на уровень общественного сознания и психологии. Получается, что сегодня создан эффективный механизм повышения роли культуры, однако духовное содержание «культурного продукта» не определено. Более того, закрепленная Конституцией свобода творчества, право автора на художественный вымысел, в условиях отсутствия общепринятых культурно-нравственных ценностей, сводят на нет понятие гражданской ответственности за созданные для публичного распространения произведения. Как следствие, в погоне за коммерческой выгодой либо достижением зарубежного признания, создаются произведения искусства в инокультурных духовных измерениях, пропагандирующие вседозволенность, нравственную распущенность, приоритеты силы и т.п., способствующие криминализации общественной жизни. Такого рода общественная атмосфера вызывает озабоченность правоохранительных органов и специалистов в области уголовной юстиции [21].
Поэтому нет ничего удивительного в том, что перманентно появляются произведения искусства, вызывающие неоднозначную оценку со стороны зрительской аудитории, которые не только не способствуют укреплению духовного единства, а, напротив, вносят раскол в общество, способствуют возникновению очагов социальной напряженности и экстремистским проявлениям. Нельзя не согласиться с мнением ученого-правоведа А.Н. Митина о том, что кинорежиссеры, ориентируясь на свои монетарные интересы, художественно, якобы нейтрально и объективно подают преступников часто под ореолом «борцов за справедливость», описывая детали и тонкости преступных деяний. В массовое сознание вкладывается нерасторжимый образ «Преступной России», утверждение о «вечности» российских криминальных практик. В качестве героев предлагаются, по сути, асоциальные типажи, чьи модели поведения в последующем копируются в повседневной жизни в качестве образцов достижения личных интересов. При этом, кинематографические технологии не обладают жесткой императивностью, но ненавязчиво конструируют ту или иную модель поведения зрителей, осуществляют репрезентацию ментальных стереотипов, которые мгновенно усваиваются зрителем [12, с. 14—17].
Здесь уместно вспомнить оценку состояния культуры в условиях либеральной демократии, сделанную выдающимся русским философом Н.А. Бердяевым «от демократизации культура всюду понижается в своем качестве и своей ценности. Она делается более дешевой, более доступной, более широко разлитой, более полезной и комфортабельной, но и более плоской, пониженной в своем качестве, некрасивой, лишенной стиля» [1, с. 523]. Согласно Основам, государство в лице Министерства культуры оказывает поддержку сфере искусства, выделяя значительные ассигнования на создание новых произведений, однако, в силу конституционных норм, не имеет права, за исключением случаев, предусмотренных законодательством, на эстетическую и духовно-ценностную экспертизу ввиду действия права художника на свободу творчества, в т.ч. художественного вымысла.
В условиях поощряемой Министерством культуры коммерциализации искусства, авторы в своих стремлениях достичь материальной выгоды и признания за рубежом, пренебрегают традиционными ценностями и гражданской ответственностью. Круг, как говорится, замыкается. Такого рода юридическая ловушка существенно снижает, если не сводит на нет все усилия по повышению роли культуры, как действенного фактора общественного развития и обеспечения национальной безопасности. Негативно сказывается и имеющая место неопределенность в определениях используемого понятийного аппарата.
В Основах «культура» трактуется как совокупность формальных и неформальных институтов, явлений и факторов, влияющих на сохранение, производство, трансляцию и распространение духовных ценностей (этических, эстетических, интеллектуальных, гражданских и т.д.), а «культурная политика» — как действия, осуществляемые органами государственной власти Российской Федерации и общественными институтами, направленные на поддержку, сохранение и развитие всех отраслей культуры, всех видов творческой деятельности граждан России. При таком подходе к «культурной политике» следует констатировать, что создан достаточно эффективный механизм производства и трансляции духовно-нравственных ценностей, и усилия государства сосредоточены на обеспечении его бесперебойного функционирования. Однако, главный «фронт» собственно духовной экспансии оказывается непрекрытым. Тогда тезис Основ «формирование личности на основе присущей российскому обществу системы ценностей» (выделено мною — Ю.Б.) нельзя не определить иначе, как простую декларацию.
Более того, указанный выше механизм фактически может использоваться любыми субъектами политики, в т.ч. и зарубежными. В отличие от реализованного в Основах инструментального подхода к определению понятия «культура», в философской литературе культура определяется аксиологически как «совокупность результатов деятельности людей, создавших систему традиционных для человечества ценностей, как материального, так и духовного характера» [11, с. 140]. Новый философский словарь вкладывает в понятие «культуры» еще более глубокое содержание, определяя ее как систему «исторически развивающихся надбиологических программ человеческой жизнедеятельности (деятельности, поведения, общения), обеспечивающих воспроизводство и изменение социальной жизни во всех ее основных проявлениях. Программы жизнедеятельности в своей совокупности образуют исторически накапливаемый социальный опыт. Культура хранит, транслирует этот опыт (передает его от поколения к поколению). Она также генерирует новые программы деятельности, поведения и общения, которые, реализуясь в соответствующих видах и формах человеческой активности, порождают реальные изменения в жизни общества» [14, с. 341—348]. В контексте анализа проблем национальной безопасности культуру прежде всего следует понимать как универсальный и единственно возможный способ существования человека в мире.
При этом культура — это система, развивающаяся по общеэволюционным законам, и не человек управляет культурой, а культура управляет человеком буквально со дня его появления на свет. Иное дело, что осознанные человеческие практики способны некоторым образом изменять структурные конфигурации и функции отдельных подсистем культуры. И всегда с не вполне, мягко говоря, предсказуемыми результатами. Всякий человек сам есть продукт своей культуры, и выйти за пределы очерченного культурой ментального горизонта не способен. При этом определяющее ядро культуры составляет система общечеловеческих ценностей, выражающих публичные интересы совместной жизни и деятельности людей и реализации интегративного качества социума как совокупного целого, продуцирующего базовую потребность существования и развития человека — потребность в идентичности.
Единство и борьба частных и публичных интересов образует механизм общественного развития. Их гармоничное сочетание создает базовые условия развития творческой личности и, тем самым, обеспечивает прогресс. Доминирование частных интересов материального потребления ведет к мутации и деградации ценностного ядра культуры и, в конечном счете, к общественной стагнации через череду перманентных кризисов и конфликтов. Именно в этом ключе возрастает роль культуры.
Культура предполагает и обеспечивает рациональный баланс между частными и общественными интересами. Идеи развития генерируют отдельные личности, а претворяют их в жизнь люди, образующие совокупное целое. Поэтому важнейшая роль культуры заключается в гармонизации общественных отношений, диалектическом единстве общества и личности в качестве целого и его части, сочетании частных и публичных интересов, личной и общественной безопасности. Другими словами, культура сегодня обретает ключевую роль в механизме сборки российского общества как целостного субъекта развития.
На основе исторического социального опыта, культура обуславливает выбор субъективно необходимого в постановке целей развития и решения задач по их достижению, тем самым прививая иммунитет против инокультурных влияний, воздействий и заимствований. Таким образом, именно в культуре заложен потенциал безопасного развития. Какова культура, таковы и перспективы развития. В данном контексте исключительно актуальными представляются философские идеи А.С. Панарина о грядущей роли культуры в мировом цивилизационном развитии.
Культура, сама являясь продуктом человеческой деятельности, очеловечивает человека, изменяет его внутренний мир, наделяет окружающий мир человеческими смыслами, предвосхищает значимые для него события и пробуждает творческие начала [15, с. 41—52]. Важное значение в контексте исследования проблем национальной безопасности имеет учет влияния на традиционную культуру кардинальных социально-экономических изменений, связанных с построением рыночной экономики и развитием гражданского общества и обусловленных ими поистине тектонических подвижек в общественном сознании и психологии масс.
Следует признать, что такие изменения неумолимо ведут к сужению социально-экономической базы воспроизводства традиционных духовных ценностей и цивилизационных констант российских народов. «Становится предельно ясно, что российский народ должен либо развиться до буржуазной нации, либо уйти с исторической сцены» [17, с. 110]. В то же время, страны Западной Европы и США — авангард буржуазной цивилизации, сами стоят на пороге глобальных системных изменений, поскольку исчерпали свой исторический потенциал модели финансово-олигархического капитализма и парадигмы «человек для экономики» как на фактор текущего мирового развития. На это обстоятельство сегодня указывают и авторитетные отечественные ученые [5] и их зарубежные коллеги [3].
Собственно говоря, «сработало» то, о чем писал И.В. Киреевский еще в середине XIX в.: «…торжество ума Европейского обнаружило односторонность его коренных стремлений; потому что при всем богатстве, при всей, можно сказать громадности частных открытий и успехов в науках, общий вывод из всей совокупности знания представил только отрицательное значение для внутреннего сознания человека; потому что, при всем блеске, при всех удобствах наружных усовершенствований жизни, самая жизнь лишена была своего существенного смысла…» [8, с. 176]. Сегодня сбывается предсказание другого великого русского философа И.А. Ильина о кризисе художественной культуры западноевропейской цивилизации: «Современное искусство» перестало быть служением и при том священно-служением; оно стало забавою, созданною для возбуждения и раздражения, — и не то развратною потехою, не то беспринципным промыслом. Оно творится и расцветает в атмосфере художественной бессовестности и духовной безответственности: здесь все позволено, что тешит ненасытную страсть или извращенный каприз автора; здесь все допускается, что может ослепить, раздражить, развлечь пресыщенную публику» [6, с. 140].
По оценкам зарубежных культурологов, «культура сегодня — «это индустрия, которая, как и все подобные ей, обслуживающие потребности человечества, решившего вопрос простого выживания». «Мы живем в потребительской цивилизации, в которой исполнение любых человеческих желаний (желательно немедленное) призвано определять устройство жизни» [24, с. 37]. Следует констатировать, что аналогичные тенденции сегодня наблюдаются и в российской культуре, которые фактически сводят на нет все усилия по повышению ее роли как фактора общественного развития и обеспечения национальной безопасности. В условиях резкого имущественного расслоения населения страны, на месте некогда цементирующей общество единой советской идеологии возник и воспроизводится конгломерат локальных культур, общим для которых является лишь парадигма потребления материальных благ.
Причем различие состоит только в размерах и качестве этих самых благ и отсутствии общего духовного стержня. В каждой локальной культуре свое понятие Родины, свой доморощенный патриотизм, свои целевые установки и моральные принципы. Кто-то не знает, куда потратить деньги, а кто-то не знает, как свести концы с концами и дожить до зарплаты. Слепое копирование западно-европейских образов культуры в погоне за коммерческой выгодой и зарубежным признанием ведет к окончательной деградации национальных духовных ценностей. Углубляется кризис духовной идентичности народов, населяющих Российскую Федерацию, поскольку в реальности происходит сегментация национальной культуры на отдельные непересекающиеся локальные культуры, которая усугубляется интервенцией культурных стандартов глобализма.
Данный процесс нашел свое подтверждение в работе очередного международного культурного форума в Санкт-Петербурге, в частности, на его деловой площадке, где обсуждались вопросы коммерциализации культуры, в которых ее функции окончательно и бесповоротно свелись к сфере досуга и развлечения. Для формирующихся локальных культур эпохи постмодерна характерны право «развитых» на подчинение себе остальных, «менее развитых», любые методы реализации этого права, полная свобода от этического измерения, письменный закон и свобода личности в рамках закона — главный регулятор общественного поведения, и т.п. приоритеты либеральной демократии [11, с. 141]. Таким образом, «субъективное поведение самоорганизующихся локальных подсистем культуры предстает во всей своей демонической образности», «локальная культура зомбирует людей, … намертво привязывает … к себе нерефлектируемыми экзистенциальными ценностями» [17, с. 109].
Складывающаяся в культуре ситуация существенно ослабляет и блокирует возможности России по задействованию национального потенциала «мягкой силы» в решении стратегических задач на международной арене. Сущность «мягкой силы» состоит в способности страны оказывать влияние на основе привлекательности, притягательности своего образа. Отечественные исследователи этого феномена отмечают, что «сегодня в России нет внятной концепции использования мягкой силы, нет даже четкого понимания этого феномена» [9, с. 29—31]. Все, чем в этой связи располагает Российская Федерация либо создано и накоплено еще в советские времена — от достижений в области балета до космических полетов и новейших видов вооружений и военной техники, либо досталось в наследство (историкокультурное наследие), либо органично присуще ввиду географического положения (красота природы и уникальность энергетических и сырьевых ресурсов).
Ущербность состоит в том, что этот духовный ресурс фундаментальных научных исследований и морально-нравственных ценностей не обновляется и не развивается. России нечего нового предложить миру, «помимо привычных элементов культурного влияния (русский балет, Достоевский, Толстой, Чехов, Чайковский, Рахманинов, Шостакович). Более того, как показывают социологические исследования, имидж России за рубежом несет много негативных стереотипов» [9, с. 37]. Все это является прямым следствием замалчиваемых латентных процессов эпигонства в сфере культуры, выхолащивающих ее национальную суть. Состояние культуры прямо сказывается на возможностях реализации традиционных для российской цивилизации констант, и прежде всего, чисто русского феномена соборности, лежащего в основе национально-культурной идентичности.
Необходимо иметь в виду, что национально-культурная идентичность выступает основой механизма консолидации общественных усилий на пути решения стратегических задач развития и обеспечения национальной безопасности, что многократно подтверждается российской историей, с древнейших времен до наших дней. В условиях глобализации россиянин оказывается на стыке культур. В этой связи, формирование национальной идентичности, как базовой потребности человека в принадлежности к группе на путях безопасного существования и развития встречается с рядом трудно преодолимых проблем.
В условиях перехода России к новому экономическому укладу и связанных с ним поистине тектонических сдвигах в общественном сознании активно заявила о себе не только этническая, но и региональная, конфессиональная и корпоративная идентичность. Открытость российского общества и объективная потребность экономического развития обусловили активное воздействие на формирование российской идентичности процессов глобализации с их активными интеграционными и коммуникативными составляющими. Россия, как и многие другие национальные государства, оказалась под угрозой утраты статуса суверенного субъекта мировой политики, экономики и культуры.
Происходящие сегодня в мире изменения сопровождаются появлением целого ряда прогнозов о трендах дальнейшего развития человечества по пути сокращения национального и повышения социально-культурного разнообразия. Следствием отмеченных тенденций является снижение значимости национальных оснований идентичности личности, ослабление чувства принадлежности индивида к определенному государству, обществу и культуре.
В рамках навязываемой парадигмы о приоритетах интересов личности над интересами общества и государства, человечество все чаще сталкивается с феноменами транснациональности и двойного гражданства. Все громче заявляет о себе космополитическая идея «человека мира» [10]. В то же время, формирование так называемой «транснациональной» идентичности носит противоречивый характер конфликта идентичностей, и в ряде случаев ведет к этнонациональным эксцессам. Вопреки глобализации в национальных культурах разных стран растут охранительные тенденции, принимаются меры по защите интересов национального развития, сохранения и актуализации национальных культурных кодов. Следует признать, что сегодня на человека воздействует множество социальных и культурных миров, контуры которых все больше «размываются». Переживая свою принадлежность к конгломерату пересекающихся культурных пространств, он становится носителем множественной идентичности, с одной стороны, и с другой, переживает кризис национальной идентичности, угрозу потери своей самотождественности, утраты упорядочности представлений о себе и своем месте в картине мира.
Национально-культурная идентичность подвергается качественным изменениям под прессом усилившегося взаимодействия культур. Помимо объективных оснований, качественные изменения в мировом пространстве определяются и субъективными факторами реализации индивидуальных и блоковых интересов стран, претендующих на роль мировых лидеров, и выражающимися в «навязывании» тех или иных позиций, стандартов и ценностных смыслов («американизация», «вестернизация», «культурный колониализм» и т.д.).
Развитие глобализации как объективного фактора интеграции сопровождается трансформацией ценностно-смысловых систем. В этих условиях сохранение национально-культурной самобытности выдвигается в число необходимых условий позиционирования государства в мировом пространстве как суверенного субъекта. Именно поэтому национально-культурная идентичность и культура в целом становятся элементами национальной безопасности, поскольку с их разрушением де-факто исчезает и сама нация. С другой стороны, утрата национально-культурной идентичности делает население страны более восприимчивым к различного рода политическим манипуляциям, в т.ч. со стороны заинтересованных внешних сил, направленным на подрыв политического единства и территориальной целостности.
Характерными примерами новейшей истории являются так называемые «цветные революции». На протяжении всей российской истории именно культура сохраняла, накапливала и передавала новым поколениям духовный опыт нации, обеспечивала единство многонационального народа России, воспитывала чувства патриотизма и национальной гордости, укрепляла авторитет страны на международной арене. Российская идентичность, по тонкому наблюдению выдающегося ученого современности А.С. Панарина, с момента своего зарождения носила не натуралистический характер, не довольствовалась наличностями этнического, географического и административного толка, а являлась, по существу, ценностно-нормативной, духовной (16, с. 42—45). Важнейшей формой духовной культуры является искусство (художественная культура). Именно искусство в специфических художественных формах отражения действительности накапливает и транслирует непреходящие духовные ценности совместной жизни и деятельности людей, создает гарантии и условия развития творчески одаренных личностей и формирует механизмы их консолидации вокруг общих жизненно важных целей познания и преобразования окружающего мира. Благодаря инструментарию эстетического воздействия на человека искусство во все времена рассматривалось как эффективный инструмент единения народа и власти на путях достижения поставленных целей.
История искусства советского периода — яркое тому подтверждение. Масштабные преобразования в стране в конце XX в., с их потребностями переформатирования общественного сознания и психологии на новые рыночные экономические отношения, привели к отказу от традиционных идеологических функций искусства, их сведению к сфере «культурного досуга» и развлечения, к превращению произведений искусства в предмет гражданского оборота, в товар, что не смогло не сказаться на состоянии сферы художественной культуры. Свои претензии на ведущие роли в ней громко заявил постмодернизм со своей парадигмой исчезновения смыслов, который, по образной оценке Ж. Бодрийяра, есть не что иное, как «коммерческие стратегии (продвижение) ничтожности» в искусстве [2].
Очевидно, что забвение искусства как эффективного инструмента сохранения и трансляции от поколения к поколению цивилизационных констант было сделано умышленно, ибо, по замыслам «прорабов перестройки» только решительный поворот от соборного сознания советского народа к приоритетам частных интересов личности над интересами общества и государства по образцам англо-американской культуры обеспечивал, якобы на равных, вхождение страны в экономическое сообщество ведущих мировых держав. «Отрезвление» правящей элиты произошло лишь четверть века спустя, когда стали очевидными место и роль, которые отводятся России в международном разделении труда, и, как следствие, нейтрализация страны как суверенного центра силы и мирового развития. На повестку дня вновь, как это уже не раз случалось в отечественной истории, встал вопрос о мобилизации внутренних резервов развития и реализации уникального качества российских народов — способности к объединению и осуществлению совместных творческих усилий на путях достижения жизненно важных целей.
В этой связи, к угрозам национальной безопасности в сфере культуры сегодня совершенно справедливо отнесены размывание традиционных российских духовно-нравственных ценностей и ослабление единства многонационального народа Российской Федерации, а к целям стратегии государственной культурной политики — укрепление гражданской идентичности, системы традиционных ценностей и единства российского общества. Все правильно и актуально. Однако, проведенный выше анализ Стратегии свидетельствует о явной недооценке искусства как фактора общественного развития и раскрытия творческого потенциала нации.
На протяжении всей своей истории искусство специфически отражало сущность человека во всем многообразии ее проявлений и выступало социальным ориентиром цивилизационного развития, фактором последовательной самоорганизации. «Искусство возникало и функционировало в обществе не как роскошь и развлечение, не как некий необязательный «культурный придаток» к общественной жизни, экономике, но как всепронизывающая духовная сила, изнутри определяющая духовный облик человека, направляющая его развитие, объединяющая отдельных людей в целостное общественное образование, придающая организованность и упорядоченность межличностным отношениям, взаимосвязям и взаимоотношениям людей, открывающая человека человеку и тем самым содействующая общественному развитию» [10, с. 104—105].
При этом искусство не только транслирует и утверждает через присущий только ему художественно-образный инструментарий требуемую систему ценностей, но и обладает качеством раскрытия творческого потенциала нации. Уникальная функция искусства как фактора общественного развития обеспечивается спецификой процессов художественного творчества и восприятия произведений искусства, которые не могут быть описаны и объяснены в рамках детерминистической научной парадигмы. Современные исследования синергетических явлений в неравновесных системах показывают, что принципиальным свойством произведений искусства является их нахождение в неустойчивом, бифуркационном, критическом состоянии [4, с. 5]. Всякая инновация является продуктом мозга, находящегося в неустойчивом состоянии. И именно искусство выступает важнейшим инструментом для поддержания мозга в этом состоянии.
Искусство как раз и формирует то неравновесное состояние души, через которое проявляется и развивается чисто человеческая способность к «предустановленной гармонии», организует просвещенную элиту, служащих народу, неравнодушных к своему делу, мыслящих граждан — собирая целостный субъект прогрессивного развития. Недооценка этой традиционной роли искусства в его классическом понимании чревата самыми непредсказуемыми негативными последствиями для общества и государства. Подводя итог сказанному, отметим тесную органическую связь культуры и национальной безопасности. Коммерциализация культуры ведет к необратимому выхолащиванию общего для всей российской нации ее духовного ценностного ядра.
Поэтому культура должна быть отнесена к стратегической отрасли, наравне с обороной и безопасностью, и субсидироваться из федерального бюджета. Государство обязано не только создавать механизм ее эффективного функционирования и развития, но и определять содержательное ценностное ядро в контексте национальных интересов. Культура пронизывает все виды национальной безопасности, в т.ч. и военную. Уровень духовной культуры в обществе, осознание общих стратегических целей развития России как целостного субъекта развития самым непосредственным образом отражается на боеспособности вооруженных сил, эффективности работы специальных служб и правоохранительных органов по обеспечению государственной и общественной безопасности, обеспечивает общественный иммунитет против патогенных вирусов глобализации.
Только в этом случае провозглашенная Президентом Российской Федерации национальная идея патриотизма станет действенным инструментом гражданской идентичности, ядром которого является единое и непреходящее понятие Родины.
Список литературы
1. Бердяев Н.А. О культуре//Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х т. Т. 1. М.: Искусство/. 1994. С. 523—528.
2. Бодрийяр Жан. Заговор искусства//http://syg.ma/@exsi-exsistencia/zhan-bodriiiar-zagovor-iskusstva (дата обращения 28.11.2017 г.).
3. Джозеф Стиглиц. Великое разделение: неравенство в обществе, или что делать оставшимся 99% населения. М.: ЭКСМО. 2016. С. 480.
4. Евин И.А. Искусство и синергетика. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ». 2014. С. 208.
5. Иванов В.В. На пороге глобальной гуманитарно-технологической революции//Рефлексивные процессы и управление. Сборник материалов XI Международного симпозиума 16—17 октября 2017 г., Москва. М.: «Когито-Центр. 2017. С. 185—188.
6. Ильин И.А. Кризис современного искусства//Ильин И.А. Собрание сочинений: Русский колокол: Журнал волевой идеи. М.: ПСТГУ. 2008. С. 135—144.
7. Касьянов В.В. Государственная идеология современной России//Общество: философия, история, культура. 2011. № 3—4. С. 11—14.
8. Киреевский И.В. О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России//Полное собрание сочинений И.В. Киреевского в 2 т./Под. ред. М. Гершензона. Том I. М.: Типография Императорского Московского университета. 1911. С. 174—222.
9. Леонова О.Г. Мягкая сила — ресурс внешней политики государства//Обозреватель. 2013. № 4. С. 27—40.
10. Мазуренко И.В. Национально-культурная идентичность в условиях глобализации: социально-философский анализ: дис. … канд. филос. наук: 09.00.11. М., 2009. С. 176: ил.; Малыгина И.В. Этнокультурная идентичность (Онтология, морфология, динамика): дис. … д-ра филос. наук: 24.00.01. М., 2005. С. 305.
11. Миронов В.В. Философия и метаморфозы культуры. М.: Современные тетради. 2005. С. 424.
12. Митин А.Н. Технологии киноискусства по превращению коррупционных деяний из криминальных в обыденный «административный промысел//Уголовные законоположения в изобразительном, ораторском искусстве, драматургии, классической литературе и кино: коллективная монография по материалам XIII Международной научно-практической конференции, Екатеринбург, 10—12 фев- раля 2016 г. Екатеринбург: Уральский гос. юрид. ун-т. 2016. С. 14—22.
13. Най, С. Джозеф (младший). Будущее власти. М.: АСТ 2014. С. 444.
14. Новая философская энциклопедия: В 4 т./Ин-т философии РАН, Нац. общ.-науч. фонд. М.: мысль. 2010. Т.II. 2010. С. 634.
15. Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. М.: Алгоритм. 2000. С. 352. 16. Панарин А.С. Православная цивилизация. М.: Институт русской цивилизации. 2014. С. 1248.
17. Пелипенко А.А. Методология анализа и проблемы российской государственности//Общественные науки и современность. 2000. № 5. С. 104—110.
18. Самоорганизация в природе и обществе. Философско-методологические очерки. СПб.: Наука. 1994. С. 129.
19. Сондерс Ф.С. ЦРУ и мир искусств: культурный фронт холодной войны. М.: Институт внешнеполитических исследований и инициатив, Кучково поле. 2015. С. 416.
20. Следствие продолжается…: Кн. Одиннадцатая/Сост. В.В. Егерев. СПб.: первый класс .2017. С. 518.
21. Уголовные законоположения в изобразительном, ораторском искусстве, драматургии, классической литературе и кино: коллективная монография по материалам XIII Международной научно-практической конференции. Екатеринбург, 10—12 февраля 2016 г. Екатеринбург: Уральский гос. юрид. ун-т. 2016. С. 153.
22. Указ Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. № 537 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» https://normativ.kontur.ru/document?moduleId=1&documentId=135727 (дата обращения 28.11.2017 г.).
23. Указ Президента Российской Федерации от 24 декабря 2014 г. № 808 «Об утверждении основ государственной культурной политики» https://normativ.kontur.ru/document?moduleId=1&documentId=244135 (дата обращения 28.11.2017 г.).
24. Хобсбаум Э. Разломанное время. Культура и общество в двадцатом веке. М.: Издательство АСТ; CORPUS. 2017. С. 384.
Автор: Ю.И. Бундин/Y.I. Bundin Кандидат юридических наук, главный редактор журнала «Противодействие терроризму. Проблемы XXI века — COUNTER-TERRORISM», действительный государственный советник Российской Федерации 3 класса Россия, Москва