6.2. Социально-политические циклы

Из хронологической таблицы циклических процессов истории России, периодичность которых была показана выше (192; 183;188; 188;108 (искусственно прерван реформами Петра I); 196 лет и 74 года (искусственно прерван развалом СССР),  видно, что колебательные процессы в волновой динамике связаны в первую очередь с процессом роста и развития государства. Этот тезис согласуется с данными других исследователей цикличности в истории России[1].

Динамика таких процессов (если их периодичность измерять по нижним точкам скачкообразной внутренней потери устойчивости государства на различных этапах исторического процесса его развития) зависит от многих факторов и, в первую очередь,  от методов получения прибавочного продукта.

Диалектический Закон «единства и борьбы противополож­ностей» при рассмотрении схемы взаимодействия растущего государства с сопредельными странами связан с территориальными или другими приобретениями в целях получения прибавочного продукта военными и дипломатическими методами. Решение этой задачи в свою очередь взаимосвязано с мобилизацией внутренних ресурсов госу­дарства на организацию эффективных вооруженных сил и других средств борьбы, обеспечивающих получение такого прибавочного продукта. В условиях недостаточной развитости производительных сил общества на первоначальных стадиях жизненного цикла государства в качестве внешнеполитических средств борьбы за прибавочный продукт рассматривалась главным образом мобилизационная готовность вооруженных сил. Вместе с тем, этот метод политических действий сокращает ту часть внутреннего валового продукта, которая идет на развитие социально-экономической системы общества и на расширенное воспроизводство. Сказанное снижает жизненный уровень населения, что в сочетании с постоянно существующими межнациональными (циклы этногенеза) и межконфессиональными (идеологические циклы) противоречиями полиэтнического государства вызывает дополни­тельные социальные напряжения. Такие внутренние социальные напряжения приводят либо к спонтанным, либо к спровоцированным, специально органи­зованным социально-политическим кризисам и потрясениям государства:

         1. смутам  (Новгородская смута перед призванием варягов, смутное время в период правления Василия «Темного», смутное время 1604-1613 г.г., «раскол»);

         2. восстаниям (Суздальское восстание смердов при распространении христианства; восстание в Киеве, Ростове, Новгороде, Владимир-Суздальской земле  в период феодального раздробления Киевской Руси; Новгородское и Смоленское восстания XV века;  восстание Хлопка и Болотникова в начале  XVII века; восстания в Москве, Соли Вычегодской, Великом Устюге, Козлове, Курске, Воронеже в период борьбы за воссоединение Украины с Россией; восстание в Новго­роде и Пскове в середине  XVII века; восстание в Соловецком монастыре XVII века; восстание «декабристов» в начале XIX века);

         3. бунтам («медный бунт» в Москве XVII века; башкирские бунты XVII–XVIII веков);

         4. крестьянским (под предводительством Пугачева, Разина) и гражданским (начало XX века) войнам;

         5. созданию тайных обществ (Масонские ложи, «Союз спасения», Северное и Южное тайные общества в начале XIX века, «Земля и воля», «секция I Интернационала», «Народная воля», «Пролетариат», «Освобождение труда», Социал-демократические общества и другие тайные организации в конце XIX века);

         6. революциям (1905, 1917 г.г.).

То, что большинство из таких социально-политических кризисов носят далеко не случайный, а управляемый внешними силами  характер, подтверждают многие факты. Рассмотрим часть из них на примерах названных разновидностей кризисов.

Смута, как организационный фактор противодействия росту государства, ярко проявляется во многих исторических фактах. Рассмотрим в начале для примера классическую государственную смуту XVII века,  которую мы привыкли связывать с именем Григория Отрепьева (Лжедмитрия I). В эти годы смутного времени возникла реальная угроза уничтожения русского государства путем присоединения всей оставшейся от Киевской Руси территории к Польше и Швеции. За эти годы, как считают историки, была уничтожена большая часть населения московского государства[2]. Имущество уцелевших граждан было в значительной мере разграблено и уничтожено.

           Начало этой смуты относится к 1598 году, когда со смертью царя Фёдора Иоановича прервалась династия Рюриковичей и претендентами на Московский престол рассматривались:

• по мужской линии – суздальские князья Шуйские;
• по женской линии – князь Ф.И.Мстиславский, который категорически был против избрания его царём, а так же
• двоюродные братья царя Фёдора – пять братьев Романовых и, наконец,
• шурин последнего царя – Борис Годунов.

Лобовую атаку за престол, как известно, выиграл после её тщательной подготовки Борис Годунов. Другие претенденты, кроме Мстиславского, стали готовиться ко второму раунду схватки.

Традиционная для Рюриковичей и средних веков жестокость форм этой борьбы за власть иллюстрируется, например, тем, что первый претендент Фёдор Никитич Романов по суду был сослан и насильственно пострижен в монахи под именем Филарета и лишен тем самым возможности претендовать на царскую власть. Трое других его братьев также были сосланы, после чего в ссылке вскоре погибли. Уцелел лишь один из братьев, который был частично парализован и, вероятно, не представлял опасности.

          Контрдействия не заставили себя долго ждать[3]: Фёдор Романов внимательно изучил зарубежный опыт смены древней династии Плантагенетов династией Тюдоров в Англии, борьбу последних с английскими самозванцами (Ламбертом Симнелом, Перкином Уорбеком), усвоил он и способы уничтожения членов названной династии. Видимо, не забыл он и свежий Российский опыт времён покорения Казани и Астрахани, о котором мы ниже ещё скажем.

После такой теоретической подготовки было, по всей вероятности, не сложно подготовить из числа приближённых  Романова «секретное оружие»» в лице Григория Отрепьева, известного нам под именем Лжедмитрия-I. Двадцать один год тяжелейшей борьбы увенчался «успехом» – династия Романовых в лице Михаила,  сына Фёдора Романова, под фактическим управлением отца воцарилась. Все «издержки» применения этой политической технологии, весь ужас положения народа и государства позже, во времена правления династии Романовых, придворными историками был списан на вину Бориса Годунова и поляков.

По образному выражению В.О.Ключевского, Лжедмитрий «был только испечён в польской печке, а заквашен в Москве». Главные «польские пекари» лже-царя Юрий Мнишек и Адам Вишневецкий имели много причин для ненависти к «московитам», поэтому охотно занялись подготовкой антироссийской политической диверсии и сколачиванием «партии войны» с Россией, чему способствовал также польский король Сигизмунд III.

       Интересна личность Григория Отрепьева:

• он был молод,
• очень нравился простым людям, выходил к народу, хотел править добром,
• простил Шуйского – своего врага,
• легко раздавал казну и обещал земли,
• хотел соединить православную веру с «латинской»,
• обожал иностранные обычаи, пренебрегал народными традициями,
• легко и непринуждённо решал государственные вопросы,
• любил много говорить,
• периодически занимался самопровозглашением, в том числе провозгласил себя первым российским императором,
• отличался многими другими качествами, за которые в средневековой России человека называли «прелестником».

В этом факте интересно то, что «прелестниками» были или пытались быть большинство самозванцев:

• не только лже-Бардия в древней Персидской державе, с помощью которого древний Египет избавился от персидской оккупации;
• Лжедмитрий I,

но и их менее известные последователи (другие Лжедмитрии, Лже-алексей, Лже-петр…. и «прелестники» периода перестройки СССР), но также доморощенные самозванцы российского производства.

 В последнем случае смута организовывалась уже не против России, а самой Россией для покорения сопредельных государств по римскому принципу «divide et impera», например, для уничтожения Казанского и Астраханского ханства, присоединения Крыма  и в других случаях экспансии и агрессии по отношению к сопредельным государствам в период Российского могущества. Таким образом, самозванство как «секретное стратегическое оружие» стало обоюдоострым, как в руках российской дипломатии, так и в противоположных случаях.

           Проиллюстрируем сказанное именами Шиг-Алея и Шагин-Гирея – само­званцев, «испечённых в русской политической кухне», как политико-диверсионное оружие против казанских и крымских татар.

Первым, по времени, был Шиг-Алей – это татарский царевич–престолонаследник, который выехал в Россию с отцом из Астрахани[4]. Им Великий князь Василий Иоанович дал в управление Мещерский городок. Отличительным свойством этого великокняжеского воспитанника было то, что он во всём предпочитал выгоды московского князя казанским. Вот как говорит об этом сам Шиг-Алей на приёме у Великой княгини в присутствии Великого князя (малолетнего сына Василия Иоановича – Ивана IV в будущем «Грозного») и бояр: «Государыня, великая княгиня Елена! Взял меня государь мой, князь Василий Иванович, молодого, пожаловал меня, вскормил, как щенка, и жалованьем своим великим пожаловал меня, как отец сына и на Казани меня царём посадил. По грехам моим, казанские люди меня с Казани сослали, и я опять к государю своему пришел: государь меня пожаловал, города дал в своей земле, а я ему изменил и во всех своих делах перед государём виноват. Вы, государи мои, меня, холопа своего, пощадили и очи свои государские дали мне видеть. А я, холоп ваш, как вам теперь клятву дал, так по этой своей присяге, до смерти своей хочу крепко стоять и умереть за ваше государское жалованье»[5].

Эту свою клятву Шиг-Алей держал крепко в 1539 году в Костромском сражении и изгнании войска казанских татар. За службу в 1546 году после изгнания из Казани крымского ставленника Сафа-Гирея бояре Иоана Васильевича сделали всё, дабы казанцы били челом государю, чтобы он дал им в цари Шиг-Алея. В июне того же года князь Дмитрий Бельский посадил Шиг-Алея в Казани, а через некоторое время государь жалует ему казанское ханство с Луговою стороною и Арскою. Шиг-Алей в ответ на это сделал почти всё, чтобы Казань без боя была покорена Россией, вплоть до того, что лично заклёпывал пушки. Но, как говорят, не судьба. Казань была покорена штурмом 150-тысячного русского войска со 150-ю пушками против 30-тысячного казанского войска. Татарское царство было разрушено. Настала очередь Астраханского царства, для присоединения которого в резерве у Ивана IV были кроме Шиг-Алея и другие царевичи: Кайбулла – он владел Юрьевым, а изгнанный из Астрахани царь Дербыш-Алей жил в Звенигороде. В этот период царю Шиг-Алею дали другую службу – вывести 40-тысячное войско из покорённых татарских стран к ливонским границам.

Приведенный пример использования метода организации смуты для уничтожения государства изнутри в сочетании с внешней агрессией, долго не давал покоя не только полякам при организации «смутного времени» начала XVII века в самой России, но и другим российским царям и императорам. В частности – Екатерине II в период покорения Крыма с помощью другого «прелестника»: Шагин-Гирея, который также как и Шиг-Алей согласился на роль самозванца.

«Этот татарский дофен недаром привлёк к себе внимание Екатерины II и двора её своими способностями. Перенесённый из степей в верхний слой петербургского общества, он отдался в плен цивилизации, выговорив себе только сохранение татарской шапки и памяти о происхождении от Чингис-хана, он хотел во чтобы то ни стало воспользоваться роковым подарком, предложенным Россиею, хотел с её помощью утвердить независимость Крыма, отторгнуть его навсегда от обветшавшей Турции, сделаться ханом»[6].

Обласканный сам и обласкавший российскими деньгами нужных людей, Шагин-Гирей был «добровольно» провозглашён ханом. Об этом, правда, в императорском рескрипте Румянцеву недвусмысленно сказано: «Мы, основательница и правительница нового бытия татарских народов и личного возвышения Шагин-Гирея в ханское достоинство, всячески советуем ему отправить новые грамоты для предупреждения войны и обеспечения счастья татарского владения, которое в мире и тишине прочнее и надёжнее может укорениться, особенно, если хан станет более заботиться о приобретении любви и доверенности подданных ласково и правосудием, не оскорбляя их несвойственными, неприятными для них новизнами»[7].

Но мирной ассимиляции Крыма, как известно любому школьнику – старшекласснику, не произошло, именно из-за недостатка «ласки и правосудия» со стороны Шагин-Гирея. «Новизны» Шагин-Гирея раскололи татарское общество на две крупные враждующие части. Вывод Суворовым из Крыма диссидентов-христиан, влияние Турции и другие события привели, в конечном счете, к гражданской войне в Крыму и присоединению Крыма к России вооружённым путем.

В плане сказанного не менее любопытна во времена Екатерины II роль её фаворита–«прелестника», последнего польского короля С.Понятовского в разделах Польши. Этого короля, который за долги отдал свою корону, до сих пор считают в Польше королём-предателем, виновным в договорах, которые лишили Польшу её владений.

          Политическая технология разделов Польши в сравнении с социальными технологиями организации смутного времени во времена Лжедмитрия или в татарских землях во времена Шиг-Алея и Шагин-Гирея приобретает уже новые более современные черты.

Вначале Екатерина II сделала всё возможное, чтобы её фаворит – литовский стольник и граф Станислав-Август Понятовский укрепился на польском троне. Далее она ему объявила, что «доведённая до крайности интригами и партиями вашего народа, я должна была войти в соглашение с двумя другими соседями Польши, чтобы общими силами покончить с её смутами и бедствиями, отзывавшимися и в наших собственных государствах…. Что касается подробностей, то мой министр и министры двух других дворов снабжены одинаковыми инструкциями»[8].

Что касается упомянутых инструкций, не доведённых до сведения Станислава-Августа, то они были предельно чёткими: «При назначении депутатов (сеймиков)… необходим  подкуп, для которого три двора назначают при своих министрах кассу, доля каждого двора не может быть менее 150 – 200 тысяч талеров…. Агенты, зная сильную и слабую сторону каждого сеймика, дают знать министрам, какое средство должно быть употреблено преимущественно, или в какой степени должны быть употреблены все средства; и министры вследствие этого извещения употребляют или военную силу, или увещевание, или подкуп»[9].

Таким образом, превратив Станислава-Августа в театрального короля, возбудив для послушания С.Понятовского в народе ненависть против него, поразив народ ужасом вида союзных войск, подкупив продажных политиков, союзные монархи расчленили польское государство посредством организации смуты под прикрытием «агента влияния – организатора смутного времени», который на этот раз носил имя Станислава-Августа.

В отличие от лже-царей, лже-королей и лже-ханов российского производства, которых Россия использовала для территориальных приобретений, имплантированные в Россию сопредельными государствами лже-императоры  и лже-ханы применялись  не столько для территориального раздела России, сколько для организации смутного времени внутри государства для того, чтобы остановить российскую экспансию.

Мы не будем подробно останавливаться на контрдействиях в Екатериненскую пору против России с помощью аналогичных «троянских коней», прокомментируем их только в «телеграфном режиме».

         Бунт, как внешний фактор социально-политической дестабилизации государства. Анализируя причины бунтов между башкирами, авторы прошлого века указывают не только на субъективные причины в форме корыстолюбия, строптивости и притеснения со стороны русских или непостоянство башкир, но и подстрекательство соседних народов[10]. Эти бунты были удивительным образом синхронизированы во времени с экспансивными действиями самой России на  западе:

• воссоединение России и Украины «удивительным образом» совпало не только с «расколом» и «медным бунтом» в Москве, но и с Сеитовским башкирским бунтом (1662 г.), который продолжался 5 лет;
• война России со Швецией проходила параллельно во времени с Кузюковским бунтом (1707 г.) башкир;
• походы русских войск генерал-фельдмаршала Миниха при императрице Анне Иоановне через Польшу в Крым в русско-турецкую войну 1735 – 1739 г.г. сопровождал явно спровоцированный башкирский бунт во времена управителя Оренбургской губернии Кириллова (1735 – 1738 г.г.);
• в 1740 году между башкирами из Турции (по другим известиям с Кубани) явился новый возмутитель Солтан Гирей по прозванию «Карасакал», который был избран ханом. Впоследствии выяснилось, что это был самозванец «лже-хан» башкир с ногайской дороги, которого продвинул к власти Аландзиангуль с другими башкирами для возмущения народа;
• в 1755 году мулла Батырша Алеев (Абдулла Мязгильдин) организовал восстание на религиозной почве против России, которое совпало по времени с экономической экспансией России на запад и началом реформы армии графом П.И.Шуваловым при подготовке к «семилетней войне» 1756-1763 г.г.

Бунты искусственно провоцировались разными способами, не только путем провозглашения лже-ханов, но также:

• распространением слухов о намерении правительства лишать башкир земли и свободы;
• распространением подметных грамот в виде «копий» и «копий с копий» не существовавших царских указов о введении крепостного права;
• нарочито грубыми, оскорбительными действиями против религии;
• распространением слухов, будто Турция готова оказать содействие восстанию татарских царств и т.д.

Организация восстания, как фактор социально-политической дестабилизации государства. Названный в предыдущем  тезисе опыт прошлого в концентрированном виде был учтён при организации пугачевского восстания 1773 – 1775 г.г., т.е. в период наибольшего натиска царской России на Турцию и раздела Польши (1772 г.). Эти со­бы­тия с предысторией бунта лже-царя Петра III (Е.И.Пугачёва) описаны следующим образом[11]:

1. в 1763 году, за 10 лет до появления Е.И.Пугачёва, в селе Спасско-Чесноковке поп и дьячёк по фамилии Фёдоровы, служили благодарственный молебен о чудесном спасении императора Петра III от смерти;
2. в правление краем Путятина по оренбургской губернии распространялись слухи, что царь Пётр Фёдорович скрывается у казаков и ходит в крестьянской одежде;
3. позже яицкий казак Фёдор Каменщиков, по прозванию «алтынный глаз», начал разъезжать по сёлам оренбургской губернии, выдавая себя за курьера Петра Фёдоровича (Петра III), посланного якобы для исследования жалоб рабочего народа на заводовладельцев;
4. позже была провокация бунта яицких казаков (1765 – 1766г.г.), который начинался с распространения поддельной грамоты Екатерины II о запрете в военной службе яицких казаков за войсковыми пределами с «немного запоздавшими» реальными требованиями о назначениях на службу казаков в Москву и Кизляр, с задержки жалованья казакам.

Таким образом, за 10 лет была создана социальная среда, ждавшая появления Петра III для правосудия и милости.

Социальный взрыв был произведён в момент раздела Польши и в русско-турецкую войну по следующей политической технологии:

• в астраханских степях произошло волнение среди калмыков, подстрекаемых «китайскими» агентами к бунту и побегу в Китай; одновременно с этими событиями были призывы к башкирам о движении в киргизские пределы;
• калмыки в процессе своего движения вступили в земли яицкого войска; войско (в ответ на причиненные ранее несправедливости в 1765-1766 г.г.) отказалось выполнять предписания об их остановке и потребовало за прошедшие 5 лет службы денег;
• посланный для усмирения казаков отряд под командованием Траубенберга вызвал «остервенение» казаков – они вооружились, ударили в набат в церквах, уничтожили посланных к ним драгун и солдат;
• в ответ правительством генерал-майора Фреймана и губернатора И.Рейнсдорна была назначена судебная комиссия, которая начала аресты, пытки, казни. Вызванные из Оренбурга, Казани и Уфы палачи «работали» до изнеможения: сажали на колья, вешали за рёбра, срубали головы, вырывали ноздри, секли плетьми, гнали сквозь строй, клеймили…..

В этот момент в доме казака Шелудякова  и явил себя лже-император Петр Фёдорович (Емельян Иванович Пугачёв) – донской казак, хорунжий, беглый колодник, раскольник, бродяга, исходивший Россию и Польшу (имеются косвенные указания на то, что он был завербован барской конфедерацией – города Бар в Подолии, которая в 1768-1772 г.г. организовала вооруженный союз польской шляхты против короля Станислава Понятовского и царской России[12]), «прелестник» во всех отношениях.

         Появление среди озлобленного населения лже-царя (Петра III), который не походил ни наружностью, ни образованием на императора, дало казакам вождя народного восстания. Народ за него был готов «положить голову». И положил, и не одну тысячу. Развитие дальнейших событий самого крупного в России крестьянского восстания достаточно хорошо известно.  Они привели к быстрому прекращению очередных побед П.А.Румянцева-Задунайского и самой войны с Турцией (1768 – 1774 г.г.), к прекращению политической технологии по разделу Польши (1772 г.) до второй фазы действий через 20 лет в 1793 г., к мобилизации всех ресурсов государства на внутреннем фронте гражданской войны. Как говорят в таких случаях математики «что и требовалось авторам доказать», если подводить итог всему ужасу положения населения восточных окраин России от последствий «смутного времени» 1773 – 1775 годов.

           Но этот ужас положения населения в «смутное время» конца XVIII века был только малой долей ужаса населения в «смутное время» начала  XVII века в России, которое было усугублено неурожаями и голодом населения. Вот как описывает историк прошлого начало «смутного времени» во время Бориса Годунова события, которые сформировали социальную среду «смуты»: «Во времена голодные, например, 1601 – 1602 года, когда люди, лежа на улицах,  подобно скотине, щипали траву и питались ею, когда ели кошек, собак и всякую гадость, когда матери глодали трупы своих детей, люди делались хуже зверей, грабили и убивали за чёрствый ломоть чёрного хлеба и оставляли семейства и жен, чтобы не делиться с ними последним куском, – они толпами расходились в разные стороны, отыскивая такие или иные средства существования[13]».

         Менее известны народу другие аналогичные картины истории в период «смутного времени» и междоусобных войн во времена правления Василия Тёмного. Они во многом были спровоцированы действиями золотоордынского хана Улу-Мухаммеда, который дал ярлык на княжение малолетнему князю Василию (прозванного «Тёмным» за то, что ему впоследствии выкололи глаза).

Василий должен был править по милости хана в противовес князю Юрию, который искал великого княжения российского по завещанию отца своего, но был ханом отвергнут. Этот момент положил начало смуты и междоусобных войн между потомками Ивана Калиты, междоусобных войн, которые  были на руку хану, ослабившего тем самым Русь после начала её политического подъёма во времена Дмитрия Донского и задержавшего во времени «татаро-монгольское иго».

         Эти и другие примеры организации «смутного времени», свидетельствуют лишь об одном:  рассмотренный метод «троянского коня» по внутренней социально-политической дестабилизации государства совершенствуется. Он приобретает всё более масштабный и разрушительный характер, его «эффективность» в новое время почти ни у кого из правящих особ не вызывает сомнений, в связи с чем мы видим постоянное желание к его применению в период подготовки к экспансии или агрессии. Европа нашла надежный ключ противодействия России.

 Весь XIX век, как видно из таблицы 5.5, пронизан событиями, связанными с явным желанием организации в России крупномасштабных смут, как способа устранения России с европейского театра политической борьбы. Только место башкир на этот раз заняли горцы Кавказа, а функции раскола в XIX веке возлагались не столько на староверов или казаков, сколько на разные тайные общества, которые, как «грибы после дождя», выращивались и в столицах,  и в губерниях страны.

Политические технологии организации «смутного времени» с конца XIX века  становятся интегрированными и концентри­рованными с точки зрения использования «исторического опыта» разрушения государств. Под них подводится солидная научная база организации «раскола» в обществе всё по тому же древнеримскому принципу «разделяй и властвуй». Особенно это относится к XX веку, в котором Россия пережила  не только три крупные войны, но также трижды попадала в катастрофические ситуации «смутного времени», пережила крупнейшие государственные катастрофы, из которых, к сожалению, так и не сделала выводов.

                Революции, как внешнеполитический фактор дестабилизации государства. Приступая к  рассмотрению новейшей российской истории ХХ в. в качестве преамбулы необходимо отметить два обстоятельства, послужившие поводом к такому анализу.

Во-первых, тот факт, что ушедшие столетие можно охарактеризовать тотальной дегуманизацией не только и даже не столько России, но и большинства других государств, всего человеческого сообщества и человека.

Во-вторых, резкое возрастание политической и социально-экономической эффективности политических технологий (создание рынков сбыта, раздел мира, «бегство капитала» и т.п.) и увеличение их роли в проведении геополитики, в подготовке и организации «тайных» войн

Первое обстоятельство иллюстрируется двумя мировыми войнами, революциями, «холодной войной», разобщенного идеологами человечества, братоубийственными гражданскими войнами и религиозными конфликтами, изобретением средств массового уничтожения и изощрённой политикой геноцида целых народов. Всё это возникло не вдруг и не сразу, а постепенно «капля за каплей» замешивалось на человеческой ненависти к победителям в «горячих», «холодных», «региональных», «мировых», «тайных», «дипло­матических», «эконо­мических», «классовых», «религиозных» и т.п. войнах и конфликтах.

Второе геополитическое обстоятельство широкого использования политических технологий, предпосылки возникновения которых только зародились в тайных обществах тамплиеров,  масонов, революционеров, в двадцатом столетии стало нормой в межгосударственных отношениях враждебных блоков, стран, политических группировок. Более того, политические технологии стали не столько «научно обоснованными», сколько  циничными и глубоко аморальными по своей сути. Остановимся на обосновании этого тезиса несколько подробнее.

Одной из первых в списке политико-технологических организаций мы назвали орден  тамплиеров (храмовников). Это одно из первых в Европе тайных наднациональных обществ, которое берёт начало в средневековом католическом духовно-рыцарском ордене, основанном ещё в Иерусалиме после первого крестового похода. С великим трудом французскому королю Филиппу IV и другим государям  Европы удалось справиться с этим обществом. Однако, традиции ордена тамплиеров не исчезли бесследно – их во многом заимствовало международное масонство, которое возникло в начале XVIII века в Англии также на религиозной основе.

Масоны стремились создать тайную организацию с целью политической борьбы за мирное объединение человечества в религиозном братском союзе. Но декларации масонства не всегда соответствовали практике этого тайного движения, в частности выступления декабристов в России, приспособление масонства для конспиративных нужд революционного движения в Италии, в Польше и в других странах нередко приводило к его запрету со стороны государства.

Но, несмотря на гонения, репрессии со стороны государств, жажда тайной власти над государствами и миром не проходила и не проходит у многих харизматических личностей.

         Конец девятнадцатого века, предшествующий крупным социальным катастрофам многих стран мира и России, в частности, характеризуется буйным расцветом тайных и полуконспиративных обществ, которые широко использовали опыт масонов, тамплиеров,  исмаилитов и других тайных организаций в расшатывании государственных устоев, в социально-политической дестабилизации общества. Не исключение в этом перечне – тайные общества, частично перечисленные в таблице 5.5. Эти общества различают способы деятельности, но объединяют:

• масштабы политических целей ради радикального политического переустройства государства и мира;
• привлекательные для конкретных социальных слоёв общества политические лозунги, которые, как правило, при их внимательном изучении имеют двойное дно, второе – для политической контрабанды. Об этом втором дне политические лидеры, не очень, или точнее, очень не любят распространяться, особенно по поводу консолидации финансовой части бюджета участников и учредителей, личных целей политических лидеров этих организаций, тайных операций, методов достижения целей организации и т.д.

Приступая к изучению истории российских кризисов  XX века, следует обратить внимание на некоторое видоизменение технических средств политических технологий государственного переустройства. Они отличаются  от способов организации смутного времени предыдущих  веков (с помощью «лже-царей», агентов влияния, организации религиозного противостояния диссидентов, межнациональной розни, организации крестьянских и солдатских волнений, примитивного подкупа и убийств политических лидеров и т.п.). В новое время на первое место выходит «высокая» идея «высокой политической технологии» и организации массовых социальных движений в поддержку этой политической идеи различными организациями:

• политическими партиями и общественно-политическими движениями;
• учреждениями, которые для этого специально созданы, в том числе с помощью парламентских фракций, средств массовой информации, агентов влияния в правительствах;
• фондами поддержки и тому подобными организационно-техническими средствами политического переустройства государства в интересах учредителей и участников этих, так сказать, «предприятий».

Проиллюстрируем сказанное опытом генеральной репетиции революционного движения в России, который был отработан в ходе франко-прусской войны 1870 – 1871 г.г. на  примере Парижской коммуны.

Политический эксперимент Парижской коммуны 18 марта – 28 мая 1871 г., который послужил, как известно, подготовке и проведению октябрьской революции 1917 года в России, продемонстрировал серьезные возможности использования пролетарского движения за свои права в ослаблении государства. Но, кампания борьбы под руководством Интернационала за создание и признание республики во Франции потерпела все же неудачу в результате недостаточной зрелости рабочего класса[14]. Но, как говорят, на ошибках учатся. Неудача в освоении нового способа на «французском политическом полигоне» не ослабила интерес к нему со стороны политологов Англии, России и особенно Германии. Вторую попытку развития «самостоятельного пролетарского движения» под руководством Интернационала мы видим уже на Российской земле.

Опыт Первого Интернационала в помощь Коммуне продемонстрировал не только неудачу, но и серьезную заявку на становление новой политической силы, способной в критические для государства моменты повлиять на ход исторического процесса.

Примечателен при этом факт появления в России «Северного союза русских рабочих», как продолжателя дела Первого Интернационала уже 1878 году. В 1882 г. в Польше, которая в то время входила в состав России, возникла партия «Пролетариат». В 1889 г. Г.В.Плеханов, один из руководителей «Земли и воли», «Чёрного передела» представляет во Втором Интернационале российскую социал-демократию в лице группы «Освобождение труда». В 1893 г. была создана партия социал-демократии Королевства Польского и Литвы. Эти политические организации явились предшественниками Российской социал-демократической рабочей партии – РСДРП (1898 – 1917 г.г.), которая была организатором двух крупнейших революций XX века в России.

          В манифесте I съезда РСДРП и в программе, принятой на её втором съезде, российская социал-демократия признавала себя отрядом международной социал- демократии. Она имела более чем тесные связи с зарубежными центрами во главе с Августом Бебелем, Карлом Либкнехтом, Розой Люксембург, Полем Лафаргом и другими профессиональными революционерами.

II Интернационал стал уделять особо пристальное внимание РСДРП с 1903 года, т.е. не только с момента кризиса в партии, но и с момента начала активных действий на Дальнем востоке (после подавления ихэтуаньского  восстания, инициированного тайным обществом Ихэцюань в северо-восточном Китае). Этот момент интересен также тем, что совпадает с подготовкой русско-японской войны, активизацией Германии в попытках организовать противовес франко-русскому союзу, который противостоял Тройственному союзу во главе с Германией. В этом плане кайзеровской Германии была выгодна русско-японская война, которая не только отвлекала вооружённые силы России на восток, но и лишила впоследствии Россию флота, создала кризисную ситуацию в Российской империи.

Для иллюстрации последнего тезиса можно отметить падение промышленного производства в наиболее развитых регионах России в годы русско-японской войны до 30 – 50%, массовое разорение мелких предприятий, безработицу, которая охватила до 50% общего числа рабочих на крупных предприятиях. Одновременно с этим рекрутские наборы на непопулярную войну за непонятные для народа цели лишали крестьянские хозяйства рабочих рук. Засуха 1904 года и связанный с ней неурожай разорили беднейшие слои крестьянского населения[15].

Уже осенью 1904 года все эти беды, обрушившиеся наряду с войной на государство, вызвали демонстрации и выступления против мобилизации резервистов. Таким образом, фитиль революционного движения к высушенному «пороху народного недовольства» был зажжен значительно раньше, чем последовавшее позже известное революционное выступление 9 января 1905 года, из которого и был разожжён социал-демократами пожар революционного движения за свержение царизма.

Первоначально Германия попыталась извлечь военно-политические выгоды из войны России на два (внешний и внутренний) фронта. В феврале Германия перебросила на границы с Россией войска (газеты называли три германских корпуса), а Австро-Венгрия привела в боевую готовность армейские корпуса в Галиции, которые были нацелены на Польшу[16]. Об этом королевстве названные страны хорошо помнили со времён его разделов. Наряду с такими мерами, дважды в германском правительстве обсуждался вопрос о посылке флота в российские воды и о военной интервенции в Россию. Германия по существу не поддержала международный банковский консорциум в его действиях по спасению царизма от финансового банкротства, она оказала мощное противодействие Франции (союзнику России с 1871 года) в марокканском конфликте, пыталась разрушить франко-русский союз с помощью Бьеркского договора, но, тем не менее, окончательно подорвать франко-русский союз ей не удалось. Франция совместно с другими странами займом 2225 млн. франков спасла Россию от финансового банкротства, позволила царизму задушить революцию, несмотря на то, что «всероссийская политическая стачка, по словам В.И.Ленина, охватила на этот раз действительно всю страну, объединив в геройском подъёме самого угнетённого и самого передового класса все народы проклятой империи Российской»[17].

В.И.Ленин отмечал, что русская революция остается прологом грядущей европейской революции: «Мы, старики, может быть не доживём до решающих битв этой грядущей революции» – писал В.И.Ленин 22 января 1917 года всего за месяц до февральской революции того же года в России и последовавших за ней революций в других странах Европы[18]. Но он в этот раз был не прав, помощь профессионалов-революционеров, глубоко ненавидящих «проклятую империю», потребовалась в России всего через месяц для организации второго фронта борьбы  (по аналогии с 1905 годом), фронта внутренней борьбы в России в интересах всё той же Германии, которая не хуже российских социал-демократов извлекла уроки из опыта первой русской революции.

          Падение монархии в феврале 1917 года в России было неожиданностью для В.И.Ленина[19], но не для авторов германского плана «Подготовка к массовым политическим стачкам в России». Этот план был разработан еще в 1915 году российским поданным Александром Львовичем Гельфандом (он же «Парвус»). Это имя бывшего председателя Петроградского Совета в сравнении, например, с именем «революционера» – дипломированного за границей инженера Евно Фишелевича Азефа  почти неизвестно, так как он за разработанный план сразу же получил германское гражданство и 2 миллиона немецких марок.

План «Парвуса» был одобрен лично кайзером Вильгельмом, его финансовая часть предусматривала оказание помощи сепаратистским движениям в Финляндии, на Украине, а также пораженческой фракции Российской социал-демократической партии[20]. По известным данным[21], к 30 января 1918 года Германия ассигновала и истратила из средств специального фонда на вышеуказанные цели более 40 миллионов марок. Незадолго до убийства германский посол в России граф Мирбах запросил ещё 40 миллионов марок с тем, чтобы конкурировать с соответствующими ассигнованиями из стран Антанты. Последствия выполнения плана «Подготовки к массовым политическим стачкам в России» были настолько существенны для Германии, что  1 мая 1917 года Вильгельм направил личное письмо в министерство иностранных дел, в котором давал собственную оценку ситуации. Вильгельм считал себя победителем России, Франции и даже Америки[22].

Таким образом, машина политической технологии разрушения России изнутри по старой схеме, известной ещё со времён Аристотеля, была включена. Эта простая, ставшая уже классической процедура, основывалась на двух политических технологиях:

• продвижения к государственной власти людей, которые ненавидят данное государство, в частности анализируемую «проклятую империю» и на
• разжигании межнациональной розни.

Плата россиян за «плановое» использование этой политической технологии – миллионы убитых в революции и гражданской войне с обеих враждующих сторон и миллионы эмигрантов, безысходность положения которых вынуждала их в массовом порядке покидать Родину. При этом не следует считать, что все они были контрреволюционерами, активными борцами подполья (Союза союзов служащих государственных учреждений, Комитета членов Учредительного собрания, Национального центра, Совета объединённых приходов города Москвы, Тактического центра, Петроградской боевой организации, Народного союза защиты родины и свободы, Всеукраинского центрального повстанческого комитета, Комитета национального объединения, Казачьей рады правобережной Украины, Центра действий, Русского обще­воин­ского союза) и многих других организаций), которые не смогли выдвинуть достаточно привлекательных для широких масс лозунгов контрреволюционной политической борьбы, не имели опыта организации массовых политических движений, многолетней квалификации подпольной борьбы и потерпели в этой связи полный провал.

Наиболее выдающимися личностями среди героев-победителей тех революций в России по воспоминаниям А.В.Луначарского, К.Радека и Л.Троцкого были: Антонов-Овсеенко Владимир Александрович, Володарский (Гольдштейн) Моисей Маркович, Дзерджинский Феликс Эдмундович, Каменев (Розенфельд) Лев Борисович, Зиновьев (Радомысльский) Григорий Евгеньевич, Литкенс Евграф Александрович, Лутовинов Юрий Хрисанфович, Ногин Виктор Павлович, Радек Карл Бернгардович, Свердлов Яков Михайлович, Урицкий Моисей Соломонович, Залкинд Иван Абрамович, Иоффе Адольф Абрамович, Карахан Лев Михайлович, Красин Леонид Борисович, Кржижановский Глеб Максимиллианович, Ленин (Ульянов) Владимир Ильич, Либер (Гольдман) Михаил Исаакович, Литвин-Седой Зиновий Яковлевич, Ломов ( Оппоков) Георгий Ипполитович, Лядов (Мандельштамм) Мартын Николаевич, Мануильский Дмитрий Захарович, Мартов ( Цедельбаум) Юлий Осипович, Мартынов (Пиккер) Александр Самойлович, Мархлевский Юлиан Юзефович, Натансон Марк Андреевич, Подвойский Николай Ильич, Позерн Борис Павлович, Попов (Бритман) А.В., Рахья Эйно Абрамович, Ротштейн Федор Аронович, Рудзутак Ян Эрнестович, Рязанов (Гольдендах) Давид Борисович, Семковский (Бронштейн) Семён Юльевич, Скворцов-Степанов Иван Иванович, Сокольников (Бриллиант) Григорий Яковлевич, Спиридонова Мария Александровна, Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович, Стасова Елена Дмитриевна, Суханов (Гиммер) Николай Николаевич, Троцкий (Бронштейн) Лев Давидович, Тышка (Иогихес Лео) Ян, Фрунзе Михаил Васильевич, Чудновский Григорий Исаакович, Шляпников Александр Гаврилович, Юренёв (Кротовский) Константин Константинович, Яковлева Варвара Николаевна и другие[23].

Не нужно быть крупным социологом, чтобы, проанализировав состав перечисленных лидеров движения, сделать выводы о  характере их связей с исследуемым объектом политического управления и переустройства.

Мы не будем подробно останавливаться на «успехах» политической технологии организации революции и гражданской войны – эта печальная страница истории в целом для российских народов слишком хорошо известна. Мы, на некоторое время, вернемся к истокам развертывания данной политической технологии.

Германия в период подготовки первой мировой войны сделала самые серьезные выводы из опыта первой русской революции, поэтому «германское правительство в последний месяц перед войной, наряду с дипломатическими маневрами по развязыванию войны в ходе так называемого июльского кризиса, сосредоточило своё внимание на подготовке к войне тыла. Первоочередной задачей в этой области было подчинение интересам германского империализма рабочего класса»[24]. Оно обеспечило «измену (тут уместно спросить – кому или чему?) социал-демократии и так называемый гражданский мир» на единой платформе объединения германской социал-демократии, по словам кайзера «людей без родины» ( vaterlandslosen Gesellen )[25] и немецких милитаристов против «русского деспотизма».

Это «единство» продолжалось до 1917 года, когда февральская революция в России дала знать Антанте о введении в действие против России второго, внутреннего фронта борьбы, изложенного в германском 1915 года плане Парвуса – «Подготовка к массовым политическим стачкам в России».

        Контрдействия Антанты на внутреннем фронте в Германии со стороны части социал-демократии, говоря словами Ллойд Джорджа, поддержавших дело союзников[26], не заставили себя долго ждать[27]:

• в феврале 1917 года группа Гаазе-Лебурга дала указание своим сторонникам о создании отдельных организаций на местах;
• в марте началась крупная кампания за «демократизацию» и «парламентаризм» Германии;
• в апреле была проведена отдельная конференция «спартаковцев» и назначен учредительный съезд оппозиции, организована первая крупная стачка, выдвинут лозунг «мира без аннексий и контрибуций на основе самоопределения наций», «Спартак» начал активную деятельность под лозунгом «не гражданский мир, а гражданская война», «Долой правительство! За мир! За свободу! За хлеб!»[28];
• уже в мае объединенное совещание военного министерства, министерства иностранных дел, и министерства внутренних дел признало исключительную серьёзность положения и развёртывании пропаганды, об угрожающей государству опасности; оно приписывало революционизирование масс действию пропаганды левых партий и агентов  противника[29].

Весной 1917 года кайзер Вильгельм II писал кайзеру Карлу в Австро-Венгрию: «Мы сражаемся против нового врага, который опаснее Антанты, – против международной революции, которая находит сильнейшего союзника во всеобщем голоде»[30].

Но, тем не менее, в 1917 году революция в Германии не свершилась, так как начатое ранее не без германской помощи революционное движение в России, принесло свои конкретные плоды Германии раньше, чем более поздняя по времени политическая технология  революционизирования населения в самой Германии в интересах стран Антанты.

         Поворотным пунктом дальнейшего развития событий послужил Брестский мир с Россией (ратифицирован германским рейхстагом 22 марта 1918 года). По этому договору Россия потеряла территорию с третьей частью населения, половиной промышленности, четырьмя пятыми шахт и домен. Одновременный выход из войны Румынии, которая сдала на 90 лет в аренду Германии и Австро-Венгрии нефтяные месторождения, обязалась поставлять весь свой экспорт сельхозпродукции в эти страны[31], развязал руки Германии на западном фронте.

Страны Антанты для восстановления нарушенного революцией и гражданской войной в России баланса сил с 1918 года лихорадочно стали принимать меры против Германии не только в виде:

• американской армии, которая ежемесячно давала фронту 120 – 140 тысяч солдат начиная с середины марта;
• активной обороны в Пикардии, во Фландрии, в Шампани, под Реймсом;
• организации контрнаступления и т.п.,

но и в виде активного стимулирования революционного движения в самой Германии.

Агенты влияния Англии в Германии, такие, например, как немецкий калиевый магнат Арнольд Рехберг[32] интенсивно сколачивали новые «самостоятельные» по отношению к их собственной партии организации, которые конкурировали с социал-демократами. Любопытна фигура одного из крупных действующих лиц такой бурной деятельности – В.Гелерта[33], служащего калийного синдиката в Берлине, выходца из рабочих, который стал членом «Независимого комитета за германский мир» и «Народного комитета за скорейший разгром Англии», он, кроме того, присоединился к «Отечественной партии», которую сколачивал другой «социалист» Капп. Гелерт был освобождён от службы в синдикате, чтобы он целиком мог посвятить себя политической деятельности. Его коллега Капп впоследствии явился сочинителем фашистской легенды об «ударе кинжалом в спину», который был нанесён победоносному германскому войску революционерами и бездарными политиками. Как видно он хорошо знал предмет своей декларации о предательстве.

Тем не менее, в условиях соглашения правительства, лидеров социал-демократии и правых «независимцев», революциони­зирование рабочего движения с помощью новоявленных групп и организаций было делом трудным. Оно проходило достаточно хорошими темпами только у «старой», созданной еще в 1916 году ячейки – зародыша будущей революционной партии – группы «Спартак». К 1917 году эта политическая организация уже пользовалась доверием широких масс, а в 1918 году 7 октября в Берлине эта группа провела Всегерманскую конференцию революционных групп и объединений, которая выработала программу действий для осуществления ноябрьской революции в Германии. Эта революция положила конец Первой мировой войне. 11 ноября 1918 года М.Эрцбергер вице-канцлер социал-демократического правительства Эберта подписал в салон-вагоне маршала Фоша условия капитуляции, продиктованные союзниками. Белый террор по подавлению революционного движения и Версальский мирный договор 28 апреля 1919 года положили начало расчленению Германии, её ограблению и созданию условий реванша и социальных предпосылок Второй мировой войны. В это же время родились строки никому неизвестного ефрейтора Адольфа, который сидя в окопах под Ипром, писал в Мюнхен: «Я часто думаю о Мюнхене, и каждый из нас имеет лишь одно желание, получить возможность вернуться, чтобы окончательно рассчитаться с бандой… и чтобы те из нас, кто будет иметь счастье вернуться на родину, могли бы очистить её от предателей»[34]. Таким образом, политическая технология, которая обеспечила «успех революционного движения в Германии» и Версаль положили начало «коричневой чуме XX века» – германскому фашизму, но, видимо, эти уроки истории многими забыты.

      В плане сказанного любопытны процедуры свёртывания политических технологий и революционного движения, которые последовали сразу после достижении политических целей. Эти свертки обеспечивали самые крупные специалисты по социал-демократическим политическим технологиям:

• Густав Носке, социал-демократ, член Совета народных уполномоченных во время ноябрьской революции 1918 года в Германии, позже организатор «белого террора» и убийства К.Либкнехта и Р.Люксембург;
• Фридрих Эберт – социал-демократ, принявший пост президента Германии;
• Юзеф Пилсудский – деятель польской социалистической партии;
• Иосиф Джугашвили (Сталин) социал-демократ с 1898 года, участник революции 1905- 1907 г.г., организатор Октябрьской революции 1917 г., генеральный секретарь ЦК КПСС с 1922 г.

В части действий Сталина, который не был исключением из правила, а только перенял опыт Носке, Эберта, Пилсудского и других социал-демократов, то он начиная с Ленинского призыва в партию в 1924 г. (с 22 января  по 15 мая 1924 г. принято 241,6 тыс. чел, что резко изменило социальный состав партии), проводил жесткий курс по ликвидации не только троцкистско-зиновьевской группировки в партии в 1927-1928 г.г. и в последующих годах, но и других названных выше героев трёх русских революций. Таким образом, к 1937-1940 году подавляющее число из перечисленных выше выдающихся деятелей русских революций, и названных там же «людей без родины» в Германии, исчезли с политической арены и из жизни посредством того же политического террора.

         Дезинтеграция политических условий: организации  классовой борьбы, религиозного раскола и межконфессионного противо­стояния, организации межнационального противостояния, движения диссидентов других мастей – привело к тому, что во Второй мировой войне как в Германии, так и в СССР не было условий для организации второго фронта борьбы внутри государства на классовой и религиозной основе, а использовались только традиционные политические технологии разжигания межна­циональной розни в коалициях государств и народов политических блоков.

           Новые условия не обескуражили, тем не менее, политических технологов демократического профиля. Уже в мае 1945 года Уинстон Черчиль писал. Уничтожение военной мощи Германии повлекло за собой коренное изменение отношений между коммунистической Россией и западными демократиями. Они потеряли своего общего врага, война против которого была почти единственным звеном, связывающим их союз. Отныне русский империализм и коммунистическая доктрина не видели и не ставили предела своему продвижению и стремлению к окончательному господству. Решающие практические вопросы стратегии и политики, о которых будет идти речь в этом повествовании, сводилась к тому, что:

          – во-первых, Советская Россия стала смертельной угрозой для свободного мира;

          – во-вторых, надо немедленно создать новый фронт против её стремительного продвижения;

          – в-третьих, этот фронт в Европе должен уходить как можно дальше на восток[35].

       Таким образом, стратегия была определена, осталось дело за тактикой организации политической технологии в новых политических условиях. Сорокалетняя «холодная война», необходимость которой постоянно доказывал У.Черчиль, позволила западным странам найти интегрированные способы организации такого фронта внутренней борьбы на востоке сначала в восточной Германии, далее, в Венгрии, в Чехословакии, в Польше, в Румынии, в Югославии и, наконец, в СССР. Политические технологии, развернутые в этих странах, в стратегии мало отличались от антигерманских и антироссийских действий на внутреннем фронте в 1917 – 1918 годах. О социальных последствиях этих действий для «демоса», ради которого они как бы осуществлялось, думали ещё меньше. Но думать об этом необходимо хотя бы из гуманистических соображений самосохранения  народов, их  культуры и государственности.

           Основы государственности Руси и России, колыбели российской культуры от глубокой древности до настоящего времени, западные, юго-западные и южные политические технологи уничтожали или пытались уничтожить многократно. Так было с государствами  Хеттов, Урарту, Этрусков, которые были пращурами  Подунайской Руси, от которой берут отсчёт древние российские летописи. Позже государственность у Подунайских и Западных славян с острова Рюген и прибалтийского Старгорода была уничтожена на основе политики «Drang nach Osten». В этой связи классические древнерусские государства запоздало возникли сначала в Новгороде и Киевской  Руси, но и они были в свое время уничтожены. Последний опыт разрушения государства на территории Руси  – крах СССР.

В историческом промежутке времени между разрушением Киевской Руси по византийской политической технологии Константина Багрянородного до момента организации распада СССР по современным интегрированным политическим технологиям было много моментов неустойчивого социально-политического существования государства. Знать о них нужно в первую очередь для повышения надежности и долговечности Российской Федерации, устойчивость которой столь же проблематична, как и любой другой конструкции многонационального и многоконфессионального государства со сложной социальной структурой на территории России в последнем тысячелетии.

Настоящее исследование должно способствовать теоретическому обобщению способов устранения неустойчивых состояний государства, системологическому решению проблемы разработки политических созидательных технологий, обеспечивающих бескризисное развитие государства.

Итак, смута, как мы убедились особенно в XX веке, становится в новое, «просвещённое» время тотальной дегуманизации общества и человека, не чем-то неординарным, а нормой в сознательной организации политической деградации или разрушения государств. Её сознательно организуют под прикрытием различных заклинаний о социальной справедливости, об исторических правах, о лояльности, о национальной или религиозной идее, за дымовой завесой прочей «политической контрабанды». Знать об этом необходимо, если мы хотим заботиться о развитии своего Отечества в XXI веке без политических катастроф и гражданских войн.

         В частном  виде факторы и зависимости социальной устойчивости государства и общества могут быть уже в недалеком будущем исследованы не только с помощью исторического, политологического, семанти­ческого и вербального анализа периодичности исторических процессов[36], как было показано в таблице 5.5, но и с помощью математического моделирования, методы которого уже в настоящее время позволяют оценить некоторые аспекты устойчивости социальной системы[37].

По мнению специалистов в области математического моделирования социальных процессов: «Предсказание эволюции общества – это лишь предсказание  состояния, в котором может пребывать общество. В нашем случае мы предсказываем, решая систему дифференциальных уравнений. В какой мере можно утверждать, что социальная система поведет себя именно так, а не иначе? Строя и исследуя модель, мы изолировались от внешних воздействий и фиксировали некоторое начальное состояние, которое, в принципе, нельзя точно получить. Здесь изначально закладываются неточности и погрешности. Значит необходимо установить, насколько близки к одному предсказанию эволюционной траектории другие возможные эволюционные траектории, которые получаются либо при закладывании несколько иных, но близких, начальных данных, либо при учете внешних воздействий на социальную систему[38].

Авторы данного метода математического моделирования выясняют возможности устойчивости социальных систем с помощью разрабатываемого ими метода следующим образом: «Саму эволюционную траекторию можно рассматривать как равновесие. Переход от одной эволюционной траектории к другой – это смена равновесия. Непредсказуемая смена равновесий – это бифуркация или катастрофа. Интуитивно ясно, что социальная система, если уж и подвергнется бифуркации, то, «побродив» исторически  короткий отрезок времени, рано или поздно окажется в устойчивом равновесии»[39].

   Необходимо отметить, что вопросу о стабильности (устойчивости) общества уделяется большое внимание и в современной социологии. Так, например, Т.Парсонс пишет, что «термин «стабильность» эквивалентен более специфическому понятию стабильного равновесия, которое в другом отнесении может быть как статичным, так и подвижным. Система стабильна или находится в относительном равновесии, если отношение между ее структурой и процессами, протекающими внутри нее, и между ней и окружением таково, что свойства и отношения … оказываются неизменными»[40].Кроме того, Т.Парсонс говорит о требовании наивысшей степени автономности общества среди других социальных систем, которые могут реализовывать различные социальные образования в разные исторические периоды[41]. 

Таким образом, математическое моделирование с помощью, как дифференциальных уравнений, так и других методов математического анализа показывает, что в развитии общества:

• имеются циклы,
• циклическое состояние общественного развития может быть устойчивым,
• проверка устойчивости может осуществляться с помощью компьютерного моделирования.

Вместе с тем, разработанные в настоящее время математические модели и методы компьютерного моделирования иллюстрируют пока только начальные результаты, например, постановку задач исследования проблем социогенеза, проблем пассионарного напряжения этносов и некоторых других проблем социологии. Данный подход на современном уровне исследований, пока еще не позволяет осуществлять социальное или политическое прогнозирование, так как он доказал пока лишь то, что имеет право на существование. В этой связи моделирование социально-политических процессов развития государства и общества некоторое  время будет осуществляться на вербальном уровне познания исторического процесса общества.

[1] См.: Пашинский В.М. Цикличность в истории России//Полис, 994, №4. стр.111-118.

[2] Будыко М.И. Путешествие во времени. Русские самозванцы. -М.: «Наука». 1990, стр.131.

[3] Будыко М.И. Путешествие во времени. Русские самозванцы. -М.: «Наука», 1990, стр.136.

[4] Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Книга III. -М.: изд. соц.-эконом. литературы. 1960, -815 с.

[5] Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Книга III. -М.: изд. соц.-эконом.  1960, стр.416.

[6] Там же, стр.27 .

[7] Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Книга XV. -М.: «Мысль», 1966., стр.200.

 [8] Там же, стр.32 .

[9] Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Книга XV. -М.: «Мысль», 1966., стр.33.

[10] История Оренбургской губернии. Составил А.Алекторовъ. 2-е изд. –Оренбург: типография Б.Бреслина, 1883, стр.12.

[11] История Оренбургской губернии. Составил А.Алек­торовъ.изд.второе.-Оренбург, типография Б.Бреслина, 1883,-128 с., стр.48

[12] Будыко М.И. Путешествие во времени. Русские самозванцы. -М.: «Наука». 1990, -288 с.

[13] История Оренбургской губернии. Составил А.Алекторовъ. 2-е изд. –Оренбург: типография Б.Бреслина, 1883, ­­стр.10. 

[14] Из истории марксизма. -М.: «Госполитиздат», 1961, стр.155.

[15] Первая русская революция и международное революционное движение. Часть I. -М.: «Политиздат», 1955, стр.248.

[16] Первая русская революция и международное революционное движение. Часть I. -М.: «Политиздат», 1955,  стр.226-227.

[17] См.: Там же; Ленин В.И. О задачах РСДРП в русской революции. Соч., Т.23, стр.346; Ленин В.И. Всероссийская политическая стачка. Соч., Т.9, стр.362.

[18] Ленин В.И. «Доклад о революции 1905 года» (написан на немецком языке).  Первая русская революция и её историческое значение. -М.: «Политиздат», 1975, стр.457. 

[19] Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте. Мемуары. Пер. с англ. -М.: «Республика». 1993, стр.215.

[20] Там же, стр. 213.

[21] Fischer Fritz.Griff nach der Weltmacht – Die Kriegszielpolitik des Keizerlichen. -Dus­seldorf, 1961. -s.176. 

[22] Проэктор Д.М. Фашизм: путь агрессии и гибели. 2-е издание. -М.: «Наука», 1989, стр.14.

[23] Луначарский А.В. и др. Силуэты: политические портреты / Луначарский А., Радек К., Троцкий.Л. -М.: «Политиздат», 1991, 463 с.

[24] Эггерт З.К. Борьба классов и партий в Гер­­ма­нии в годы первой мировой  войны. -М.: изд. АН СССР, 1957, стр.42.

[25] Там же, стр.46.

[26] См.: Идеология и практика международного сионизма. Институт философии АН СССР. -М.: «Политиздат», 1978, -271 с.; Menuchin M. The Decadance of Iudaism in our Time. Beirut, 1969,  p.73.

[27] Эггерт З.К. Борьба классов и партий в Германии в годы первой мировой войны. -М.: изд. АН СССР, 1957, стр.410.

[28] Ruge W. Detschland von 1917 bis 1933. VEB Detscher Verlag der Wissenschaften,      Berlin, 1967,  s.24.

[29] Эггерт З.К. Борьба классов и партий в Германии в годы первой мировой войны. -М.: изд. АН СССР, 1957, стр.442.

[30] Проэктор Д.М. Фашизм: путь агрессии и гибели. 2-е издание. -М.: «Наука», 1989, стр.12.

[31] Ruge W. Detschland von 1917 bis 1933. VEB Detscher Verlag der Wissenschaften,       Berlin, 1967, s.27.

[32] Восленский М.С. Тайные связи США и Германии 1917 – 1919. -М.: «Наука», 1968, стр.135.

[33] Рахшмир П.Ю. Происхождение фашизма. -М.: «Наука». 1981, стр.63.

[34] Проэктор Д.М. Фашизм: путь агрессии и гибели. 2-е издание. -М.: «Наука», 1989, стр.11

[35] Черчиль Уинстон. Вторая мировая война. Книга III., Т.5-6. -М.: «Военное издательство», 1991, стр.574.

[36] Пашинский В.М. Цикличность в истории России//Полис. 1994, №4, стр.111-118,

[37] Математические структуры и моделирование. Омск: ОмГУ, 1999, №3, cтр.109-124.

[38] Гуц А.К. Глобальная этносоциология: Учебное пособие. – Омск, ОмГУ, 1997, с.141.

[39] Там же, с.142.

[40] Парсонс Т. Функциональная теория изменения // Американская социологическа мысль. – М.: Изд-во МГУ, 1994, с.465.

[41] Посконин В.В. Социально-политическая теория Т.Парсонса: методологический аспект. – Ижевск: Изд-во Удмурт. ун-та, 1994, с.30.