
7.1. Экзополитические технологии экспорта политических проблем
Циклы политической конъюнктуры. Выше была приведена классификация различных по продолжительности циклов развития государства и исследованы длинные волны социально-политической, экономической и идеологической динамики государства. Особо в этом ряду волнового развития рассматривались короткие циклы политической конъюнктуры.
Термин «конъюнктура» (от лат. conjungo – связываю, соединяю), как уже отмечалось, предполагает наличие определенной политической ситуации, сложившейся от суммарного взаимодействия внешнеполитических и внутриполитических факторов, политической доктрины государства и соответствия его структурных компонентов целям развития страны в сложившейся обстановке.
Анализ таблицы 6.3 показывает, что короткие 12-летние циклы политической конъюнктуры в политическом управлении Россией, периодически следовавшие волна за волной в XIX и XX столетии, можно подразделить на:
- политическую экспансию за рубежом (циклы политической конюъюнктуры – 1, 5, 15), которые предусматривали борьбу с территориальными захватами других государств, путем политики сдержек и противовесов, противодействия политике колониализма и раздела мира на сферы влияния, борьбу с революционным движением за пределами страны и другие экзополитические технологии (от греч. экзо – вне, снаружи);
- политическое наступление на внутреннем фронте борьбы с революционным или контрреволюционным движением внутри государства (2, 3, 10, 16–циклы) и другие эндополитические технологии (от греч. эндо – внутри);
- экономические циклы преобразований (4, 6, 7, 8, 11, 13, 14 – циклы политэкономической конъюнктуры) – короткие волны деловой активности или длинные волны экономической конъюнктуры;
- периоды борьбы с внешней агрессией или экспансией (9, 12-циклы политической конъюнктуры) и устранения разрушительных последствий (восстановления разрушенного хозяйства) и компенсации суммарных потерь государства от преодоления данного периода.
Рассмотрим в связи со сказанным вначале экзополитические и эндополитические технологии, промежуточное положение между которыми занимают мезополитические технологии (от греч. мез – средний; между). Вначале необходимо дать дефиниции терминологии таких неординарных геополитических технологий воздействия на государства.
Понятие «технология» происходит от греч. techne – искусство, наука, ремесло и logos – понятие, учение. В современном мире «технология» рассматривается не только как совокупность знаний, методов и средств выполнения производственных процессов, например, технология металлов, химическая технология или технология строительства, но распространяется также на другие области преобразования природы и общества. Так в последнее время широкое применение находят информационные технологии в процессах управления, образовательные технологии общего и профессионального образования, политические технологии выборов, социальные технологии преобразования общества и другие.
В настоящее время уже накоплен существенный опыт решения проблем оптимизации общественных отношений и гармонизации социального пространства с помощью специальных социальных технологий[1]. Они базируются на теориях социальных систем (М. Вебер, Э. Дюргейм, О.Конт, А.Маршал, Т. Парсон, Г.Спенсер), деятельного подхода (Ф.Бекон, М.Вебер, Т.Парсон, Т.Щедровицкий, В.Дудченко), методологии исследования активно развивающихся социальных систем (А.Арманд, В.Глушков, Дж.Клир, Э.Маркаян). Аспекты проектирования и развития социальных отношений средствами социальных технологий рассматривались и другими известными социологами (Г.Альтшуллер, Н.Аитов, В.Дудченко, А.Зайцев, В.Иванов, Г.Иконников, И.Слепенков, Ж.Тощенко). В плане активного воздействия на общество социология, как наука, оказалась несколько впереди политологии, которая в нашей стране начала развиваться только в последнее десятилетие, приняв старт с политических технологий выборов. Вместе с тем было бы неправильно утверждение, что мировой опыт разработки политических технологий преобразования государств непродолжителен по времени и узок по содержанию.
История геополитики показывает, что в настоящее время накоплены достаточно обширные знания и отработаны до тонкостей многие методы и средства экзополитических, эндополитических, мезополитических и комплексных форм политических технологий, которые мы рассмотрим в данном разделе более подробно, начиная с экзополитических.
Теоретическая модель организации экзополитических технологий. Смежные государства могут на международной арене взаимодействовать не только в режиме свободной конкуренции, но и конфронтации. В этой связи кроме гонки вооружений и политики демонстрации силы страна-метрополия, которая организует политическую технологию, может стремиться не к получению дополнительного прибавочного продукта за счет смежного государства, а к его ослаблению или разрушению при поддержании видимости невмешательства в его внутренние дела.

Здесь, также как и в случае организации мезополитических технологий создается специальный блок государственного управления (регулирования) – П5. Организационно это могут быть:
- просто «пятая колонна», как ее называли во франкистской Испании,
- министерство по делам колоний, если в схеме участвуют колонии, доминионы либо другие государства с ограниченным суверенитетом;
- специальные министерства (министры) по делам территории;
- «негосударственные» предприятия (компании);
- другие организации, в том числе тайные общества.
Приведем несколько исторических примеров. К числу «предпринимательских структур», действовавших на иностранной территории в интересах учредителя–государства, видимо, впервые можно отнести Ост-индскую компанию: «Английская Ост-Индская компания успешно действовала в Индии как представитель государства, встречая полную поддержку со стороны своего правительства. Особенно прославился своими победами, а еще больше – грабежом страны Клайв, приказчик Ост-Индской компании, ставший впоследствии лордом. Англичане захватили крупнейшие пункты торговли на обоих побережьях Индостана (Бомбей, Мадрас, Калькутту в устье Ганга). Местные князьки (раджи и султаны) сохраняли свою власть, но компания брала у них на откуп сбор податей, которые затем нещадно выколачивались у населения. Доходы раджей зависели, таким образом, от деятельности Ост-Индской компании»[1].
Создание министерств на территории сопредельного государства можно увидеть и из другого примера. Екатерина II сделала всё возможное, чтобы её фаворит – литовский стольник и граф Станислав-Август Понятовский укрепился на польском троне. Далее она ему объявила, что «доведённая до крайности интригами и партиями вашего народа, я должна была войти в соглашение с двумя другими соседями Польши, чтобы общими силами покончить с её смутами и бедствиями, отзывавшимися и в наших собственных государствах…. Что касается подробностей, то мой министр и министры двух других дворов снабжены одинаковыми инструкциями»[2]. Что касается упомянутых инструкций, не доведённых до сведения Станислава-Августа, то они были предельно чёткими: «При назначении депутатов (сеймиков)… необходим подкуп, для которого три двора назначают при своих министрах кассу, доля каждого двора не может быть менее 150 – 200 тысяч талеров…. Агенты, зная сильную и слабую сторону каждого сеймика, дают знать министрам, какое средство должно быть употреблено преимущественно или в какой степени должны быть употреблены все средства; и министры вследствие этого извещения употребляют или военную силу, или увещевание, или подкуп»[3].
Из приведенного примера видно, что основным средством организации политических технологий является коррупция. Например, «Французский посол в Варшаве Монти истратил 3 миллиона ливров на то, чтобы расположить поляков в пользу Лещинского»[4]. Крупнейшими взяточниками-министрами в истории были Мирабо, Талейран, Шафиров, гофмейстер шведского короля Горн и другие. Кроме министров, объектами коррупционной деятельности история отмечает «партии доверенных людей», «агентов влияния», «патриотические» и другие политические партии.
Целью организации экзополитической технологии, как правило, является не столько получение прибавочного продукта за счет смежного государства, как при организации мезополитических технологий, а получение односторонних политических преимуществ страной-метрополией за счет смежного государства за счет «экспорта политических проблем».
Методы экзополитических технологий экспорта политических проблем весьма часто основаны на римском дипломатическом принципе «divide et impera» (разделяй и властвуй). Онобеспечивает создание рыхлого политического пространства вокруг развивающегося государства в целях получения политтехнологами различных результатов во внешнеполитической деятельности, в том числе и возделывания новых политических культур в проектах реформирования сопредельных государственных образований. В целях теоретического обобщения рассмотрим только основную часть того обширного опыта выполнения и реализации таких политических технологий, основываясь на истории дипломатии.
Политические технологии «divide et impera». История государств изобилует примерами использования классического римского принципа подготовки экспансии, агрессии или иных завоеваний в сопредельных государствах с помощью данного метода. Еще в 195 году до н.э. Ганнибал отмечал существо рассматриваемого принципа следующим образом: «Могущество Рима состоит не в его военной мощи, а в его способности разъединять противников»[5].
Приведем примеры различных модификации политических технологий, основанных на применении принципа «divide et impera» для иллюстрации многообразия форм и методов его применения на практике в различных ситуациях в целях использования сложившейся политической конъюнктуры.
1. Организация междоусобиц для завоевания государства. Политическая история государств буквально насыщена примерами сознательного разжигания противоречий и конфликтов, междоусобных войн и политических противостояний в обеспечение территориальных приобретений, приведем только один пример в подтверждение сказанного из Китайской истории: «Китайский посол сумел вызвать в Нан-Нюэ внутренние междоусобия, в результате которых царица, правившая страной за малолетнего сына, была вынуждена обратиться к Китаю за помощью, благодаря чему китайские войска заняли Нан-Нюэ почти без сопротивления в 111 г. до нашей эры»[6].
2. Организация раскола для взаимного ослабления и самоуничтожения политических образований. Иллюстрацию эффективности использования такой политической технологии мы начнем со следующей ситуации: «Варвары, получавшие от Византии деньги, требовали все большие суммы и угрожали перейти в лагерь врагов империи. Важно было не давать им усилиться, умело натравливать их друг на друга, ослаблять их взаимными усобицами. Старое римское правило «divide et impera» нашло самое широкое применение в византийской политике. Умение обращаться с соседями, как с шахматными фигурами, отличало дипломатию Юстиниана. Он возвел взаимное натравливание в целую систему. Против болгар он подымал гуннов, против гуннов – аваров. Чтобы одолеть вандалов, он привлек на свою сторону остготов, а остготов сокрушил при содействии франков»[7].
Вместе с тем Юстиниана нельзя считать простым компилятором римского правила “divide et impera” . Применение рассматриваемой политической технологии он дополнил новым, мощным средством, которое постоянно применяют современные политтехнологи–компиляторы: «Если сильного врага нельзя было ни купить, ни одолеть своим или чужим оружием, Юстиниан прибегал к политическому и экономическому окружению»[8].
Примеров повторения таких политических опытов Юстиниана в последующей политической истории превеликое множество, часть из них претендовала даже на авторство, в предположении, что новое в политической технологии – это хорошо забытое старое, особенно если окружать не враждебное государство, а собственную страну «санитарным поясом» из стран-сателлитов: «Главного врага Дюмурье видел в Австрии и мечтал после разгрома её окружить Францию поясом из зависимых государств»[9].
3. Организация политического «самоубийства» (самоуничтожения) единого государства. В некоторых случаях под воздействием внешних факторов главы монархий, так сказать, сами, «добровольно» дробили свои государства. Примерами тому могут служить Киевская Русь и империя Карла Великого.
Как было разделено единое государство Киевской Руси по духовному «завещанию» Ярослава на уделы, которые начали междоусобные войны и перестали досаждать Византии, мы рассмотрели выше. Этот раздел был произведен по «завещанию», которое подготовил митрополит Ларион перед смертью Ярослава «Мудрого» (кстати, эпитет «Мудрый» был придуман Карамзиным, ни современники, ни летописцы так его не величали[10]), который сразу после смерти и вступления в силу его «завещания» исчез[11]. Эта политическая технология полностью оправдала принципы управления империей и внешнюю политику византийского императора Константина VII Багрянородного.
В основе восточноевропейской политики Константинополя лежало стремление путем натравливания одних народов на другие отвлекать их от нападений на империю. Император Константин Багрянородный, современник киевского князя Игоря, в сочинении «Об управлении государством» рекомендовал своему сыну для удержания Руси от походов на Константинополь натравливать на нее соседей – кочевников печенегов. «Печенеги, – писал он, – связанные дружбою с императором и понуждаемые им посредством посланий и даров, легко могут нападать на земли руссов». «Руссы не могут даже выступать в заграничные походы, если не живут в мире с печенегами, так как последние во время их отсутствия могут сами делать набеги и уничтожать и портить их имущество»[12].
Рассмотренному выше опыту самоуничтожения единого государства основанному на сознательной политике великой империи предшествовал опыт применения принципа «divide et impera» из политической истории Западной Европы: «Разложение империи (Карла Великого) быстро прогрессировало в царствование его сына Людовика Благочестивого. Людовик распределил империю между сыновьями, сохраняя за собой верховную власть. Сыновья начали войну против отца. После его смерти (840 г.) они воевали между собой»[13]. Этот опыт хорошо запомнили специалисты по управлению Византийской империей, с тем, чтобы эффективно его использовать в борьбе с Киевской Русью.
Еще один пример использования аналогичной политической конъюнктуры можно привести из политической истории центральной Азии: «После смерти Бабура раздоры его сыновей, между которыми он поделил свои владения, дали возможность афганцам из области Бихар изгнать династию (Великих Моголов) из Индии»[14].
4. Использование политического раскола («замятни», «смуты» или «схизмы») в политических целях. «Самостоятельное» дробление единых государств на уделы не только организовывалось, но и широко использовалось региональными элитами. Например, в годы «Золотордынской замятни» московские князья весьма успешно использовали сложившуюся политическую конъюнктуру. «С укреплением Московского княжества русские князья все более успешно пользовались той феодальной раздробленностью, которая господствовала в Орде»[15].
5. Организация раскола для обеспечения политической зависимости или снижения уровня политического суверенитета государств. Для использования аналогичной политической конъюнктуры или ситуации политического раскола предпринимались активные попытки продвижения к власти политических наемников: «Воспользовавшись раздорами между Русью и Польшей, Григорий VII спешит выступить в поддержку неудачливого претендента на власть над Киевской Русью князя Изяслава, рассчитывая сделать Русь леном «апостольского престола»»[16].
Данная политика папского престола не была случайной находкой Григория VII. Такие политические технологии многие века практиковались Ватиканом: «Не столько небесные громы отлучения, сколько умелое использование бесчисленных политических противоречий раздробленного феодального мира – противоречий между императорами и герцогами, между императорами (как германскими, так и византийскими) и норманнами, впоследствии – между императорами и итальянскими городами, Вельфами и Гогенштауфенами, Капетингами и Плантагенетами – служило наиболее успешным способом осуществления папской политики»[17].
Вместе с тем, опыт раскола и расчленения феодальной Европы в борьбе пап и императоров имел реальным политическим следствием не столько процветание собственных государств, сколько торможение их развития: «Планы мировой монархии, как императоров, так и пап рассыпались прахом. В итоге осталось лишь политическое распыление Германии и Италии»[18].
6. Подготовка к агрессии. Принцип «divide et impera» использовался не только для продвижения к власти будущих политических вассалов, но и для подготовки к агрессии: «Немецкий король стремится поддержать непокорных вассальных князей в Великоморавии и разжигать распри среди членов правящего княжеского дома. В 846 г. первому королю Германского государства Людовику удалось свергнуть великоморавского князя Моймира и посадить на его место своего ставленника, племянника Моймира – Ростислава. Но расчеты Людовика не оправдались. Большинство великоморавских феодалов с Ростиславом во главе повели решительную политику, направленную на объединение западнославянских племен и на укрепление их обороноспособности. Тогда немцы выдвинули против Ростислава его племянника Святополка, с помощью которого Ростислав был захвачен и ослеплен. Место его занял Святополк. Вскоре и он был схвачен немцами и Моравия подверглась оккупации немецкими войсками»[19].
7. Профилактика агрессии. Другими примерами использования римского принципа «divide et impera» была дипломатия политической профилактики возможного нашествия с сопредельных территорий: «Китайские дипломаты неустанно следили за положением в каганате (тюркский каганат во времена империй Суй и Тан, 589 г.), регулярно посещали стойбища каганов, часто завязывали переговоры, привозили дары, устанавливали брачные союзы. Этим они добивались возвышения то одного, то другого кагана или члена знатного рода, сеяли вражду среди тюрок, зачастую подрывали влияние более могущественных, ловко использовали притязания более слабых и тем достигали уменьшения активности кочевников»[20].
Такие политические технологии основывались на исторической памяти китайских дипломатов: «В конце 1 века нашей эры Бан Чао, назначенный наместником Западных областей, сумел столкнуть различные племена гуннов между собой и нанести им жесточайшее поражение, раз и навсегда отбросив их от границ Китая»[21].
8. Проведение колониальной политики. Трансферт политических технологий, основанных на римском принципе «divide et impera», можно проследить в период создания колониальных империй. В это время были отработаны классические методы таких типовых технологий на примере Индии: «Индия стала страной бесчисленных больших и малых феодальных княжеств, враждовавших между собою. Именно в этих условиях в Индии выработалась классическая система британской колониальной политики и дипломатии, построенная на принципе древних римлян – divide et impera: вмешательство в распри индийских князей и борьбу феодальной знати за престолы, игра на классовой, национальной и религиозной розни… Творцами и носителями этой дипломатии были губернаторы и генерал-губернаторы Ост-Индской компании, ее офицеры, выступавшие в роли резидентов и других официальных или частных агентов. Их дипломатия, вполне отвечавшая методам эпохи первоначального накопления, дополняла военное насилие подрывной деятельностью в стане противника»[22].
9. Покорение не организованных в единое государство племен. В античное время, также как и в Индии периода колониальной политики западноевропейских государств, государственная раздробленность широко использовалась сопредельными странами для конкретного проведения захватнической политики.
Пример использования такой политической технологии в римский период можно привести из опыта Юлия Цезаря: «К древней вражде племен присоединились еще социальные противоречия между различными группами галльского населения. Цезарь в высшей степени искусно использовал все эти противоречия в интересах Римского государства. С помощью «римских друзей» ему удалось организовать общегалльскую конференцию…. Цезарь добился того, что конференция провозгласила его вождем и защитником общегалльских интересов. Этот чисто дипломатический ход облегчил Цезарю задачу покорения Галлии. К нему, как к третейскому судье и защитнику галлов, начали обращаться галльские племенные князья со своими нуждами, жалобами и взаимными доносами». «Разделяя своих противников, сплачивая и объединяя своих сторонников, Цезарь к концу 52 г. до нашей эры разгромил ополчения галльских племен и полностью подчинил их Риму»[23].
Вместе с тем, Юлию Цезарю нельзя присваивать лавры изобретателя новой политической технологии в технологическом переделе, основанном на римском принципе «divide et impera». Будущий диктатор Рима был всего лишь удачливым исполнителем известного из римской истории II века примера борьбы римлян с македонским царем Персеем: «Римляне использовали и углубили конфликт Македонии и Пергама из-за Гелеспонта и Малоазиатского побережья. Из опасения захвата названных мест Македонией пергамский царь Эвмен обратился к третейскому посредничеству Рима»[24].
10. Борьба с народными движениями. В средние века римский принцип «divide et impera» использовался не менее «эффективно», чем в Древнем Риме. Примером тому феодальная борьба с народными движениями, как накануне реформации, так и в период ее развития: «Врагам гусситов пришлось обратиться к другому способу борьбы. Они воспользовались той рознью, которая существовала между правым и левым крылом гусситского движения. «Умеренные», вытеснив немцев и завладев церковными имуществами, боялись дальнейшего углубления революционного движения и были готовы искать соглашения с недавними врагами.
Путем дипломатических интриг европейской реакции, предводимой католической церковью, удалось внести раскол в ряды гусситов, отколов от него умеренных («чашников»)… Это привело к окончательному расколу в среде гусситства, а вскоре и к разгрому его левого крыла («таборитов») при Липанах (1434 г.)».
Социальная цена таких политических технологий раскола была подмечена еще Л.Гумилевым: «Кончился спор, начатый Лютером, Вестфальским миром 1648 г., когда Германия за тридцать лет непрерывной войны потеряла 75% своего населения (перед началом войны в Германии было 16 миллионов человек, после конца войны – 4 миллиона)»[25].
11.Ослабление системы государственного управления. К разновидностям применения принципа «divide et impera» относится организация раскола не только в народных движениях, но и организация противостояния в системе государственной власти, например, главы государства против группировок политической элиты государства: «Людовику было 38 лет, когда он вступил на французский престол. Серьезнейшим испытанием дипломатических талантов Людовика в первые годы его правления была борьба с образовавшейся против него обширной коалицией феодальной знати, так называемой Лигой общественного блага»[26].
Использование политических технологий, основанных на римском принципе «divide et impera», служило важнейшим средством политической подготовки к реформированию государств. Последующие действия предполагали разработку «проекта» комплексного реформирования сопредельного государства в интересах заказчиков данной экзополитической технологии. Примеров такого комплексного политического проектирования, которые хорошо известны из политической истории, мы рассмотрим ниже.
Также как и в военном деле, или в технологиях товарного производства любая из политических технологий разделяется ее разработчиками на отдельные операции, среди которых важное место отводится смене политического курса государства путем замены глав государств–жертв экзополитических технологий. Методы выполнения таких политтехнологических операций различны, но цель в каждом из рассматриваемых ниже типичных случаев одна – смена политического курса сопредельного государства.
Технологии дестабилизации государства средствами политических убийств. Эти, скрытые под покровом тайны, политические технологии достаточно широко были распространены. Мы остановимся только на примере, когда метод был возведен в систему: «Венецианское правительство широко практиковало систему тайных убийств, щедро платя за них. В июне 1495 г. некий делла Скала, изгнанный из Венеции…. с помощью «некоторых надежных и верных средств» добился смерти короля (Карла VIII).»[27].
Такие примеры в политической истории далеко не единичны. Ниже мы отметим примеры того, как политические убийства, организуемые тайными обществами ассасинов и исмаилитов, были возведены в целую систему государственного управления.
Технологии дестабилизации государства с помощью самозванцев и ставленников сопредельных стран. Тайные страницы политической истории изобилуют примерами продвижения к власти лже-царей, лже-императоров, лже-пророков и других лже-лидеров государств и народов. Со школьных лет многим известны имена Гауматы (Лжебардия), Григория Отрепьева (Лжедмитрий), Лже-Алексея в обозе Степана Разина, Лже-Петра (Емельян Пугачев), Лже-Нерона, Лже-Филиппа и других самозванцев, утопивших своих последователей и противников в крови политической смуты и братоубийственных войн.
В начале изложения мы приведем менее известные примеры политических технологий продвижения самозванцев к власти для иллюстрации распространенности данного метода в геополитике.
1 пример: «В 1658 г. в Монгольской империи к власти пришел Аурангзеб…..Стремясь завоевать мятежное раджпутское княжество Мевар, Аурангзеб выдал сына одного пастуха за малолетнего правителя Мевара»[28].
2 пример: «Речь Посполитая, была вынуждена отказаться от широких планов агрессии и от претензий на Псков, Новгород и Смоленск. Для достижения своих целей польско-литовские дипломаты выдвинули в 1600 г. проект унии между Русским государством и Речью Посполитой. Правительство Бориса Годунова отклонило этот проект. В дальнейшем дипломатия Речи Посполитой прибегла к другому методу осуществления своих планов – к использованию так называемых самозванцев»[29].
3 пример: «Действительные цели Англии заключались в установлении своего военного и политического господства над Афганистаном путем свержения Дост Мохаммеда и возведения на его престол английского ставленника шаха Шуджи с условием подписания им субсидарного договора, подобного тем, какие Ост-Индская компания привыкла навязывать индийским князьям»[30].
Вполне возможно, что изобретателем метода и разработки первой политической технологии продвижения к власти самозванца или ставленника на престол сопредельной державы были еще Одиссей и сын Ахиллеса из древнегреческой истории. Сценарий действий греков против Трои в его квинтэссенции был прост. Царь Менелай десять лет собирал объединенное греческое войско против Трои под благородным поводом защиты женщины – своей жены Елены, похищенной варваром Борисом (Парисом). Когда прямая интервенция не удалась и безрезультатно завершились бои с войском троянцев и их союзников (амазонок, фракийского царя Реза, эфиопов под предводительством Мемнона – сына владыки Эфиопии с южных границ Египта…), хитроумный Одиссей изобрёл метод «троянского коня», который сработал.
Сущность этого метода не только и даже не столько в том, что действительно из дерева была построена гигантская фигура коня, внутри которой спрятался сын Ахиллеса с другими храбрыми воинами, а в том, что помог им изнутри открыть город изменник – один из девятнадцати сыновей царя Приама – Гелен[31]. С тех пор способ вскрытия города-государства изнутри претендентами на государственное правление в интересах интервентов иногда называют «методом троянского коня Одиссея». Этот метод безотказно в различных модификациях просуществовал и действовал для уничтожения сопредельных государств более 30 веков.
Как это постоянно случается, изобретатель остался только со своей славой, а расчёт богатством от Египта за организацию успешной политической диверсии в тылу хеттской державы – врага Египта получил не славный и хитроумный Одиссей, а главный вдохновитель и идеолог военной кампании у города-государства Троя – Менелай[32], который во время сражений всегда был “в тени”. Не остался без награды и Гелен, который получил в виде награды часть царства сына Ахиллеса в Эпире, где он и создал свою личную «маленькую Трою»[33].
Египтянам идея метода «троянского коня Одиссея» пришлась по нраву, они взяли на вооружение квинтэссенцию идеи политического эксперимента Одиссея, после чего мы видим становление традиций эффективного применения разных вариантов данного способа в политической технологии воздействия на сопредельное государство[34]. Например, когда в Египте очень устали от войны с персами во главе с Киром и его сыном Камбисом (умер при таинственных обстоятельствах в июле 522 года до н.э.), мы с удивлением обнаружили «троянского коня Одиссея» в образе первого самозванца на престоле – мага-самозванца Гауматы (лже–Бардия) под именем младшего сына Кира – Бардии, который незадолго до этих событий был тайно убит.
Политическая технология последовавших за теми событиями процессов до боли знакома современникам «самораспада СССР» или историкам, исследующим времена смуты в России в годы правления Лже-Дмитрия. Лже-Бардия (один из первых, но не последний прообраз Лже–Дмитрия) первым делом разослал всем народам персидской державы распоряжение о свободе от военной службы и от податей на три года, приказал разрушить святилища – центры родовых культов, отнял у народного войска по общинам пастбища и скот, провел другие «реформы» на радость Египту. Всё это привело государство в состояние смуты, персам стало не до Египта и Дарию, отпрыску младшей ветви династии Ахеменидов, пришлось тщательно поработать мечём, чтобы доказать свои права на трон персидской державы.
Этот пример (2500-летие которого мы недавно молча отметили) – один из первых прецедентов, послуживший примером активной организации политической технологии смуты в государстве. Метод «создания лже-царя» – патриарх среди современных политических технологий государственной смуты и горе тому народу, который не знает средств активной защиты от его действия и катастрофических последствий такой политической технологии.
К грекам «греческий метод Одиссея» вернулся значительно позже во времена греко-персидских войн. Персы, хорошо наученные горьким опытом и методам данной политической технологии в Египте, попытались испробовать модифицированный «метод Одиссея» в условиях греческой демократии. Они, казалось бы, сделали всё: организовали агрессию против греков с тыла – со стороны Карфагена и Этрусков, подкупили часть греческих полисов, создали в Афинах про персидскую партию, но классику политико-диверсионной деятельности к тому времени они ещё не совсем освоили. Персы не нашли, да и не могли найти, для греков «лже-царя», который бы смог расколоть единство народа и бросили войска в бой без достаточного политико-диверсионного обеспечения. Итог известен каждому школьнику-старшекласснику – персов вогнали обратно в Азию и к тому времени, когда им удалось подготовить Фемистокла на роль «троянского коня», было уже поздно.
Таким результатам способствовало также то обстоятельство, что в рассматриваемый период времени не сложилась у персов и другая политическая технология класса «divide et impera»: «Персидскому царю было важно попытаться разъединить союзников, и они, очистив занятые ими области Средней Греции, предложили афинянам заключить мир на самых льготных условиях. Но афинские руководители разгадали маневр врага. Афиняне отказались от переговоров с персами и заверили спартанцев в союзнической верности, заявляя о своем намерении вести борьбу до полного изгнания врага с территории Греции»[35].
Примеру подготовки и внедрения лже-царей позже последовали и другие страны Европы: Андрикс в Македонии, целая плеяда лже-Неронов в древнем Риме…, после чего метод получил политическое признание в Европе. В сочетании с другими способами раскола общества по религиозным, национальным, имущественным и другим признакам он вошел в комплекс методов, который древние римляне обобщили под названием принципа «divide et impera» – разделяй и властвуй.
Технологии организации политической зависимости глав государств. Методы политических технологий управления политическим курсом сопредельного государства не исчерпаны вышеприведенным обобщением. Часто для воздействия на государство с монархической формой правления было достаточно применения локальных политических технологий, например, с помощью применения «образовательных технологий» к детям монарха: «Парфянский царь не чувствовал себя прочно на престоле и искал союза с римским императором. Из опасения дворцового переворота он отправил своих детей в Рим под опеку императора. Это было… дипломатической победой Рима»[36]. Не менее часто проводниками политического воздействия на монарха служили не только дети, но и женщины: «Остготскому государству пришлось вести сложную дипломатическую игру на Западе, среди варварских государств. Здесь одним из средств умиротворения опасных соседей была политика брачных союзов. Одна из дочерей Теодориха была выдана замуж за короля бургундов, другая – за короля вестготов, сестра – за короля вандалов, сам Теодорих женился на сестре короля франков. Руководителем политики Теодориха был знаменитый римлянин Кассиодор, продолжавший традиции римской дипломатии»[37].
Модификацией рассмотренных политических технологий явилось воспитание политической преданности к сопредельному государству со стороны политических вождей: «Варварских вождей старались покрепче привязать к византийскому двору. За них выдавали девушек из знатных фамилий. Их сыновей воспитывали при Константинопольском дворе в духе преданности интересам империи; одновременно они служили заложниками на случай измены отцов. В то же время в Константинополе зорко следили за раздорами, обычными в княжеских дворах варваров. Неудачным претендентам, изгнанным князьям давали приют и держали их про запас, на всякий случай, чтобы восстановить своего кандидата на освободившийся престол или выдвинуть опасного соперника против зазнавшегося варварского князя»[38].
Организация политической зависимости не сводилась только к эксплуатации семейных чувств главы государства. Она, нередко, еще более усиливалась с помощью побратимства или банального подкупа: «Главной задачей византийской дипломатии было заставить варваров служить империи, вместо того, чтобы угрожать ей. Наиболее простым способом был наем их в качестве военной силы. Вождей варварских племен и правителей государств подкупали, заставляя вести войны в интересах Византии[39].
Примеры подкупа–предательства распространялись также на ведущих политиков сопредельных стран: «При осаде вражеских крепостей Аурангзеб широко применял подкуп их начальников. Он переманил к себе даже главного министра государства Голконда и, воспользовавшись этим предательством, завоевал Голконду»[40].
Примеры «побратимства» особенно широко культивировались в Азии: «Закрепляя новое соглашение, они (тюрки) принесли клятву дружбы и совершили обряд побратимства, заколов при этом белую лошадь»[41].
В Европе для достижения политических целей правители государств из корыстных побуждений были согласны не только на «побратимство», но даже на «усыновление»: «Альбрехту Медведю, положившему основание Бранденбургской марке, ядру будущего Прусского королевства, путем интриг удалось добиться того, что последний славянский князь Бранденбургского (точнее, Браниборского) княжества назначил его своим наследником. По имени этого княжества вся область от Средней Эльбы до Среднего Одера получила название Бранденбургского маркграфства. Здесь, на земле славянского племени шпреян, возник город Берлин»[42].
Технологии дворцовых переворотов и смещения неугодных правителей. Экзополитические технологии далеко не сводились к интригам в сочетании с пассивным ожиданием престола. Политическая история многих государств характеризуется активным воздействием на смену правителей в сопредельных странах. Мы в данном плане рассмотрим в основном только российский опыт вмешательства во внутренние дела со стороны сопредельных государств, который далеко не уникален:«Недостаток устойчивости во внешней политике России открывал перед иностранными державами возможность вести чрезвычайно бесцеремонные интриги в Петербурге и открыто вмешиваться во внутренние дела Российской империи. Как известно, Елизавета Петровна в 1741 г. была посажена на престол гвардией, при активном содействии французского посла Шетарди, который надеялся добиться этим путем сближения России с Францией. Шетарди финансировал переворот и, первое время, пользовался большим влиянием при дворе»[43].
Такие успехи французской дипломатии на ниве политических технологий вызвали нездоровую зависть у англичан: «Позже, в 1756 г., английский посол Чарльз Вильямс разрабатывал с великой княгиней Екатериной Алексеевной план захвата ею власти после смерти Елизаветы Петровны. Расчеты иностранных дипломатов основывались, по-видимому, на той легкости, с которой кучки гвардейцев совершали в России в XVIII в. государственные перевороты»[44].
Последующий дворцовый переворот в России проходил уже по типовой схеме, накатанной в предыдущем случае: «..о дворцовом перевороте 23 марта 1801 г. в Петербурге, стоившем жизни Павлу I и если не организованном непосредственно послом Уитвортом, то, во всяком случае, подготовленном не без его ведома…»[45] мы знаем меньше благодаря большей скрытности английской «политической машины». Ее основой был тотальный политический контроль с помощью политического шпионажа.
Технологии политического шпионажа. Россия в плане использования таких политических технологий была лишь ученицей у Западной Европы: «Более дерзко, чем Россия, использовали тайную агентуру тогдашние её враги – Англия и Пруссия. В этом смысле они сумели использовать даже будущую императрицу, великую княгиню Екатерину Алексеевну, урожденную немецкую принцессу. Ещё мать её была агентом Фридриха П, пока не была выслана из России по распоряжению императрицы Елизаветы. Английский посол Вильямс сумел найти доступ и к Екатерине как через своего секретаря Станислава Понятовского (будущего польского короля), так и путем крупных займов, предоставляемых ей из средств английского короля»[46].
От Англии и Пруссии не отставала Австрия и Франция: «Особенно советует Людовик (1461-1483) своим послам подкупать слуг своих врагов. Он считает даром неба искусство преуспевать в этом деле»[47].
Вместе с тем богатейший опыт «великих держав» того времени в деле политического шпионажа, вероятно, показался бы банальным развлечением для дипломатов, так как он базировался на еще более богатом опыте Испании и Византии.
Рассмотренные рецепты европейской политической технологии были только бледной тенью системы политического шпионажа, которую организовывали виртуозы этого дела в Византии: «Купцы, торговавшие с отдаленными народами, приносили в Византию сведения о них. С византийскими товарами к варварам проникало и политическое влияние Византии. За купцом следовал миссионер. Распространение христианства также было одним из важнейших дипломатических орудий византийских императоров на протяжении многих столетий»[48].
«Миссионеры были в то же время и дипломатами, трудившимися над укреплением византийского влияния. Они подлаживались к князьям, к влиятельным лицам, особенно же к влиятельным женщинам. Нередко у варварских князей жены были христианки, которые под влиянием «духовных отцов” становились сознательными или бессознательными проводниками интересов Византии»[49].
Даже такие крупные мастера политических интриг и шпионажа, какими были лучшие представители дипломатического поприща из папского клира, учились данному мастерству у политтехнологов Византии. Они не смогли радикально улучшить технику шпионажа, а только дополнили «мастерство» данного дела организацией постоянных резиденций: «Уже с середины V века ввиду упадка императорской власти на Западе папы тесно связываются с Константинополем. Они держали при константинопольском дворе постоянных резидентов, так называемых апокрисиариев. Помимо чисто церковных дел, апокрисиариям поручалось наблюдение за политическими настроениями при дворе византийских императоров»[50].
Начиная примерно с того же времени не только апокрисиаарии, но и послы должны были вести политическую разведку: «В своих донесениях послы давали подробные характеристики правителей и вообще руководящих лиц страны, в которых они пребывали, описывали придворные группировки, материальные, финансовые и военные ресурсы государства, положение разных классов населения и т.д»[51].
По причине сказанного совершенно не вызывает удивления тот факт, что распространение анализируемой политической технологии нашло одно из первых теоретических обобщений и талантливых продолжений в турецких работах Низам Аль-Мулька, в его «Книге правления». Этот везир (с 1063 г.) правителей государства Сельджуков во времена Мелик-Шаха, если бы его не убили исмаилиты, смог бы, вероятно, довести до вершин мастерства данную политическую технологию. Хотя широкомасштабные ее применения до сих пор весьма впечатляют историков в различных вариациях на заданную тему и исполнении других турок – талантливых учеников Византии и последователей Мелик-Шаха на примере полного разгрома той же Византии.Видимо, с этими впечатлениями и связано то, что методы политического шпионажа в настоящее время относятся к совершенно секретным политическим технологиям.
В политической истории Европы, рассматриваемые византийские технологии политического шпионажа были доведены до близкого уровня совершенства разве что в Испании: «У Филиппа II (испанского), кроме официальных дипломатических представителей во Франции, Англии и Нидерландах, была туча платных и добровольных шпионов. Они не только доносили королю обо всем, что делалось при враждебных и дружественных дворах, но и следили за самими испанскими дипломатическими представителями»[52].
Искусство испанского политического шпионажа было столь высоко, что сопредельные страны решались для противодействия такой политической технологии контроля на совершенно неординарные меры: «Король (Людовик XV) в такой мере не доверял окружающим, боясь их воздействия на свою волю, и до такой степени презирал своих министров, что создал особый тайный кабинет («секрет короля»), во главе которого с 1743 г. стоял принц Конти….. Часто по приказу короля они вели политику, прямо противоположную той, которую проводил официальный представитель французского правительства»[53].
Политические технологии тайных обществ и спецслужб государства. Безусловно, что многое из того, что выше было названо в части организации политических технологий, ни как не рекламировалось авторами рассмотренных проектов. Но в перечне названных технологий управления государствами есть еще и такие, которые не выдаются сопредельным странам даже под грифом «совершенно секретно» – это политические технологии тайных обществ. Рассмотрим их особенности в приложении к управлению государством.
Египетские жрецы. Жреческая каста, которая одна владела ученостью, изначально властвовала безраздельно. Платону, который судил со стороны, это правление казалось изумительным; он видел в нем идеал, «град Господень», образец «Государства». Жрецы имели вдоль берегов Нила дворцы, храмы, сильные как крепости, которые в то же время были роскошными жилищами. Члены этой касты управляли самими царями, распоряжаясь до мелочей всеми их действиями в течение дня. Они занимали высшие должности и, в качестве ученых, судей и врачей, пользовались высшими почестями. Главные жреческие школы находились в Фивах, Мемфисе, Гелиополисе и Саисе. Жреческой касте принадлежала большая часть земли, которую они заставляли обрабатывать; податей жрецы не платили, но собирали десятину. Они были избранной, привилегированной и единственно свободной частью нации.
Учение о «божием единстве и тайны», они сообщали только тем, кто после многих испытаний был посвящен в мистерии. Учение было внешним и внутренним. Мистерии были двух родов: большие и малые; первые были мистерии Озириса и Сераписа, последние – мистерии Изиды[54].
Как велики и как опасны были тайны мистерий, легко понять, когда припомнишь, что много веков спустя после учреждения мистерий Сократ лишился жизни за то, что провозгласил это учение[55].
Друиды – маги Запада. Тайное учение друидов во многом сходно с доктринами гимнософистов и браминов в Индии, магов в Персии, жрецов в Египте и всех жрецов древности вообще. Подобно им, они имели два рода религиозных доктрин: внешние и внутренние. Обряды совершались и в Британии, и в Галлии. Их главным местопребыванием считался остров Энглези[56].
Во многих случаях власть друидов превышала власть государя. Великий государственный совет не мог объявить войну или заключить мир без их участия. Они решали все споры окончательным и неизменным приговором и властны были подвергать смертной казни. Их жертвенники орошались потоками крови человеческих жертв[57].
Дротты. Скандинавские жрецы назывались дроттами. Их сословие было учреждено скифским правителем по имени Сигге, который в последствии принял имя Одина. Дротты, в количестве двенадцати, были в одно время и жрецами и судьями. От них произошло в последствии учреждение присяжных в Англии. Власть дроттов не имела пределов, в силу дарованного им преимущества выбирать человеческие жертвы, что распространялось даже на верховных правителей[58].
Священные фемы – вольные суды. Тайные суды, которые возникли в первой половине тринадцатого столетия в Германской империи (Вестфаллия), когда власть императора потеряла все свое влияние в стране, а императорский суд уже не заседал. Цель тайного общества вестфальских судей – расследование преступлений против христианской религии, Евангелия и десяти заповедей. Суды имели фемический кодекс, степени посвящения членов тайного общества, тайный язык и правила поведения посвященных. Последний вольный суд был уничтожен французским законодательством в 1811 году в Мюнстере[59].
Тамплиеры – «бедное рыцарство Христово и Храма Соломонова» было создано в 1118 – 1119 г.г. группой французских рыцарей во главе с Хуго де Пэйном, дворянином из Шампани. Эти мало зависимые от светской и церковной власти рыцари Храма создали военно-религиозное учреждение, которое носило в своей основе возможности создания автономной империи или государства.
В 1139 г. булла папы Иннокентия II дарует тамплиерам значительные привилегии: орден, находящийся под исключительной опекой главы католической церкви, может быть распущен только им самим. Орденские рыцари, до поражения в крестовых походах давали обет бедности. Тем не менее, уже через двадцать лет в казне ордена числились огромные пожертвования, а в активах тамплиеров значились земельные угодья, замки и поместья, вступивших в орден рыцарей Франции, Англии, Шотландии, Фландрии, Испании, Португалии, Италии, Австрии, Германии, Венгрии. Сосредоточив в своих руках колоссальные богатства, тамплиеры занялись банковскими делами и ссужением денег под проценты. Таким образом «бедные рыцари Христовы» стали крупнейшими ростовщиками своей эпохи, а парижский орденский дом превратился в центр европейских финансов.
В Англии великих магистров ордена регулярно приглашали на заседания парламента и рассматривали их в качестве главы всех католических орденов. Вследствие этого им подчинялись фактически все приоры и аббаты страны. В летописях отмечается, что рыцари Храма поощряли развитие науки и техники. Орден не скупился, выделяя средства на развитие геодезии, картографии, строительство дорог и мореплавание. Он располагал своими портами и верфями, а также собственным флотом.
Почти на всех политических уровнях храмовники выступали как официальные третейские судьи, и нередко короли признавали их авторитет. Современники отмечали, что тамплиеры завладели такими привилегиями, которых им не давал сам папа: право назначать на трон или смещать монархов по своему усмотрению.
Во время своего деятельного существования автономный в своих действиях орден в глазах современников виделся как некий мистический институт; братьев Храма подозревали в волшебстве, колдовстве и алхимии, считалось, что тамплиеры связаны с темными силами. Этому способствовала поддержка орденом альбигойцев, катаров и других «еретиков» против ортодоксальных католиков, связи ордена с ассасинами – террористическим религиозно-политическим исламским «орденом» замка Аламут в Иране, известным своим фанатизмом и воинственностью, угрозы магистров ордена светским государям, клятвопреступления великих магистров ордена и другие предосудительные действия.
К началу XIV века у французского короля Филиппа IV, прозванного «Красивым», созрел план уничтожения независимого от ортодоксальной церкви и государства ордена. Этому предшествовал сговор с папой Климентом. Целью сговора было устранение оппозиционного официальному правлению «теократического государства в государстве», каким был орден тамплиеров, и присвоение накопленным рыцарями богатств. В 1307 г. все члены ордена были арестованы, орденские дома и замки поставлены под надзор королевских властей, а вся их недвижимость конфискована.
После роспуска ордена многие германские рыцари Храма влились в состав Тевтонского ордена или перешли к иоанитам. То же сделали и испанские тамплиеры. В Португалии храмовники были оправданы судом и в 1318 г. изменили свое название, став рыцарями Христа. Рыцарем этого ордена был Васко да Гама. Под восьмиконечными тамплиерскими крестами плавали каравеллы Христофора Колумба. Последователи тамплиеров в Германии, вступившие в Тевтонский орден, отказались от связей с Римом, выступили под предводительством Мартина Лютера против официальной церкви, которая их предала.
B XVIII веке различные тайные ордена и организации ссылались на тамплиеров как на своих предшественников. Масоны свои ритуалы и церемониалы позаимствовали у рыцарей Храма и заявляют, что являются наследниками тамплиеров и хранителями их тайн. В конце XIX века в Германии и Австрии был основан «орден новых тамплиеров», в качестве эмблемы «новые рыцари» избрали знак, который позднее стали называть свастикой. Самое широкое распространение орден рыцарей Храма получил в США, где в 1930 году насчитывалось 1716 командорств, которые насчитывали 434 тысячи членов[60].
Сионская община (орден Сиона) – действовавший в тени ордена тамплиеров – это еще более тайный орден. Тайный устав Сионской общины от 5 июня 1956 года предусматривал в его составе 121 члена в пяти степенях посвящения. Сионская община – это тайное движение по реставрации «народной монархии» и династии Меровингов. Сами Меровинги считали себя потомками Ноя, далее потомками жителей Трои и выходцами из колена Вениаминова, наследниками прямого потомства Иисуса, которое, по уверениям Сионской общины, поселилось вместе с Магдалиной в Галлии (в районе Марселя), а в V веке потомство Иисуса, слившись с франками, породило династию Меровингов.
Сионская община намерена объединить церковь и государство. В соответствии с меровингской традицией, согласно утверждениям Сионской общины, новый царь будет «царствовать, но не править». Так, в XIX веке Община пыталась создать новую Священную Римскую империю, нечто вроде Соединенных Штатов Европы – теократическое государство, управляемое одновременно Габсбургами и радикально реформированной церковью. Первая мировая война и крах великих европейских династий провалили этот план. В наше время роль Сионской общины в общественной жизни европейских стран, особенно Франции, достаточно серьезна, для неё характерна широта финансовых возможностей её членов[61].
Масонство (франкмасонство). Масоны стремились создать тайную всемирную организацию с целью мирного объединения человечества в религиозном братском союзе. Традиции масонов заимствованы от средневековых цехов (братств) строителей-каменщиков и от средневековых рыцарских и мистических орденов. В 60-х годах 20 века в мире насчитывалось около 8 миллионов масонов. Легенды масонства восходят к легендам ордена розенкрейцеров, а от них в глубокую древность – ко временам царя Хирама, Соломона, баснословного Тота[62].
Туле (Thule Gesellschaft) – созданный по образцу масонских лож в Мюнхене после 1-й мировой войны орден, провозгласивший своими официальными целями изучение и популяризацию древнегерманской литературы и культуры. В действительности общество проповедовало крайний национализм, расовый мистицизм, оккультизм и антисемитизм. Общество являлось филиалом Тевтонского рыцарского ордена, чьи отделения были разбросаны по всей Германии, а штаб-квартира находилась в Берлине. Идеология общества, в которое входили журналисты, писатели, поэты, преподаватели университетов, армейские офицеры, в том числе Дитрих Эккарт, Рудольф Гесс, Альфред Розенберг, базировалась на концепции германского расового превосходства, антисемитизме и пангерманской мечте о новом могущественном германском рейхе. Общество широко использовало мистические символы, магические ритуалы[63].
Абвер (Abwehr- оборона, отражение) – орган военной разведки и контрразведки нацистской Германии. Тайно образован в 1919 году правительством буржуазной Веймарской республики, когда генерал фон Шлейхер собрал все секретные службы в ведение министерства обороны. Абвер должен был обеспечивать в начале своего существования также функции военной контрразведки в вооруженных силах. Значительно позже, после реорганизации в 1938 году Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии и «легализации» этой тайной службы, главными задачами Абвера стали – обеспечение секретности военных приготовлений Германии, внезапность её нападений, а также успех “блицкрига” путем дезорганизации и развала тыла стран, избранных объектами агрессии. Центральный аппарат Абвера состоял из 5 главных отделов, основные из которых:
- (А-1) – организации разведки за границей, он добывал информацию о военно-экономическом потенциале вероятного противника;
- (А-II) – организации диверсионной деятельности за границей и в тылу войск противника, этот отдел обеспечивал подрыв морального духа армии и населения стран – противников, создание «пятых колонн», уничтожение или захват особо важных военных и промышленных объектов, совершение террористических операций, дезинформацию политического и военного руководства противника, использование политических организаций с прогерманской ориентацией, пронацистских групп, «заграничных немцев», террористических групп эмигрантских и националистических организаций;
- (А-III) – военная контрразведка, которая вела политический сыск в вооруженных силах и военной промышленности Германии. Особое место в этом отделе занимали борьба с саботажем в военной промышленности, дезинформация иностранных разведок, контрразведка за границей, в том числе проникновение в разведывательные службы других государств, выявление их планов и деятельности в отношении нацистской Германии. Отдел «аусланд» – заграница, тесно взаимодействовал с министерством иностранных дел. Он собирал разведывательную информацию, кроме того, путем изучения иностранной прессы, радиопередач и литературы, обработкой сведений, поступавших от германских военных атташе за границей[64].
- СС (Schutzstaffel). Элитные охранные подразделения нацистской партии, созданные по распоряжению Гитлера (в 1925 году) как будущий оплот нацистского тоталитарно-полицейского государства, так называемый «Черный орден». 20 июля 1934 года Гитлер приказал легализовать этот тайный орден и возвести СС в ранг самостоятельной организации (личной армии Гитлера) в рамках НСДАП (национал-социалистическая рабочая партия Германии).
Представляя СС в роли продолжателя древнегерманских культов и традиций средневекового рыцарства, Гиммлер старался придать им соответствующие орденские атрибуты. В качестве реквизита служили серебряные перстни с изображением черепа, вручаемые офицерам после трех лет службы на командных должностях. Наиболее отличившиеся получали из рук рейхсфюрера СС почетный меч. Руководители СС обращались к традициям ордена крестоносцев и провозглашенным ими принципам «веры и провидения». Ежегодно молодые кадры СС приезжали на присягу в Брунсвик к гробу герцога Мекленбургского, где происходило произведение в офицеры курсантов военных училищ. В окрестностях города Падерборн находились руины средневекового замка Вевельсбург, ставшего резиденцией руководства СС, где периодически в большом зале собиралась эсэсовская элита и устраивала сеансы медитации. В подземельях замка находилось святилище ордена, место культа крови, где происходило «крещение кровью» – ритуал, сопровождавший принятие нового члена[65].
СД (Sicherheitsdienst) – секретная служба безопасности нацистской партии). Эта преступная (по решению Нюрнбергского процесса) организация являлась разведывательным управлением «Черного ордена» СС. Она через секретную агентуру и информаторов собирала компрометирующие материалы на высокопоставленных лиц как внутри страны, так и за её пределами[66].
Гестапо (Geheime Staatspolizei ) – тайная государственная полиция Третьего рейха была предназначена для борьбы с инакомыслящими, недовольными и противниками нацистского режима, стала символом нацистского террора. Приказы и дела гестапо не могли подвергаться рассмотрению административными судами. Гестапо по решению Нюрнбергского процесса названа преступной организацией.
Внутренняя структура гестапо включала 5 основных отделов:
- IVA – борьба с противниками нацизма (коммунистами, марксистами, либералами и другими оппозиционными направлениями);
- IVВ – надзор за политической деятельностью католической и протестантской церквей, религиозных сект, евреев, франкмасонов и оппозиционных течений в молодежной среде;
- IVC – картотека, печать, составление досье, превентивные аресты, слежка;
- IVD – дела оккупированных территорий, борьба с движением Сопротивления, ведение национальными меньшинствами;
- IVE – контрразведка, борьба со шпионажем[67].
Мы не будем далее продолжать этот перечень, – он весьма обширен, особенно если к нему добавить тайные общества Азии, Северной Африки, Америки, современные мафиозные организации и другие секретные общества. Обобщая сказанное о тайных обществах, можно отметить то, что их отличает от несекретных организаций следующее важное обстоятельство, – они брали на себя различные функции государства:
- идеологические и религиозные – вспомним, например, египетские таинства жрецов, IVA;
- военные – в этом ряду стоят тамплиеры и «Черный орден» –Schutzstaffel;
- финансовые – здесь примером «государства в государстве» вновь служат тамплиеры;
- дипломатические – выше мы называли тайные Советы, «секрет короля», различные «интернационалы», Sicherheitsdienst и т.п.
- судебные – выше был приведен пример тайных судов средневековья (фемы), которые позже дополнили тайные суды «Ku-Klux-Klan» в США;
- полицейские – например, Geheime Staatspolizei;
- гражданского управления – в этом ряду первыми можно назвать масонов, их предшественников розенкрейцеров и продолжить этот ряд , например, до общества «Thule Gesellschaft»;
- политического развития – эти функции брали на себя многие тайные общества от ассасинов, исмаилитов, альбигойцев, последователей каббалистики, гностиков, браминов и гимнософистов и т.д., до карбонариев, IVD и запрещенных, «подпольных» политических партий современности.
Цели политических тайных обществ, которые они декларировали в среде своих «рядовых членов», как правило, круто замешаны на фразеологии прогресса, свободы, любви, совести и других высоких нравственных идеалов, которые и удерживали в их рядах адептов общества. Но, вместе с тем: «трудно назвать страну, которая извлекла бы существенную и постоянную пользу из действий какого-либо тайного политического общества»[68]. А сама политическая борьба низводилась названными и другими тайными обществами до скрытной, «подпольной» эгоистической войны партий[69], секретного применения большинства из рассмотренных выше политических технологий в целях искусственного создания сбойных ситуаций в государственном управлении, которые, впрочем, нередко существенно влияли на устойчивость государства.
Технологии создания государств. Использование политических технологий, основанных на римском принципе «divide et impera», нередкослужило важнейшим средством политической подготовки к реформированию государств. Последующие действия предполагали разработку «проекта» реформирования сопредельного государства.
Наиболее частые проектные разработки политтехнологов связаны с созданием «буферных» государств. Примеры таких разработок достаточно хорошо известны особенно в Новое время.
1. Греческий проект. Рассмотрим некоторые из них, начиная с российских разработок недавнего исторического прошлого конца XVIII века: «В это время возник разработанный совместно с Австрией так называемый «Греческий проект» (1780 г.), который предполагал восстановление Греческой империи с государем из русского царствующего дома. Проект предусматривал создание из Бессарабии, Молдавии и Валахии буферного государства Дакии и территориальные приобретения для России, Австрии и Франции за счет турецких владений»[70].
2. План Палмерстона. По поводу английской политики Бисмарк как-то сказал: «Политика Англии всегда заключалась в том, чтобы найти такого дурака в Европе, который своими боками защищал бы английские интересы»[71].
В середине XIX века главным врагом на континенте для Англии стала Россия, в отношении которой и была применена Премьер-Министром Палмерстоном крупная английская политическая инновация: «Собственные цели британской политики неоднократно выяснялись в английской прессе, но точка зрения самого Палмерстона, наиболее полно изложенная им Джону Росселю, сводилась к следующему: Аландские острова и Финляндия возвращаются Швеции; Прибалтийский край отходит к Пруссии; Королевство Польское должно быть восстановлено как барьер между Россией и Германией (не Пруссией, а Германией); Молдавия и Валахия и все устье Дуная отходят к Австрии, а Ломбардия и Венеция – от Австрии к Сардинскому королевству (Пьемонту); Крым и Кавказ отбираются у России и отходят к Турции, причем часть Кавказа, именуемая у Палмерстона «Черкесией», образует отдельное государство, находящееся в вассальных отношениях к турецкому султану»[72].
3. Проект Альфреда Розенберга. Он осуществлялся фашистской Германией в ходе войны против СССР. «Проект предусматривал расчленение восточных территорий на пять крупных губернаторств в целях недопущения возрождения сильного российского государства. В состав первого из них под названием «Остланд» должны были войти Эстония, Латвия, Литва и Белоруссия. Эта территория предназначалась для полной германизации в течение двух поколений. Вторым губернаторством должна была стать Украина с включением в ее состав Восточной Галиции, Крымского полуострова, территории по Дону и Волге, а также автономной республики немцев Поволжья. Как считал Розенберг, это губернаторство, имея определенную автономию, стало бы опорой рейха на Востоке в борьбе с русским народом. Третье губернаторство заняло бы территорию Кавказа, отделив Россию от Черного моря. Нефтеносные районы Кавказа перешли бы в руки немцев. Четвертое губернаторство составляла бы Россия. Определение ее границ на востоке Розенберг ставил в зависимость от того, продвинутся ли германские войска за Урал. Пятым губернаторством должен был стать Туркестан»[73].
4. Проекты создания государств крестоносцами. «Используя раздробленность мусульманского Востока, первые крестоносцы захватили ряд территорий на восточном побережье Средиземного моря и в конце XI – начале XII в. основали здесь свои государства: королевство Иерусалимское, графство Триполи, графство Эдессу и княжество Антиохию»[74].
5. Проекты приобретения государств. « Во время переговоров с Талейраном, Ливингстон получил предложение, которому не сразу мог поверить. Талейран предложил продать США не только Новый Орлеан, но и всю громадную территорию Луизианы. 30 апреля 1803 г. Ливингстон и Монро на свою ответственность приобрели у Франции всю Луизиану за 60 миллионов ливров и, кроме того, с уплатой Соединенными Штатами 20 миллионов ливров в виде возмещения гражданам США за их претензии к Франции»[75]. Луизиана стала преддверием американских территориальных приобретений Флориды, Техаса, Новой Мексики, Калифорнии, Орегона, Аляски.