Аннотация. Раскрывается природа духовной традиции служения Отечеству в качестве одной из фундаментальных цивилизационных констант, обеспечивающих устойчивое развитие российского государства в условиях внешних угроз, и обосновывается необходимость целостной системы мер по ее возрождению и устойчивому функционированию.
Ключевые слова: духовная традиция, цивилизационная константа, культура, право.
Потребности суверенного развития Российской Федерации на путях возврата лидирующих позиций во вновь формирующемся многополярном мире диктуют необходимость разработки и реализации системы мер по возрождению, актуализации и задействованию в решении стратегических задач традиционных для нашего народа духовных ценностей, определяющих его цивилизационную специфику. К числу такого рода ценностей необходимо отнести прежде всего русскую духовную традицию служения Отечеству. Данная традиция, смысл которой лаконично выражен в известной библейской заповеди «Положит душу своя за други своя», пришла в Россию вместе с Православием из Византии и глубоко укоренилась в русской земле, ибо органично соответствовала общему тренду духовного развития, обусловленному природно-климатическими и географическими условиями социально-экономической жизни.
В отличие от западноевропейских стран, претендующих на роль локомотивов мирового прогресса, война для России не была промыслом, не преследовала экономических целей материального обогащения, а выступала моментом истины, мгновением исторического выбора между «быть и не быть». По своим смыслам война для русского человека, когда она случалась, была оборонительной и освободительной. Военная победа над вероломным врагом всегда имела особое духовное измерение, означала торжество жизни над смертью и была делом всего народа, всеобщей воинской повинности, а не только специально отмобилизованных, вооруженных и обученных формирований. Поэтому и отмечалась всем миром.
Как отмечает наш современник, историк В.М. Никонов, срединное положение Руси между Востоком и Западом обрекло ей историческую судьбу евро-азиатского щита, первым принимающего на себя основной удар агрессора, с какой бы стороны он ни шел. И перед русскими народами испокон веков стоял выбор попасть в рабство или принять смерть на миру. Русский человек выбирал второе, поэтому и защита Отечества была для него личным вкладом во всенародное дело, от которого он себя никогда не отделял. «Страна в любую минуту могла подвергнуться опустошительному нападению», пишет В.М. Никонов, «не просто для ограбления, а с целью поголовного уничтожения населения или увода его в рабство. …В укрепленных городах все население … должно … быть готовым взойти на крепостную стену, чтобы с оружием в руках защищать жизни свои и своих семей. Альтернативой этому было либо смерть, либо рабство» [1, с. 235]. Такую, отличительную характеристику русского народа лаконично выразил И.А. Ильин: «Еще при первом вторжении татар русский человек предпочитал смерть рабству и умел бороться до последнего. Таким он оставался и на протяжении всей своей истории» [2, с. 88].
Характеризуя особенности русского национального характера, известный историк и публицист А.И. Фурсов пишет о его непонимании западными правящими кругами, ибо «от русских постоянно исходит угроза нестандартности (нетривиальности, нелогичности в западном понимании. – Ю.Б.) мысли и поведения, а, следовательно – победы. Наша (русская. – Ю.Б.) смекалка, нестандартность поведения обусловлена суровыми природными условиями, сменой времен года, коротким сельскохозяйственным сезоном, особыми историческими условиями, постоянно заставляющими искать способы выживания и побед над обстоятельствами и превосходящим противником; богатые и сытые европейцы с подобными проблемами в таком масштабе не сталкивались. Отсюда возведенный в норму конформизм» [3].
Развиваясь в указанном историческом контексте, формировались, укреплялись и утверждались отличительные для русского национального характера архетипы коллективного бессознательного, те самые духовные традиции, которые обрели исторический статус цивилизационных констант и нашли свое выражение в воинской культуре Древней Руси – России. Победы на полях сражений обеспечивались не только и не столько мощью фортификационных сооружений, уровнем вооружений и военной техники, воинским мастерством рядовых ратников и умом полководцев, сколько и прежде всего силой русского духа, массовым героизмом защитников Отечества. «Православное учение о бессмертии личной души, о повиновении высшим властям за совесть, о христианском терпении и об отдаче жизни «за други своя», — писал в своем известном Манифесте русского движения И.А. Ильин, — «дало русской армии все источники ее рыцарственного, лично-бесстрашного, беззаветно послушного и всепреодолевающего духа, развернутого в ее исторических войнах и особенно в учении и в практике А.В. Суворова, и не раз признававшегося неприятельскими полководцами (Фридрихом Великим, Наполеоном и др.)» [4, с. 326–327].
Важнейшей составляющей силы русского воинского духа была и остается уверенность в победе над врагом. Общеизвестны замечательные слова святого Князя Новгородского Александра Ярославовича, сказанные им после напутственного молебна накануне судьбоносного для Новгородской Руси первого сражения со шведами на реке Неве в устье реки Ижоры, за одержанную победу в которой он получил почетное наименование Невского: «Не в силе Бог, а в правде!» [5] Этот речитатив стал девизом всего последующего русского воинства вплоть до настоящих времен, обеспечивающего триумфы русского оружия, ибо побеждает в схватке с врагом тот, кто уверен в правоте своего ратного служения народу.
Таким образом, благодаря целой совокупности естественно-исторических обстоятельств и субъективных факторов в русском народе сформировалось особое отношение к войне и воинской повинности как общему делу служения Отечеству.
Вместе с тем, проводимый в последние четверть века курс безбрежной либерализации экономики и общественной жизни, внедрение коммерческих стратегий в сферу культуры фактически привели к существенному сужению роли и деградации содержания этой основополагающей для развития страны цивилизационной константы. Сказанное, с учетом нагнетания странами ЕС и их заокеанским сателлитом международной напряженности вокруг Российской Федерации, имеющей стратегической целью сковывание ее развития и нейтрализации как вновь набирающего мощь суверенного мирового центра силы, требует безотлагательного и последовательного переосмысления роли и места культуры в системе общественных отношений, в том числе – проблем совершенствования правового регулирования сферы духовной культуры, продуцирующей исторически обусловленные традиционные ценности русского народа.
Об актуальности проблемы культуры как фактора национальной безопасности свидетельствует ее включение в новую редакцию «Стратегии национальной безопасности до 2020 года» (далее – Стратегия), признания первостепенной роли культуры для возрождения и сохранения культурно-нравственных ценностей, укрепления духовного единства многонационального народа Российской Федерации (курсив мой. – Ю.Б.) [6].
Более подробно задачи развития культуры, в контексте понимания государственной культурной политики как неотъемлемой части стратегии национальной безопасности Российской Федерации, сформулированы в Основах государственной культурной политики (далее – Основы), где расписан собственно механизм сохранения, воспроизводства и трансляции культурно-нравственных ценностей и духовных основ гражданского единства [7]. Однако ни в первом, ни во втором нормативном правовом акте не раскрывается их содержание. Формально это связано с тем, что оба документа имеют юридических статус подзаконных нормативных актов и, по определению, не должны противоречить конституционным нормам. Согласно статье 13 Конституции Российской Федерации, в нашей стране установлен запрет на государственную или иную обязательную идеологию, адресованный органам государственной власти, включая главу государства, законодателей и исполнительную власть, иные органы государства и их должностных лиц.
Идеология же, по определению, является системой ценностей – «концептуально оформленных представлений и идей», которые выражают «интересы, мировоззрение и идеалы различных субъектов политики» и выступают «формой санкционирования или существующего в обществе господства и власти» [8, с. 81-83]. Идеология – составная часть культуры, результат духовного производства — играет роль повседневных ориентиров в предметной и социальной действительности человека, его практических отношений к окружающим предметам и явлениям. Однако в анализируемых документах эти самые повседневные ориентиры – содержание «культурно-нравственных ценностей» – не определены.
Как справедливо отмечает Касьянов В.В., «отсутствие системы ценностей ведет к утере перспектив общественного развития, продуцирует апатию, уныние и безнадежность, ибо непонятно, какое общество строим и к чему стремимся» [9, с. 11], т.е. к отсутствию реального и предметного целеполагания в развитии общественных отношений. Такая ситуация практически сводит духовную жизнь к формуле «здесь и сейчас», характерную для постиндустриальных обществ массового материального потребления, и продуцирует состояние классического когнитивного диссонанса, поднятого с индивидуального плана на уровень общественного сознания и психологии.
Получается, что сегодня создан эффективный механизм повышения роли культуры, однако духовное содержание «культурного продукта» не определено. Более того, закрепленные Конституцией свобода творчества, право автора на художественный вымысел в условиях отсутствия общепринятых культурно-нравственных ценностей сводят на нет понятие моральной ответственности за созданные для публичного распространения произведения. Как следствие, в погоне за коммерческой выгодой либо достижением зарубежного признания, создаются произведения искусства в инокультурных духовных измерениях, пропагандирующие вседозволенность, нравственную распущенность, приоритеты силы и т.п., способствующие криминализации общественной жизни. Такого рода общественная атмосфера вызывает озабоченность правоохранительных органов и специалистов в области уголовной юстиции [10]. Нет ничего удивительного в том, что перманентно появляются произведения искусства, вызывающие неоднозначную оценку со стороны зрительской аудитории, которые не только не способствуют укреплению духовного единства, а, напротив, вносят раскол в общество, способствуют возникновению очагов социальной напряженности и экстремистским проявлениям. Нельзя не согласиться с мнением ученого-правоведа А.Н. Митина о том, что кинорежиссеры, ориентируясь на свои монетарные интересы, художественно, якобы нейтрально и объективно подают преступников, часто под ореолом «борцов за справедливость», описывая детали и тонкости преступных деяний. В массовое сознание вкладывается нерасторжимый образ «Преступной России», утверждение о «вечности» российских криминальных практик. В качестве героев предлагаются, по сути, асоциальные типажи, чьи модели поведения в последующем копируются в повседневной жизни в качестве образцов достижения личных интересов. При этом кинематографические технологии не обладают жесткой императивностью, но ненавязчиво конструируют ту или иную модель поведения зрителей, осуществляют репрезентацию ментальных стереотипов, которые мгновенно усваиваются зрителем [11, с. 14-17]. В данном контексте нельзя не упомянуть общеизвестный факт засилья в российском прокате массовой голливудской кинопродукции, продолжающей играть основную роль в агрессии американской «мягкой силы».
Здесь уместно вспомнить оценку состояния культуры в условиях либеральной демократии, сделанную русским философом Н.А. Бердяевым: «От демократизации культура всюду понижается в своем качестве и своей ценности. Она делается более дешевой, более доступной, более широко разлитой, более полезной и комфортабельной, но и более плоской, пониженной в своем качестве, некрасивой, лишенной стиля» [12, с.523].
Согласно Основам, государство в лице Министерства культуры оказывает поддержку сфере искусства, выделяя значительные ассигнования на создание новых произведений, однако в силу конституционных норм не имеет права, за исключением случаев, предусмотренных законодательством, на эстетическую и духовно-ценностную экспертизу ввиду действия права художника на свободу творчества, в том числе художественного вымысла. В условиях поощряемой Министерством культуры коммерциализации искусства, авторы в своих стремлениях достичь материальной выгоды и признания за рубежом, пренебрегают традиционными ценностями и гражданской ответственностью. Круг, как говорится, замыкается. Такого рода юридическая ловушка существенно снижает, если не сводит на нет все усилия по повышению роли традиционной духовной культуры как действенного фактора общественного развития и обеспечения национальной безопасности.
Таким образом, традиционная духовная культура и ее содержательное ядро – цивилизационные константы неумолимо деградируют и исчезают из общественной практики. Постоянные обращения главы государства к идее патриотизма на текущий момент не обеспечены действенным механизмом ее воспроизводства среди широких народных масс. К сожалению, в этой связи следует признать, что деятельность министерства культуры явно противоречит требованиям решения задач стратегического развития страны.
На протяжении всей российской истории именно культура сохраняла, накапливала и передавала новым поколениям духовный опыт нации, обеспечивала единство многонационального народа России, воспитывала чувства патриотизма и национальной гордости, укрепляла авторитет страны на международной арене. Российская идентичность, по тонкому наблюдению выдающегося ученого современности А.С. Панарина, с момента своего зарождения носила не натуралистический характер, не довольствовалась наличностями этнического, географического и административного толка, а являлась, по существу, ценностно-нормативной, духовной [13, с. 42-45].
Важнейшей формой духовной культуры является искусство (художественная культура). Именно искусство в специфических художественных формах отражения действительности накапливает и транслирует непреходящие духовные ценности совместной жизни и деятельности людей, создает гарантии и условия развития творчески одаренных личностей и формирует механизмы их консолидации вокруг общих жизненно важных целей познания и преобразования окружающего мира.
Благодаря инструментарию эстетического воздействия на человека искусство во все времена рассматривалось как эффективный инструмент единения народа и власти на путях достижения поставленных целей. История искусства советского периода – яркое тому подтверждение.
Масштабные преобразования в стране конца XX века с их потребностями переформатирования общественного сознания и психологии на новые рыночные экономические отношения привели к отказу от традиционных идеологических функций искусства, их сведению к сфере «культурного досуга» и развлечения, к превращению произведений искусства в предмет гражданского оборота, в товар, что не смогло не сказаться на состоянии сферы художественной культуры. Свои претензии на ведущие роли в ней громко заявил постмодернизм со своей парадигмой исчезновения смыслов,
который, по образной оценке Ж. Бодрийяра, есть не что иное, как «коммерческие стратегии (продвижение) ничтожности» в искусстве [14].
Очевидно, что забвение искусства как эффективного инструмента сохранения и трансляции от поколения к поколению цивилизационных констант было сделано умышленно, ибо, по замыслам «прорабов перестройки», только решительный поворот от соборного сознания советского народа к приоритетам частных интересов личности над интересами общества и государства по образцам англо-американской культуры обеспечивал вхождение страны якобы на равных в экономическое сообщество ведущих мировых держав.
«Отрезвление» правящей элиты произошло лишь четверть века спустя, когда стали очевидными те место и роль, которые отводятся России в международном разделении труда, и, как следствие, нейтрализация страны как суверенного центра силы и мирового развития. На повестке дня вновь, как это уже не раз случалось в отечественной истории, встал вопрос о мобилизации внутренних резервов развития и реализации уникального качества российских народов – способности к объединению и осуществлению совместных творческих усилий на путях достижения жизненно важных целей.
В этой связи к угрозам национальной безопасности в сфере культуры сегодня совершенно справедливо отнесены размывание традиционных российских духовно-нравственных ценностей и ослабление единства многонационального народа Российской Федерации, а к целям стратегии государственной культурной политики – укрепление гражданской идентичности, системы традиционных ценностей и единства российского общества. Все правильно и актуально. Однако проведенный выше анализ Стратегии свидетельствует о явной недооценке искусства как фактора общественного развития и раскрытия творческого потенциала нации.
Русское искусство всегда специфически отражало сущность человека во всем многообразии ее проявлений и выступало социальным ориентиром цивилизационного развития, фактором последовательной самоорганизации. «Искусство возникало и функционировало в обществе не как роскошь и развлечение, не как некий необязательный “культурный придаток” к общественной жизни, экономике, но как всепронизывающая духовная сила, изнутри определяющая духовный облик человека, направляющая его развитие, объединяющая отдельных людей в целостное общественное образование, придающая организованность и упорядоченность межличностным отношениям, взаимосвязям и взаимоотношениям людей, открывающая человека человеку и тем самым содействующая общественному развитию» [15, с. 104-105].
В контексте изложенного следует специально остановиться на состоянии и положении в российском обществе народной художественной культуры – народного искусства, художественных промыслов и ремесел, фольклора в целом. Эта сфера сегодня, к сожалению, оказалась наименее защищена от постмодернистских нововведений и деформаций. В тоже время именно она, наряду с традиционными религиями, остается фактически единственным носителем традиционных духовных ценностей, тех самых нравственных императивов, которые составляют ядро цивилизационных констант, включая духовную традицию служения Отечеству. Наиболее показательны в этой связи народные русские сказки и их современные интерпретации, напрочь выхолащивающие из них нравоучительную суть и превращающие, по сути, в характерные для западно-европейской культуры всеобщего потребления комиксы и комедии положений. Упускается из вида их основополагающая роль воспитания подрастающего поколения в период его активного онтогенеза.
Фольклор, в его широком понимании, имеет социальную природу, коренящуюся в древних верованиях и обрядах, обеспечивающих сплоченность социума и идентичность его членов на основе коллективных представлений об окружающем мире и своем месте с нем. В силу известных исторических условий именно Россия, в отличие от всех других государств и прежде всего Западной Европы, сумела сохранить свои цивилизационные константы. И хотя сегодня она оказалась на грани их девальвации и утраты, имеются достаточные основания утверждать, что далеко не все еще потеряно. Необходимо то, что осталось, закрепить, реанимировать утрачиваемое и обеспечить его воспроизводство.
Фольклор несет в себе важнейшую социо-нормативную функцию утверждения норм морали, играет определяющую роль в сохранении и трансляции фундаментальных цивилизационных констант российских народов. Основатель французской социологической школы Э. Дюркгейм в своих исследованиях обращал внимание на то, что фольклор, в его современном понимании, явился результатом дезорганизации аграрных культов, которые ранее составляли единую целостность религиозных верований и обрядов, имеющих социальную природу и выполняющих функцию упорядочивания совместной жизни и деятельности. Обряды – это способы действия, возникающие только в собравшихся вместе группах и призванные возбудить, поддерживать и восстанавливать определенные ментальные состояния этих групп на основе сложившихся в них коллективных представлений [16, с. 186]. Через них в группе утверждался авторитет самого общества, который являлся непременным условием всякой совместной деятельности, как особая разновидность нравственной необходимости, поддерживающая ее сплоченность, упорядоченность и идентичность. В этой связи французский социолог обоснованно рассматривает действие ритуальных и обрядовых процедур как первоначальный вид юридического формализма [16, с. 214-215].
Подводя итог сказанному, еще раз подчеркнем тесную органическую связь культуры и потребностей устойчивого общественного развития в условиях нарастания внешних угроз безопасности. Коммерциализация культуры ведет к необратимому выхолащиванию общего для всей российской нации ее духовного ценностного ядра. Поэтому культура должна быть отнесена к стратегической отрасли, наравне с обороной и безопасностью, и субсидироваться из федерального бюджета. Государство обязано не только создавать механизм ее эффективного функционирования и развития, но и определять содержательное ценностное ядро в контексте национальных интересов.
Культура пронизывает все виды общественно полезной деятельности, в том числе и военной. Уровень духовной культуры в обществе, осознание общих стратегических целей России как целостного субъекта развития самым непосредственным образом отражается на боеспособности вооруженных сил, эффективности работы специальных служб и правоохранительных органов по обеспечению государственной и общественной безопасности, обеспечивает общественный иммунитет против патогенных вирусов глобализации.
Сказанное позволяет сделать обоснованный вывод о необходимости пересмотра роли и места культуры в обществе, выработки действенных правовых механизмов, обеспечивающих ее эффективное функционирование в качестве одного из основополагающих факторов общественного развития. Только в этом случае провозглашенная Президентом Российской Федерации национальная идея патриотизма станет действенным общественным инструментом, ядром которого является единое и непреходящее понятие Родины.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Никонов В.А. Код цивилизации : Что ждет Россию в мире будущего? – М.: Эксмо, 2016. – 672 с.
[2] Ильин И.А. Наши задачи. – Волгоград: Царицынское об-во возрождения и укрепления православия, 1994. – 96 с.
[3] Фурсов А.И. Как победить! Интервью с историком Андреем Фурсовым // Завтра. – 2018. – № 4
[4] Ильин И.А. Основы борьбы за национальную Россию [Спутник русского христианина-националиста] // Ильин И.А. Собр. соч. Т. 9-10. – М.: Русская книга, 1999. – 512 с.
[5] Протоиерей Анатолий (Малинин). Не в силе Бог, а в правде! Святой Александр Невский [Электронный ресурс]. – URL: http://www.pravmir.ru/ne-v-sile-bog-a-v-pravde-svyatoj-aleksandr-nevskij/ (дата обращения: 24.01.2018).
[6] Указ Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 года № 537 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» [Электронный ресурс]. – URL: https://normativ.kontur.ru/document?moduleId=1&documentId=135727 (дата обращения 28.11.2017).
[7] Указ Президента Российской Федерации от 24 декабря 2014 г. N 808 «Об утверждении основ государственной культурной политики» [Электронный ресурс]. – URL: https://normativ.kontur.ru/document?moduleId=1&documentId=244135 (дата обращения 28.11.2017).
[8] Новая философская энциклопедия. – В 4 т. Т. 2 / Ин-т филос. РАН, Нац. общ.-науч. фонд. – М.: Мысль, 2010. – 2010. – 634 с.
[9] Касьянов В.В. Государственная идеология современной России // Общество: философия, история, культура. – 2011. – № 3-4. – С. 11-14.
[10] Уголовные законоположения в изобразительном, ораторском искусстве, драматургии, классической литературе и кино : кол. моногр. по материалам 13 Междунар. науч.-практ. конф. – Екатеринбург: Уральский гос. юрид. ун-т, 2016. – 153 с.
[11] Митин А.Н. Технологии киноискусства по превращению коррупционных деяний из криминальных в обыденный «административный промысел // Уголовные законоположения в изобразительном, ораторском искусстве… С. 14-22.
[12] Бердяев Н.А. О культуре // Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х т. Т. 1. – М.: Искусство, 1994. – С.523-528
[13] Панарин А.С. Православная цивилизация. – М.: Ин-т рус. цивилизации, 2014. – 1248 с.
[14] Бодрийяр Жан. Заговор искусства [Электронный ресурс]. – URL: http://syg.ma/@exsi-exsistencia/zhan-bodriiiar-zagovor-iskusstva (дата обращения 28.11.2017)
[15] Самоорганизация в природе и обществе : Философско-методологические очерки. – СПб.: Наука, 1994. – 129 с.
[16] Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни // Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религиоведения. Антология. / Пер. с англ., нем., фр.; сост. и общ. ред. А. Н. Красникова. – М.: Канон+, 1998. – С.174 -231.
Бундин Юрий Иванович, кандидат юридических наук, доцент, Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия