Глава 11. Основы фундаментальной футурологии
§76. Предвидение и прогноз будущего стационарных и развивающихся объектов, процессов — важнейшие функции научного познания будущего (как фундаментального, так и прикладного) (§69). Они основываются на природе развивающихся объектов, возможностях человеческого мышления и сознания, организации коллективного сознания и научного познания, которые в материалистической антропологии осмыслены в виде концепции опережающего отражения (§47 Примечание 5). Необходимо разделять предвидение онтологического будущего как способность (умение) человека получать знание об объектах, процессах, событиях, которые не существуют в данный момент времени (собственно знание о будущем) и предвидение гносеологического будущего как предвосхищение знания об объектах, которые существуют, но о которых у познающего человека в данный момент времени нет достаточного достоверного знания, подтвержденного опытным путем (предвосхищение будущего достоверного знания). Предвидение онтологического будущего представляет собой общее название разновидности научного познания и научной деятельности, которые направлены на получение знания а) о следующих во времени состояниях стационарных (функционирующих) объектов, б) о несуществующих свойствах (качествах, состояниях) существующих развивающихся объектов или процессов (типах объектов или процессов) до их осуществления, в) о несуществующих объектах и процессах (типах объектов или процессов) до их появления (возникновения).
Прогноз онтологического будущего — это разновидность предвидения будущего (и тем самым также разновидность научного познания и научной деятельности), которая предполагает относительно точное указание на качественные и количественные характеристики будущих состояний, элементного состава будущего объекта (или процесса), характера процесса и его динамики, указание времени наступления того или иного события, состояния, характеристики поведения объекта и т.д. Прогноз также имеет гносеологическую версию в виде предвосхищения появления достоверного и обоснованного опытом знания о существующих объектах и процессах.
В современной науке используются различные типы прогнозирования, основными из которых являются поисковое, нормативное, аналитическое, предостерегающее. Они имеют как фундаментальные, так и прикладные аспекты. Целями предвидения является получение предвосхищающего знания обо всех компонентах объектов, процессов, состояний — элементной базе и ее динамике; комплексе детерминации и его динамика; комплексе взаимосвязей и взаимодействий, структуре и инфраструктуре объекта и их динамике; состояниях, параметрах состояний и их динамике; динамике процессов; поведении объекта и другом. Все эти аспекты имеют как фундаментальные, так и прикладные направления исследований.
Возможности и границы предвидения и прогноза определяются а) природой объекта познания (объекта, процесса, взаимосвязи, взаимодействия и т.д.) и б) предметом, целями, задачами и существующими логико-гносеологическими возможностями субъекта познания (познающего «человека научного») в отношении данного объекта познания, в) в значительной мере — границами исследуемого качественного состояния объекта или процесса.
В целом современная наука позволяет заглянуть в будущее уже на столетия в различных аспектах, относительно различных объектов и процессов. Наличие в результате деятельности философского и научного сообщества множества несостоявшихся и ошибочных прогнозов, или отсутствие прогнозов относительно тех или иных объектов, процессов, событий не является основанием для опровержения способности научного знания к предвидению будущего. Однако для того, чтобы быть научно корректными, речь должна идти о наличном научном потенциале и о границах возможностей научного предвидения в каждый конкретный момент развития науки и относительно каждого конкретного объекта, процесса, состояния.
Методы предвидения и прогнозирования в целом известны (Рабочая книга по прогнозированию. М., 1982; Малая энциклопедия прогностики. М., Краткое перечисление методов футурологии (более 30 методов) см. работе: Турчин А.В., Батин М.А. Футурология. XXI век: бессмертие или глобальная катастрофа? — М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2013. С. 67-70), они постоянно развиваются. Важно подчеркнуть понимание существования психологического прогнозирования (Рабочая книга по прогнозированию. С. 7, 332-336), переходящего в оценки возможностей интуиции, использование жизненного опыта, предугадывание (сложное предвосхищение) на основе жизненного опыты. Некоторые методы уже анализировались в данной работе, некоторые анализируются позднее. К сожалению, во второй половине 80-х годов исследования в области методологии прогностики в отечественной науке практически прекращены. Не странно, что в современной России преимущественно используются прогнозные исследования и разработки, основанные на статистических закономерностях и динамических рядах (народнохозяйственное макроэкономическое прогнозирование) (см. особенно журнал Института народнохозяйственного прогнозирования РАН «Проблемы прогнозирования»).
Тогда как современная наука идет вперед. На сегодня важнейшим направлением исследований предвидения и прогноза становится поведение конкретных объектов и субъектов, представляющие собой специальное направление исследований, имеющих как фундаментальную, так и прикладную составляющие (ососнование необходимости таких исследований в специальном направлении см. в работе: Селиванов А.И., Стрельников К.А., Царегородцев И.Ю. Теоретические основы прогнозирования в оперативно-розыскной деятельности//Вестник АЭБ МВД России. М., 2011. № 2).
Пессимистам в оценке возможностей научного предвидения важно указать на то, что научное прогнозирование как направление научных исследований и компонент процесса познания будущего начало активно развиваться от силы 70-80 лет назад. Это даже не детский, а младенческий возраст для любой научной методологии, которая, тем не менее, уже многое умеет. Но дальнейшее ее развитие должно пойти по пути масштабных предметных исследований огромного множества объектов такой сложности, с которыми человечество лишь начинает знакомиться.
Примечание 1. Научное предвидение как аспект и функция научных исследований исторически начало формироваться в науках о стационарных объектах и именно в них были получены первые успешные примеры осуществления научного предвидения. Так, в методологической литературе по проблемам научного предвидения приводятся следующие результаты предвидения в науках о стационарных объектах: таблица Менделеева, предсказание существования Нептуна У.Ж.Ж. Леверье, предвидение Д. Максвелла, предсказание Г. Лоренца, предвидения в квантовой теории (сделанные П. Дираком, Н. Бором, Э. Шредингером и другими), предсказание дифракции рентгеновских лучей на металле, предвидение законов Бойля-Мариотта, уравнения Ван-дер-Ваальса, открытия новых месторождений полезных ископаемых в геологии и немногие другие (Виноградов В.Г. Научное предвидение (Гносеологический анализ). — М.: Высшая школа, 1973; Лисичкин В.А. Теория и практика прогностики. Методологические аспекты. — М.: Наука, 1972; Храленко Н.И. Философско-методологические проблемы прогнозиорования. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1980; Никитина А.Г. Предвидение как человеческая способность. — М.: Мысль, 1975; Ярская, В.Н. Научное предвидение. Вопросы методологии. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1980).
Среди этих предвидений есть онтологические и гносеологические. Уже в предвидении стационарных объектов видно, что всякий прогноз осуществлялся на основе знания законов конкретного типа взаимодействия, то есть предвидение в точных науках распространяется лишь на отдельные (взаимодействие-значимые) свойства или эмпирически выделенные классификационные признаки реальных систем. Так, Леверье мог вычислить массу планеты Нептун, параметры орбиты ее движения, но никак не размеры планеты или, например, наличие на ней жизни, физические параметры ее поверхности, поскольку ничего этого не заложено в теории гравитации. Уже это демонстрирует, что необходимо строго определять область компетенции теории и ее предсказания — нельзя требовать от теории того, чего она не может дать в принципе. От физики, к примеру, можно потребовать объяснения того, как летает самолет, но не предсказания его будущего рейса или конструкции самолета будущего (Скворцов, А.К. Логика и аналогии в теории эволюции // Природа. №3. 1988. С. 79).
Зная законы движения и взаимодействия тел в классической механике, нельзя претендовать на предвидение нюансов движения всех реальных тел — времени выхода тела из пункта А или прибытия в пункт В, например. Тем более нелепо было бы ставить в вину физике то, что какое-либо тело по некоторым причинам не прибыло в пункт назначения В. Таким образом, даже в физике предвидение поведения и структура конкретных систем не такая очевидная вещь, как это зачастую представляется. Возможности достоверного предвидения в отношении поведения реальных систем на основе фундаментальных исследований даже в физике ограничены характеристиками взаимодействий. Как справедливо отметил И. Пригожин, «в основе взгляда классической физики на окружающий мир лежало убеждение, что будущее определяется настоящим и что, следовательно, тщательное изучение настоящего позволит приподнять завесу, открывающую будущее. Однако во все времена такое предвидение будущего было не более чем теоретической возможностью» (Пригожин И. От существующего к возникающему: Время и сложность в физических науках. М., 1985. С. 215).
Эффектно проявившиеся возможности научного предвидения в физике и астрономии обусловили его некритическое восприятие и часто некорректную экстраполяцию его возможностей. Так, в процессе становления наук о развивающихся объектах уверенность в возможностях предвидения без критического анализа методологических оснований была перенесена и на эти науки, в том числе на предвидение и прогноз будущего развивающихся объектов, становясь не только требованием к наукам, но и критерием их сравнительной оценки с идеалами научности, разработанными в то время на основе математики и физики, с формированием мнения о несовершенстве, недоразвитости и т.д. этих наук. Однако постепенно с развитием наук о сложных развивающихся объектах (особенно прикладных) стало формироваться понимание возможностей и границ предвидения в этих сферах. Пока эти особенности исследованы и учитываются слабо, в том числе в методологии Форсайта, который также страдает общностью и абстрактностью онтологических оснований. Но при этом понятно, что путь науки в исследовании познания будущего развивающихся объектов должен быть традиционным для науки — необходимо осуществлять поиск и исследование познания этих объектов и процессов, фактов и методов предвидения и прогноза в самих науках о развивающихся объектах, именно на этой основе вырабатывая требования к степени достоверности прогнозов, их допустимому временному удалению, соотношению количественных и качественных сторон, подходы к определению границ и т.д. Более того, в фундаментальных естественных науках о развивающихся объектах уже были сформированы новые методологические основания, но до поры они оставались незамеченными.
Пример. Эволюционная биология (см. также §34, §52). Может показаться удивительным, но если говорить о предвидении, подобном физическому (на основе теории) с соблюдением требований аналогии, то результативность подобного предвидения в биологии будет весьма значительной. Например, теория естественного отбора дает объяснение эволюции. Однако здесь наблюдается несоответствие требований в отношении объяснения, с одной стороны, и предвидения — с другой. Ведь теория естественного отбора по своей природе есть теория «близкодействия». Так, об объяснении можно говорить лишь в смысле объяснения конкретных актов новообразования, возникновения более совершенных при данных условиях структур и их отборе, с чем связаны все успехи дарвинизма, рассматривающего процесс эволюции как последовательность актов приспособления путем отбора. Естественный отбор привязан к конкретной ситуации и определяется взаимодействием факторов «здесь и теперь». При этом не обращается внимания на то, что от теории «близкодействия» недопустимо требовать предвидения состояний и событий в системах в отрыве от конкретной ситуации, конкретного акта новообразования и отбора. При такой привязке к объекту и ситуации прогнозы эволюционной биологии также являются вполне достоверными. Например, на основе теории естественного отбора можно утверждать, что при определенных условиях отбора и при данной совокупности его факторов, он приведет популяцию к тому-то состоянию. Или наоборот: если некоторая организационная структура (или состояние) является в определенных условиях оптимальной, то можно предвидеть, как будет меняться биологический объект из состояния в данный начальный момент в направлении к оптимальному (или аттрактору). В экологии известно, что достоверность такого прогноза достаточно велика.
Далее. Теория естественного отбора имеет множество доказательств предвидения того, что эволюция живых организмов носит приспособительный характер на всех этапах исторического развития живой природы. Этот серьезный теоретический вывод является своеобразным инвариантом процесса эволюции и по отношению к нему обладает таким же характером всеобщности, как закон сохранения энергии по отношению к материи. Но точно так же, как из закона сохранения энергии нельзя вывести закономерности конкретных энергетических процессов, протекающих в каждом конкретном объекте, из закона естественного отбора невозможно вывести пути эволюции отдельных биосистем. В обоих случаях необходима конкретизация: в законе сохранения энергии это дополнительная информация о количестве энергии, содержащемся в данном объекте в данный момент времени и обо всех каналах притока-оттока энергии, а в теории эволюции — сведения об эволюционирующем объекте и характере изменения окружающей среды.
Из теории естественного отбора следует также потенциальная беспредельность эволюции, незавершенность любых ее современных форм и способность их к трансформации, приспособлению и эволюции. На основе этой теории можно предвидеть также, что при усилении основных факторов эволюции (мутабильности, размножения, отбора, резких изменений среды состояния обитания) скорость эволюции возрастет. Интересно отметить, что этот вывод не отличается по своей структуре от вывода, заключенного во втором законе Ньютона: если изменится сила, действующая на тело, или масса этого тела, то скорость движения тела изменяется. Другое дело, что количественные соотношения в физике поддаются единой формализации по отношению ко всем случаям механического движения, а в биологии — нет (по отмеченным выше причинам).
Таким образом, если подходить к эволюционной биологии с мерками точных наук, то основные требования по отношению к ним фактически реализованы. Однако это не приносит и не может принести результатов, требуемых далекими от науки людьми (например, предвидения неоправданно удаленных будущих состояний). Однако эти ожидания (и даже требования) стали настолько обыденными и признанными, что из-за их невыполнения науки о развивающихся объектах стали считаться ущербными, хотя для этого нет никаких оснований — по крайне мере потому, что фактически эти науки умеют делать то, что умеет делать физика. В такой ситуации необходимо вести речь о пересмотре всей системы ожиданий и требований по отношению к эволюционной биологии и наукам о развивающихся объектах, в том числе социальных и культурологических. Реализация объяснительной и предсказательной функций теории эволюции должна быть связана с «приземлением» теоретических положений, привязкой к конкретным ситуациям, системам, а также неизбежно качественный характер прогнозирования. То есть, основания описания и объяснения мира, реализованные в точных науках, не являются всеобщими по отношению ко всем отраслям научного знания.
Предложенный подход к пониманию возможностей прогнозирования в эволюционной биологии, несмотря на утрату приятных иллюзий о возможности заглянуть в удаленное будущее, ставит реальные задачи не только для исследования, но и для управления процессами развития. А это является наиболее сильным аргументом в пользу утверждения о серьезном теоретическом уровне понимания природы процессов развития: если человек научится управлять развитием, это будет означать, что он вскрыл его действительную природу. При этом, как справедливо отметили В. Хогвуд и Л. Ганн, хотя и применительно к политическому и экономическому прогнозированию, — несмотря на множество имеющихся прикладных методик, необходима «прежде всего скромность» претензий (Хогвуд В., Ганн Л. Прогнозирование// Вестник МГУ. Сер. 12. Социально-политические исследования. 1994. № 6. С. 51).
Примечание 2. Для осуществления научного предвидения и разработки прогноза любого типа в фундаментальных исследованиях используются все эмпирические и теоретические методы и получаются соответствующие им результаты (см. §73-74). На эмпирическом уровне исследования в ходе обработки результатов наблюдений, измерений и экспериментов (в том числе мысленных) предвидение и прогноз осуществляются, например, следующим образом:
– при составлении классификаций объектов и процессов могут выявляться не наблюдавшиеся состояния и качества конкретного объекта (процесса, состояния), которые могут оказаться возможными в будущем. На основе построения матриц (в том числе многомерных) объектов, процессов, состояний могут выявляться неизвестные объекты, процессы, состояния (наподобие таблицы Менделеева относительно химических элементов) и их отдельные аспекты (например, в матрице неопределенностей);
– получаемые результаты (относительно элементного состава, принципов организации, характера и закономерностей взаимосвязей и взаимодействий, характера процесса, параметров состояния, поведения и т.д.), используемые приемы и методы исследования, принесшие эффективные результаты и т.д. могут быть перенесены с использованием метода аналогии на другие объекты, процессы, состояния либо использованы для их исследования, позволяя осуществлять предвидение и прогноз для иных объектов. Причем, речь может идти о буквальной аналогии как повторении (как правило, в пределах одного типа объектов, процессов, состояний), об аналогии «подобия», об аналогии закономерностей взаимодействий и т.д., в том числе в исторических аналогиях. Поскольку глубокая аналогия — не формальный метод, а метод, в основе которого лежат выявленные в процессе познания природы существенные элементы подобия в различных аспектах и компонентах элементной базы, принципах организации объектов, природе взаимосвязей и взаимодействий. Зачастую оказываются важными аналогии с результатами и методами других типов познания (в особенности художественнообразного и обыденного);
– получение на эмпирическом уровне последовательности состояний, которые могут быть интерпретированы как эмпирическая закономерность, могут быть экстраполированы на основе вскрытых оснований (логики, периодичности, классификации и т.д.) на последующие этапы данного процесса;
– большое значение имеет интуиция, в том числе используемая при получении экспертных оценок. Она основана на глубоком понимании природы и заглубленном в мышлении «проигрывании» различных сценариев и комбинации разных элементов знания, в том числе перебора «подходящих» для исследуемого случая аналогий;
– в ходе моделирования (любого типа) вскрываемые закономерности, как правило, имеют более широкий диапазон возможностей, чем те, на основе которых модель формировалась, в том числе в исследовании вариантов поведения моделируемого объекта, сценариях будущих событий, траекторий процессов;
– при эмпирических исследованиях качественных переходов, включая синергетические эксперименты, синергетическое моделирование могут разрабатываться сценарии развития ситуации, сценарии поведения объекта, сценарии протекания процессов и варианты их траекторий, которые также имеют признаки предвидения будущего;
– «вживание в образ» позволяет «ощущать» текущую динамику состояния и предполагать сценарии развития ситуации;
– «диалог с будущим» на эмпирическом ровне есть двустороннее (с обратной связью) вопрошание в виде постановки вопросов (в виде эмпирических действий, ведущих к изменению будущего состояния) и получения ответов (сценариев поведения), несущих в себе новые вопросы — также вполне возможно использовать при осуществлении предвидения.
На теоретическом уровне исследования предвидение и прогноз осуществляются, например, следующим образом:
– формулировка гипотезы может напрямую предполагать будущие события;
– идеализация и абстрагирование позволяют вскрыть сущностные аспекты и спроектировать на будущее их динамику «в чистом виде»;
– восхождение от абстрактного к конкретному позволяет формировать конкретные образы будущих объектов, состояний, процессов на основе вовлечения знания о дополнительных
внутренних и внешних факторах;
– типологизация позволяет выделить типы объектов, процессов, состояний и тем самым дать основания для применения (или ограничения применения) тех или иных методов предвидения и прогноза;
– моделирование (предметное, образное, аналоговое, знаковое, графическое, мысленное, компьютерное), основанное на осмыслении проявившихся признаков сокрытой сущности, при формировании моделей позволяет обнаружить новые (эмпирические непроявленные) стороны, в том числе относящиеся к динамической сущности (для объекта), модели процессов (например, волны) и т.д., тем самым создавая элементы нового знания относительно будущего. Большое значение для предвидения имеют гармонические, функциональные, кибернетические модели, основанные на законах сохранения и системообразования, принципах системности и симметрии, на известных науке ограничениях (коридорах);
– принцип целостности, системности, системный подход, системный анализ позволяют увидеть непроявленные компоненты целостности (будущего объекта, процесса, состояния), осмыслить отношения и взаимосвязи компонентов и целого в будущем, динамику целого и т.д., во многих аспектах исследования позволяя видеть и понимать будущее. В этом помогают различные методы факторного анализа, органически вытекающие из принципа системности;
– комбинаторный анализ позволяет моделировать различные сценарии развития ситуации, моделируя будущее;
– формулировка принципов и/или аксиоматизация, формулировка законов на фундаментальном уровне являются одним из фундаментальных оснований возможности научного предвидения. Причем, речь идет как об относительно стабильных законах относительно стационарных систем, так и законах и закономерностях переменчивого мира развития;
– сочетание исторического и логического подходов, развивая тему осмысления законосообразности бытия в его осуществлении во времени, несмотря на сложности в этом аспекте, также позволяет глубже осмыслять процессуальность и осуществлять предвидение;
– теоретическая экстраполяция является компонентом многих методов, представленных выше (типологизирование, моделирования, системного и комбинаторного анализа и др.). Именно и только на теоретическом уровне можно получить обоснование границ предвидения в том или ином случае, в том числе относительно удаления во времени;
– «вживание в образ», интуиция, экспертная оценка теоретическими средствами расширяет и углубляет возможности этих методов предвидения будущего сравнительно с эмпирическими;
– «диалог с будущим» (как мысленный, так и основанный на эмпирических данных) на теоретическом уровне познания определяется его возможностями и методами и также позволяет продвигаться в будущее;
– принципиальное значение для предвидения имеют также: аналитическое выявление противоречий, синтез моделей с учетом противоречий и основанных на них моделей переходов в новые состояния (синергетических моделей), появления новых качеств; формулировка гипотез о следующих состояниях и качествах; составление типологий качественных переходов; разработка системных и гармонических моделей возможных состояний, расчет сценариев, в том числе с использованием методов комбинаторного анализа; использование методов понимания; расчет качественных и временных границ данного состояния; прогноз перехода, в том числе с использованием экспертных оценок.
Примечание 3. В современной науке уточняются границы предвидения, в том числе определяемые мерой качественного состояния. О наличии пределов предвидения в связи с качественным изменением системы в методологической литературе говорилось и раньше. И на первый взгляд аргумент Бергсона-Поппера о невозможности предвидения в научно-технической сфере до факта научного открытия непререкаем и может быть распространен на все науки о развивающихся объектах — этот аргумент утверждает, что нельзя предвидеть ход развития науки и общества, до того, как сделаны все открытия, определяющие развитие науки и общества, а сделать все открытия можно только сделав все открытия до того, как они реально сделаны в науке, что невозможно. Сторонники творческой и эмерджентной эволюции полагали невозможным предсказание нового качества, нового акта творчества. А. Бергсон приводит пример с портретом — «предвидеть значило бы сделать это прежде, чем он сделан, предположение нелепое само по себе» (Бергсон А. Творческая эволюция. М., 1909, с.192). Л. Морган тоже считал, что нельзя предсказать то, что еще не существует, например, на уровне жизни А предсказать эмерджентные признаки на уровне В и т.д. Абстрактно они правы. Эту идею использовал в идеологических антимарксистских целях и К. Поппер. Но даже при выполнении портрета, любого другого произведения искусства, на основе манеры автора можно предсказать с высокой степенью некоторые принципиальные моменты, сюжетные линии и т.д. Тем более, можно понимать портрет на стадии его эскиза. Это тем более возможно в науке, при наличии инструментов проектирования и моделирования — уже в 80-е годы рассчитывали последствия ядерного взрыва и делали прогнозы наступления «ядерной зимы». То есть, нельзя предвидеть развития в новом качественном состоянии до наступления этого состояния.
Эта проблема переведена в еще более принципиальную плоскость на основе синергетики, где границы предвидения были определены достаточно четко: «Мир предсказуем лишь ограниченно — до ближайшей неустойчивости. В области неустойчивости возникает принципиально новая информация, которая не могла быть заранее предсказана» ( Белоусов Л.В. Биологический морфогенез. М., 1987. С. 44).
Предвидение состояния системы после бифуркации является недостоверным и логически невыводимым. То есть, выйти в прогнозе за рамки существования данного качества и его временных границ не представляется возможным (см., например: Эйген М. Самоорганизация материи и эволюция биологических макромолекул. М., 1973. С. 185).
При таком подходе новое рассматривают как предел логики, предел каузального объяснения (См., например: Елфимов Г.М. Развитие и новое. Философские очерк. СПб, 2008. С. 60).
Казалось бы, круг замыкается: предвидение может осуществляться лишь по отношению к функционирующим системам либо по отношению к достаточно стабильным (в рамках одного качества) состояниям конкретных объектов. Однако это не так. Во-первых, даже если бы было верным ограничение возможности предвидения лишь рамками стационарных систем, это не отменяло бы предвидения и даже возможности заглянуть в будущее. Множество систем, окружающих человека, и сам человек во многих отношениях являются достаточно стабильными. Так, например, психофизиологическая природа человека остается практически неизменной на протяжении тысячелетий, что является основанием предвидения отдельных аспектов культурологического и социального свойства. Даже такой яростный поклонник этой идеи в интерпретации К. Поппера, как Н.Н. Талеб, приходит к выводу о возможности предвидения длительных устойчивых трендов, пусть даже с потерей точности предсказания (см.: Талеб Н.Н. Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса. Гл.20 (особенно с. 464-478).
Во-вторых, как показано выше, возможности предвидения шире, чем стабильные состояния и стационарные объекты. Здесь приведем лишь один принципиальный пример — в работах по синергетике не рассматривается возможность прогнозирования относительно процесса перехода (бифуркации), растянутого во времени. Тогда как это существенно расширяет спектр возможных вариантов предвидения. Ситуация растянутости бифуркации во времени встречаются довольно часто, хотя на фоне внутреннего времени развивающегося объекта, его индивидуальной истории акт бифуркации может выглядеть мгновенным. В масштабах времени других развивающихся объектов это совершенно (даже качественно) иное время. Это особенно важно для человека, поскольку многие системы, с которыми он имеет дело, обладают существенно большими масштабами времени по отношению к человеческой длительности, тем более в масштабах темпов индивидуальной жизни. Это относится к социуму, к экосистемам, к планете и т.д. В ситуациях бифуркаций, растянутых во времени, открывается возможность предвидеть их результат после вхождения системы в бифуркационное состояние и даже влиять на протекание этого процесса. Поскольку окончательное оформление новых элементов, форм организации, доминирующих типов взаимодействий происходит постепенно, чаще всего в локальных подсистемах, которые становятся элементарными носителями данного типа взаимодействия. Их анализ может помочь спроецировать тенденции на всю систему в целом, спроектировав на этой основе саму систему. Потому что их настоящее — есть будущее системы (объекта, процесса) в целом. В-третьих, используя весь комплекс познания будущего, можно искать новые пути развития этих гносеологических возможностей человека.
Примечание 4. Ремесленничество в сфере предвидения и прогноза в истории и современности распространено чрезвычайно широко. Это иллюстрирует наличие предсказаний, основанных на различных мировоззренческих подходах и творивших в разных жанрах (философском, научном, художественном, религиозном, мистическом, эзотерическом, обыденном, психологическом и т.д.), как получивших те или иные доказательства своей истинности в предвидении будущего, так и откровенно шарлатанских, спекулирующих на сложностях познания будущего, закономерностях или слабостях человеческой психики (и т.д.) для достижения широкого спектра целей (во всем их многообразии — от политических до лично корыстных, в том числе спекуляция ради выгоды отдельных лицам, организациям и иным субъектам). Научное предвидение и научный прогноз, как и другие разновидности научного познания вообще и научного познания будущего, должны удовлетворять общим критериям научности (§51, Примечание 4). Другие виды познания будущего этими признаками не обладают. Их единственный критерий — вера или неверие в факты предвидения. Этот определяется самими методами — индивидуальность и неповторяемость (невоспроизводимость) предсказаний (предвидений, прогнозов) такого типа, сделанных теми или иными людьми (Нострадамус, Да Винчи, Сергий Радонежский, Ванга и т.д.), теми или другими способами (молитвы, мистические процедуры, стратагемы, суеверия, гадания, сны и т.д.). В религиозной мистике откровения и предвидения воспринимаются на веру (некритически) буквально, вместе с их религиозной интерпретацией. Мистические и эзотерические предсказания различного типа также воспринимаются на веру, но кроме того предполагают авторскую интерпретацию применительно к конкретному объекту о его будущем и их эффект воздействия заключаются не в некритически воспринятой вере в предсказанный факт (как в религии), а в некритической вере в метод получения знания о будущем.
Были, есть и будут как определенные сложности философского и научного предвидения, так и конкурентное противостояние между разными мировоззрениями и методологиями, в том числе попытки «задвинуть» науку на задворки познания будущего, отдавая эту проблематику на откуп иным подходам, различного рода шаманствам, имеющим на деле несравнимо более низкий потенциал в познании будущего. Иногда, к сожалению, псевдонаучные и околонаучные «исследования» вокруг познания будущего, не удовлетворяющие критериям научности, ведутся и в признанных научных учреждениях либо под их эгидой, в том числе известными научными работниками. Поэтому во всех случаях необходимо критично относиться к полученным результатам, сверяя их с научными критериями, прежде чем говорить об их научном характере.
Примечание 5. Есть основания полагать, что существуют слабо изученные возможности человеческой психики. В отношении познания будущего можно попытаться найти научное объяснение феномену «ясновидения» с целью использования его в научном познании. «Ясновидение» связано с комплексной природой духовности человека, в особенности с бессознательными аспектами человеческого духа, то есть с совокупностью психических процессов, протекающих за пределами рационального сознания (§47).
Можно выделить два типа данного феномена. Первый тип связан с высокой чувствительностью биопсихических систем, что присуще многим живым существам и человеку, проявляясь с разной степенью интенсивности у отдельных индивидов и в разных психических состояниях. Этот тип феномена «ясновидения» проявляется как предвидение природных и даже социальных катаклизмов, а также обнаружение некоторых веществ (сред) и природных аномалий (минералов, воды и т.д.). Предполагается, что этот тип ясновидения в принципе доступен каждому человеку и нужно лишь найти путь к раскрепощению психики через определенные системы подготовки с целью устойчивого восприятия таких явлений. Обратим внимание, что речь идет о стационарных (функционирующих) системах и состояниях.
Несколько более таинственным и сложным представляется второй тип «ясновидения» — предвидение будущего развивающихся природных и социальных систем, жизни человека, событий и состояний — как в границах определенного качественного состояния, так и при переходе в новое качество и возникновении новых объектов и процессов. Этот феномен допускает следующее научное объяснение. Действительно, поскольку человек может не только объяснять, но и сопереживать, понимать, то посредством сопереживания и чувствования ритмическим колебаний состояния психики, ощущения периодов слабости, усиления, достижения пика психических возможностей человек может предвидеть состояния одухотворенного развивающегося объекта, моделировать психические состояния и делать выводы о способах поведения данного объекта в те или иные периоды времени.
Свойство человека к сопереживанию возможно и по отношению к другим людям, и по отношению к другим одухотворенным системам, в которых есть иррациональные компоненты духа, например, обществу (ведь иррациональные аспекты существуют во всех живых системах). Сопереживание реализуется посредством искусства «вживания в образ», которое достаточно известно для случаев психического моделирования поведения другого человека. То, что человек может стать в некотором роде «другим», прогнозировать поведение этого «другого» в различных ситуациях — не ново. Но можно идти дальше. Всякая одухотворенная система (человек, общество) в своем психическом состоянии подвержена ритмическим колебаниям различных параметров психики. Существуют периоды слабости, усиления, достижения пика психических возможностей. сопереживание позволяет чувствовать эти ритмы, а если это так, то вполне возможно моделирование психических состояний, на основе чего возможны выводы о способах поведения данного объекта в те или иные периоды времени. То есть, речь должна идти именно о чувствовании психических состояний и их ритмов. Оценки поведения систем, протекающие в них события ощущаются при этом типологически, на основе аналогий с поведением подобных систем в таких состояниях. Например, для подавленного состояния характерны определенные типы поведения, но какой из них реализуется конкретно, какая на этой основе сложится ситуация — предвидеть сложно. Естественно поэтому, что совпадения фактуального характера в ясновидении достаточно редки, поскольку предполагают более глубокое чувствование не только данного объекта, но и его окружения. Обычно это образное воспроизведение типа ситуации, характерной для объекта в определенных условия.
В случае «вживания в образ» социальных систем, которые также обладают психическими ритмами, чувствования их состояний в будущем, возникает возможность предсказания тех или иных исторических событий. Понятно, что для предвидения конкретных исторических событий (опять же на основе аналогий в подобных состояниях социальных систем) необходимо соотносительное сопереживание нескольким объектам одновременно — это могут быть народы, социумы, как минимум граничащие по территориям проживания. Возникает фигура некоего уникального в своем роде человека, способного к подобным трансформациям своей психики. Такая интерпретация феномена «ясновидения» дает объяснение исключительно качественному, образному характеру всех состоявшихся прогнозов такого рода, их приблизительности в фактологическом аспекте, доминированию эмоционально-чувственного способа представления над рациональным.
Труднейшей задачей становится поиск соответствия образов и чувствований, бессознательной психической деятельности с деятельностью сознания, то есть поиск «языка», на котором они могли бы «общаться», по крайней мере, в плане перевода в языковую форму. Это задача того же порядка, как и та, над которой работал З. Фрейд, пытавшийся искать перевод языка снов, непроизвольных действий — на язык побуждающих их причин в рациональном изъяснении. Однако можно предположить, что такого перевода с эмоционального, образного языка на язык мысли не существует, а потому оба языка выступают как самоценные и взаимно дополняющие друг друга способы познания и предвидения. Возможно, что именно это является одной из тех черт человека, которые позволяют ему соперничать с другими биологическими системами в плане приспособления к окружающей среде. Понятно, что в случае устойчивого овладения такой способностью, понимания его существа, человек может расширить свои возможности в предвидении будущего во времени.