Действительно ли покушением на убийство Захара Прилепина вновь ставятся в центр эпохи и тема литературы, и роль писателя в обществе?
Ровно десять лет тому назад во время пасхальных праздников Захар Прилепин гостил в Белграде. Если не ошибаюсь, это было его второе посещение Сербии. Так получилось, что только в то время он смог приехать. Мы боялись, будет ли публика и сколько ее будет, т.к. нам казалось, что Белград был пуст. Когда большой концертный зал Студенческого центра, бывшего Дома офицеров, наполнился – стояли или сидели на приставных стульях – стало более чем очевидно, что Захар не только русский, но и сербский писатель. Столько возбуждения и любви, единения и радости пролилось в тот вечер между его участниками – мы были пульсирующей вспышкой в космосе. Такое ощущение нам принес Захар. До этого я читала его книги и подумала – русские всегда пишут так, как будто ничего другого на свете не существует.
Не просто писатель – русский писатель. Весть, что в те же дни, как десять лет тому назад, когда он находился в Сербии, совершено покушение на писателя облетела мир. Мир, т.к. он писатель мирового уровня. Тревога и беспокойство закрадываются в нас, когда обмениваемся новостями. Переживали все, кто его любит, за его жизнь еще с начала войны, но вот: он идет своей землей, и о том не думает, он просто живет только так, как может – не отказываясь ни от своей земли, ни от народа, ни от истории.
Попыткой убийства Захара Прилепина вновь ставится в центр эпохи и тема литературы, и роль писателя в обществе. Этот факт подтверждение того, что писатель важная личность, что она может влиять на сознание и общество. В то же время ставит под вопрос весь западный нарратив о многих вещах, а главное – о свободе каждого человека. Если у писателя есть свои взгляды, и он действует вне парадигмы нового мирового порядка и заданной темы, то он будет не только изолирован как творец, но и на его голову может быть объявлена охота. Захара это мало беспокоит, т.к. научен, что человек не достоин уважения, если думает только о себе.
Захар Прилепин переведен на многие языки, книги водили его по свету. Кстати, сербам он полюбился больше, чем многие свои писатели, и нетрудно догадаться почему.
Захар Прилепин говорит, что он не просто писатель, а русский писатель. Он всегда пишет и подписывает свои книги исключительно по-русски; говорит с трибун, в телепередачах, на конференциях – всегда и исключительно по-русски. Герои его книг – никакая не элита, они, хотя каждый в отдельности отлично выписан, всегда – народ. Тема его книг – Россия, русский человек. Когда говорят русский человек, то это значит, что и в новом веке в русском человеке виден древнерусский дух; потому у героев его книг всегда есть один оттеняющий нюанс, след архетипического, усложняющий их мир.
Достоинство при встрече с драконом. Некоторые его повествования тяжелые, часто грустные и брутальные; и все-таки Захар всегда из каждого повествования выносит жизнь. Все пульсирует, протекает как в лихорадке, как в бреду, страдания страшные; писатель перед нами рисует суровые картины, неожиданно бьет в лицо, бьет прямо по сердцу – покрываешься потом и дрожишь пока читаешь, злишься и ругаешься, готов заплакать, но в конце концов вынырнешь, ведомый самой божьей волей и духом, вдохнешь, встряхнешься, размякнешь… Так пишется большая литература – чтобы все двигалось и дрожало. Так пишется, когда ты и сам глубоко потрясен и чувствуешь жизнь. Когда не занимаешься калькуляцией. Он – это и Чехов, и Толстой, и Достоевский, и Лермонтов, и Есенин – все суммировалось в нем, как следы – вся русская традиция движет его пером. Кстати, один из любимых современных писателей Захара – Франзен. И совершенно ясно, что, когда пройдет этот век, они оба будут стоять в истории мировой литературы – вместе.
Для нас интересен вопрос, почему Захара сербский читатель, а позднее и широкое общественное мнение приняли как своего.
Захар громко говорит то, что есть, и что стоит за этим. Он писатель и человек с убеждениями. Сербскому читателю нужны такие писатели. В этом ощерившемся веке наше положение полной колониальной подчиненности подтверждается и коммерциально – услужливым духом в творчестве. Наше культурное поле переполнено вялыми духами и произведениями, посредством которых люди добиваются многих привилегий и возможностей, важно только уметь приспособиться к нужным глобально-либеральным моделям. И чем громче выступают против дегуманизации, тем последовательнее она развивается в тишине, за кулисами. Однако людям нужна надежда и некто, кто продемонстрирует достоинство при встрече с драконом. Захар и в своих книгах, и своей позицией выступает как тот, кто способен выдержать бурю и оставаться верным тому, во что верует. Он возвращает веру в то, что человек может стоять прямо. Сербский читатель это ценит.
Герой своей прозы. Для него писать – серьезное дело; если бы не было книг, то как бы я приехал в Сербию и познакомился со всеми вами – говорит он. Захарка, сказала я, когда впервые повстречались. Захарка. Так и продолжали его называть некоторые из нас. Он довольно смеется. Когда говорю ему, что укрепляла знание русского между двумя нашими встречами, он отвечает, а как же без этого!
В тяжелое время живем. И легче всего прикидываться дурачком. Время салонных и резиденциальных писателей. Время гонений на прилагательное русский (да и сербский непопулярен), мы уже видели войну против Чайковского, Рахманинова, Достоевского, Толстого… Потому понятно, что современники, если останутся со своим прилагательным, не имеют шансов в западной цивилизации. А как видим, нет им покоя и в своей стране. Все гуманистические принципы Запада отбрасываются, когда речь идет, скажем, о Прилепине. Мог бы, скажем, стать нерусским и прекрасно жить с того где-нибудь на белом свете, но любому, кто прочитал его описания озера, реки, гор, смены времен года на русской земле, ясно, что такой человек не может уйти от себя, он составная часть страны.
Прилепин для читателя – герой своей прозы. А его проза по литературно – теоретическим меркам котируется действительно очень высоко во всем мире. То, что Андрич говорил о Црнянском, что тот действительно родился поэтом, можно применить и в этом случае: Прилепин родился писателем большого таланта. Писатель, который понимает, что творчество должно иметь вес, и оставаться вне идеологического поля, иначе нет смысла творить. Его герои разнолики, сложны, композиция удивляет; жанры переплетаются и трогают настолько, что у читателя после каждой книги появляется ощущение, что нырнул глубоко (вода ледяная, на глубине мрак), а вынырнул посреди океана в необозримом сиянии света. Ну, так в чем же проблема?
Преданность Отечеству. У писателя есть позиция, он предан Отечеству – не ищет резервного языка, как и резервной страны, говорит без притворства, есть у него гуманитарная организация помощи соотечественникам в боевой зоне – он общественная личность, которая не скрывается за своими книгами, потому что, как мы уже сказали, он и создан из всех своих героев. Он больше, чем писатель, и читатели его из-за этого близко воспринимают, и не только те, кто поддерживают его деятельность, но и все другие, потому что трудно в его книгах найти идеологический нарратив, который каким бы то ни было образом заглушал бы универсальную эстетическую равнину.
Правда, называют его православным большевиком; но имеют в виду, что в историю должны быть привнесены некая правда и равновесие, потому в «Обители» через потрясающие картины и тяжелое повествование он не щадит ни большевиков, ни коммунистов, представляя таким образом правду о тысячах пострадавших в лагерях на Соловецком архипелаге. Среди многих подчеркнутых мест в книге найдем и такое: «Шагайте по жизни твердо, но постоянно ощущайте кротость и страх по отношению к Тому, кто свою благодатную помощь неизбежно даст всем, кто служит Ему».
В письмах из Донбасса, можно сказать в дневнике писательских военных дней, где показаны аутентичные персонажи и события, он пишет из самой сути бытия – война жестока, а судьба человека непредсказуема; но писатель великий и повествование остается с литературно – теоретической точки зрения чистым, без идеологических черт – будет читаться без предубеждения (хотя герои книги русские воины, в основном ополченцы), будет понято и через сто лет, как и сейчас, как свидетельство своего времени.
Бог есть. Прилепин маг. Богом ему дано рассказывать и о мире детства, и о мире переходного периода и распада страны, и о выгодополучателях, и о людях-маргиналах, и бедных, и богатых; создать оригинальные портреты и типажи, и обезоружить нас и брутальностью, и нежностью. Роман «Обитель» завершается словами: «Человек страшен и мрачен, но мир гуманен и тепл».
Бог есть, напишет Прилепин во многих местах своих книг; Бог есть, скажет в разговоре и в частном, и в публичном. Скажет однажды и то, что ангелы гнездятся в нас. Может быть в этом, среди всего прочего, проблема этого мира с людьми, которые выше пустоты и жестокости этого века?
«Весна, до встречи, будь счастлива, твой Захарка». И так на каждой книге радостно и душевно остаются следы встречи. На самом деле, встречались мы лишь несколько раз, но ощущение, что ты действительно с кем-то в вечности – родной человек, и что нечто великое, фантастическое сбылось на этой встрече, это во всеобщем безумии века утешает.
Бог есть, и будет.
Весна Капор
Перевод с сербского Владимира Наумова