Мы рассмотрели государственные раздачи ресурса «высшего образования», предназначенные для всего общества. Однако негласно в 1990-е годах государство занялось раздачей ресурсов и для вузовского сообщества (аспирантов, преподавателей, работников вузовских администраций). Без таких раздач невозможно было удержать педагогических и административных работников в вузах; за те мизерные зарплаты, которые они получали, мало кто был согласен работать, и начался отток кадров из вузов. Между тем, как мы показали выше, вузы государству были нужны.
Раздавались, по сути дела, три ресурса:
- возможность повысить свой материальный уровень за счет подработок;
- возможность защитить диссертацию и сделать карьеру;
- возможность желающим преподавателям безнаказанно собирать сословную ренту.
Рассмотрим их последовательно.
Возможность повысить свой материальный уровень за счет подработок. Подработки разделялись на законные («белые») и незаконные («серые»). К законным относилось, прежде всего, педагогическое отходничество. Так мы называем неограниченную работу по совместительству для представителей профессорско-преподавательского состава. В Советском Союзе преподаватели были прикреплены к своим вузам, факультетам и кафедрам. Существовали штатные расписания вузов, и каждый преподаватель мог работать на полную ставку лишь в одном вузе, который становился его «постоянным местом работы» (именно там хранилась его трудовая книжка — документ, в котором была отражена его официальная трудовая биография). В других вузах он имел право лишь работать по совместительству — не более чем на полставки или на основе почасовой оплаты. Это существенно ограничивало преподавателей в возможностях повысить свое материальное положение при помощи труда по специальности (поскольку преподаватели работали неполный рабочий день, физически они вполне могли подрабатывать в других вузах и на полную ставку, но юридически это было запрещено). Впрочем, в советские времена преподаватели вузов, да еще и имеющие ученую степень, составляли одну из высокооплачиваемых страт неноменклатурного населения и в подработках зачастую не нуждались. Однако после 1991 года все изменилось. Зарплаты преподавателей скукожились до символических размеров, а цены выросли даже не в десятки, а в сотни раз. Прожить на эти зарплаты стало совершенно невозможно. Те из преподавателей, кто не смог или не захотел уехать за границу или уйти в другие, более выгодные в денежном отношении сферы общественной жизни и кто в то же время не имел высокой должности в администрации и не участвовал в финансовых махинациях в вузовском хозяйстве, могли содержать себя только работой по совместительству. Тем более что возможность такая была: открылось множество новых вузов, в том числе коммерческих, и в уже имевшихся количество студентов увеличилось в несколько раз за счет коммерческих наборов. Формально прикрепление преподавателей к своим кафедрам и вузам никто не отменял, фактически большую часть рабочего времени преподаватели стали отдавать подработкам «на стороне». не редкостью стала ситуация, когда преподаватель работал одновременно в двух, трех, иногда четырех вузах, читая там лекции или проводя семинары на полставки, на основе почасовой оплаты или работая везде как штатный сотрудник. В таком случае ему нужно было заиметь две (и более) трудовых книжки, это уже было нарушением трудового законодательства, но не очень серьезным. несмотря на то, что это отрицательно отражалось на уровне работы преподавателя (трудясь одновременно в нескольких вузах, невозможно было готовиться к занятиям и тем более заниматься наукой, научная деятельность превращалась в формальность, да и преподавание зачастую тоже), администрацию это особо не беспокоило: большинство вузов, особенно провинциальных, в 1990-е и так перестали давать полноценное образование.
Условием для многочисленных подработок стало ослабление контроля над трудовой деятельностью на основном месте работы. Если в советские времена контролировалось посещение занятий, проведение их в точном соответствии с расписанием, соответствие содержания преподавания учебной программе, то в 1990-е все эти формы контроля постепенно сошли на нет. Требовать всего этого всерьез от преподавателей администрация не решалась, и так желающих работать в вузе за столь низкую зарплату было немного (в аспирантуру практически никто не шел, многие преподаватели среднего возраста бросили вузы и ушли в сферу бизнеса). Трудовая дисциплина упала. Преподаватели опаздывали на занятия, отпускали студентов раньше (проводя, к примеру, вместо 90 минут 60 или 70). Участились срывы занятий. Поскольку кое-где УМО и деканаты перестали следить, сколько часов вычитано тем или иным преподавателем, то вместо положенного по учебному плану количества часов преподаватели вычитывали гораздо меньше, освободившееся время посвящая подработкам. Интервьюирование выявило случаи120, когда преподаватель приходил к студентам в сентябре, говорил, что он поставит всей группе зачет в декабре, не проведя ни одного занятия, при условии если студенты сохранят в тайне от деканата то, что занятия не проводились. Думается, это все же единичные случаи, но очень показательные, они раскрывают общую тенденцию.
К незаконным «серым» подработкам относились репетиторство (с доходов от которого налоги не платились) и писание за деньги диссертаций, курсовых и дипломных работ, рефератов, контрольных работ и т. д.
Репетиторство было полулегальным промыслом преподавателей и в советские времена, но в годы постсоветского экономического кризиса получило широкое распространение. Преподаватели, прежде всего, готовили школьников к вступительным экзаменам в вуз (которые до введения ЕГЭ сдавались в самом вузе). Клиентов находили, как правило, через знакомых, хороших репетиторов рекомендовали друзьям и родственникам. Речь идет исключительно о «честном репетиторстве» (не с юридической, а с моральной точки зрения), то есть о действительном труде по подготовке школьника. Мы оставляем в стороне случаи, когда за репетиторством скрывали взятку, даваемую членам приемной комиссии (это очень легко отличить от настоящего репетиторства: в первом случае ставка была неправомерно высокой, а услуги осуществлялись символические, при этом репетитор гарантировал поступление). Ставки при репетиторстве зависели от нескольких факторов: есть ли у репетитора ученая степень и какая, работает ли он в том же вузе, куда поступает ученик, или в другом, какую дисциплину он преподает (например, за иностранные языки брали гораздо больше, чем за обществоведение), приезжает ли репетитор к ученику домой или тот вынужден сам приезжать к репетитору домой или на работу.
Разумеется, государственные органы знали об этом промысле преподавателей, но фактически перестали за него преследовать, таким образом, преподаватели безнаказанно могли заниматься этим.
Писание за деньги диссертаций, курсовых, рефератов, докладов, решение задач и т. д. получили меньшее распространение. Только единицы сделали это своим основным промыслом, зато материально он обеспечивал гораздо лучше и надежнее, чем репетиторство или педагогическое отходничество. Меньшая популярность этого промысла была связана с тем, что это ударяло по репутации преподавателя. Преподаватель, который работал в двух-трех вузах и/или занимался репетиторством, воспринимался как «свой», «нормальный», «честный», а вот преподаватель, который писал за деньги диссертации и тем более курсовые или рефераты, — как нарушитель негласных правил профессиональной этики (ведь вследствие его деятельности в профессиональное сообщество попадали откровенно случайные и жуликоватые личности или могли продолжать учебу нерадивые студенты, к тому же тут студент выступал как клиент, который платит деньги и, значит, стоит выше преподавателя, то есть подрывался и педагогический авторитет).
Указанные преподаватели делились на два вида: во-первых, те, кто писали лишь тексты диссертаций, статей и т. д.; покупатель затем сам должен был обеспечить «прохождение» этих тестов через диссовет и ВАК РФ. Это были, как правило, молодые кандидаты наук, аспиранты, иногда даже и студенты, создававшие для этого целые бригады. Они же писали и курсовые, рефераты, доклады. Их доходы были не так уж и велики. Во-вторых, те, кто писал диссертации «под ключ», обеспечивая предзащиту, защиту, прохождение через ВАК РФ. Это были профессора, обладающие связями, бывшие членами диссоветов, в пределе — экспертами ВАК РФ. Они занимались только диссертациями и брали на порядок выше.
Бизнес по продаже диссертаций и ученых степеней (не говоря уже о курсовых и рефератах) существовал (и существует) почти легально. Государство сознательно закрывало на него глаза (вплоть до 2010-х годов, когда начались показательные обвинения и процессы, связанные с этим промыслом («дело историков МГПУ», «дело Шамхалова»)). Снисходительное отношение к этому разрушительному для научного сообщества явлению — ресурс, который государство негласно даровало научно-педагогическим работникам, дабы они могли материально обеспечивать себя, не покидая сферу своей профессиональной деятельности.
Возможность защитить диссертацию и сделать карьеру. В советские времена защитить кандидатскую и тем более докторскую диссертацию было чрезвычайно трудно. Государство в лице ВАК СССР и министерства высшего и среднего специального образования следило за уровнем научных работников, получающих ученые степени и звания. Разумеется, контроль был не идеальным, случаи покупки диссертаций и ученых званий были и в СССР, особенно в позднем, «застойном». Кроме того, защититься по ряду специальностей, прежде всего идеологических (философия, история партии, научный коммунизм), было гораздо легче, чем, скажем, по физике. Так в научное сообщество попадали случайные люди. Однако все равно получить ученую степень в СССР было нелегко. Советы по защитам диссертаций имелись лишь в крупных вузах или институтах академии наук, требования к диссертациям предъявлялись высокие. Количество лиц с ученой степенью соответственно было относительно невелико. В 1975 году во всем Советском Союзе было 32,3 тысячи докторов наук и 326,8 кандидатов наук121 (укажем для сравнения, что по результатам Всероссийской переписи 2010 года в России, то есть лишь в одной из 15 бывших республик СССР, насчитывается 124 тысячи докторов наук и 596 тысяч кандидатов наук122).
Одной из главных причин такого контроля над диссоветами со стороны государства было не только желание получать высококвалифицированных специалистов, но и невозможность раздавать столь дорогой ресурс слишком большому количеству людей. научные работники с ученой степенью в СССР принадлежали к слою общества, которому от государства полагались многочисленные привилегии: от высоких зарплат и свободного графика работы до права на лучшее жилье и выезд за границу.
Ситуация изменилась в 1990-х годах. Большинство льгот, положенных докторам и кандидатам наук, кануло в лету, зарплата преподавателей даже с учеными степенями, как уже говорилось, скукожилась до символической. началось бегство из профессии, которое могло закончиться закрытием значительного количества вузов. Между тем они выполняли важные для государства описанные выше социальные функции. И тогда государство в лице ВАК РФ и профильного министерства фактически перестало контролировать процесс раздачи ученых степеней и званий. Резко увеличилось количество диссертационных советов и снизилось качество диссертаций, которые на них защищались. Как уже говорилось, пышно расцвел бизнес по написанию диссертаций, взяточничество в самих диссоветах и в более высоких контролирующих структурах, причем все это было практически ненаказуемым (фирмы, занимающиеся написанием диссертаций за деньги, существовали и существуют вполне легально и публикуют свои объявления в открытых СМИ). Понятно, резко выросло количество «остепененных» преподавателей вузов. Причем, если количество кандидатов наук, как мы уже указывали, в период с 1975 по 2010 годы увеличилось приблизительно в 1,5 раза (правда, цифра 1975 года — это общее количество не по РСФСР, а по СССР), то число докторов — почти в 4 раза. Это говорит о том, что если раньше редко какой кандидат наук становился доктором, то теперь это происходит с большинством кандидатов наук.
С одной стороны, таким образом удовлетворялось честолюбие преподавателей. Звание профессора и степень доктора наук еще долгое время после падения СССР продолжали рассматриваться как высокий социальный статус, несмотря на небольшую материальную обеспеченность его обладателей. но дело не только в моральном удовлетворении. Это позволяло занять более выгодную позицию в самом вузе. Доктор наук получал определенную прибавку к жалованью, в то же время учебная нагрузка, которую он обязан был ежегодно выполнять, уменьшалась. За бóльшие деньги он мог теперь меньше работать. Причем это уменьшение трудовых затрат было не только количественным (меньше на 100—300 часов, чем у кандидата наук и тем более у преподавателя без степени), но и качественным (доктор наук получал право на прикрепление к нему аспирантов, за которых полагается немало часов, однако проведение этих часов не контролируется, в реальности часто это «пустые», не обеспеченные никаким трудом часы, профессор может записывать себе по 50 часов за аспиранта). Итак, преподаватель, защитивший докторскую и находящийся в хороших отношениях с завкафедрой, который распределяет нагрузку, может теперь фактически вычитывать 3-4 пары в неделю, а все остальное покрывать «пустыми часами» (поскольку его работа с аспирантами зачастую — формальность). Это не говоря уже о том, что у него есть возможность заставить проводить за себя семинарские занятия тех же аспирантов, например, в рамках обязательной для них педагогической практики (в среднем она составляет 100 часов, профессор, имеющий 5 аспирантов, «закрывает» таким образом 500 часов при годовой нагрузке около 600 часов), что еще больше освобождает его от аудиторной нагрузки и оставляет возможность для подработки на стороне, где его труд также оплачивается выше, чем труд совместителя — кандидата наук и уж тем более преподавателя без степени.
Наконец, докторская степень открывает возможность делать внутривузовскую карьеру. Для получения должности заведующего кафедрой, декана, проректора наличие докторской степени является в России желательным, а уж для получения должности ректора — обязательным, что отражено в уставах вузов. Безусловно, обладатель такой должности может рассчитывать на гораздо более высокое материальное благосостояние, чем рядовой преподаватель вуза. Правда, официальная зарплата завкафедрой или даже декана немногим выше заплат обычных преподавателей (во всяком случае, так было до перехода на новую систему оплаты труда (нСОТ), после которого деканы и ректора получили легальную возможность выписывать себе надбавки, превышающие их оклады в 2 и более раз, так как они включали себя в число «наиболее эффективных» преподавателей факультета или вуза123), но зато они получают право на снижение ежегодной нагрузки. Кроме того, распределяя нагрузку среди преподавателей кафедры или факультета, редко какой заведующий или декан не воспользуется возможностью составить себе наилучшую нагрузку, где аудиторных часов — минимум, а «пустых» — максимум. В распоряжении декана находится премиальный фонд, что позволяет ему регулярно выделять себе и представителям своей команды премии и материальные поощрения.
Начиная с должности декана, вузовские начальники получают и массу других привилегий. Это право на личный кабинет, секретаря, пользование служебным транспортом. Появляется возможность обставить кабинет мебелью, закупить для него электронную технику — все за счет вуза.
Наконец, завкафедрами, деканы, проректоры, не говоря уже о ректоре, распоряжаются финансами из бюджета университета, которые выделяются на приобретение техники (в том числе дорогостоящей — компьютеров, интерактивных досок и т. п.), бумаги, книг, на проведение ремонтов и т. д. Здесь уже все зависит от умения обладателя должности так распорядиться бюджетными средствами, чтобы и отчитаться хорошо, и прибыль в личный карман положить. Как показывает практика, социальный фильтр приводит на такие должности именно таких «умеющих» людей. Схемы отмыва денег при проведении ремонтов или покупке оборудования общеизвестны — это например, получение «откатов» с фирм, которые осуществляют эти услуги и руководители которых, могут, между прочим, быть людьми не чужими соответствующим вузовским начальникам.
Неудивительно, что при таком положении дел желающих заполучить докторскую степень немало.
В связи с тем, что в 1990-е годы количество докторов наук, ринувшихся делать карьеру в вузовской системе, выросло во много раз, начинает разбухать бюрократический аппарат вузов. Если в советские времена в среднем вузе было 4-5 проректоров и по 2 заместителя декана (по учебной и воспитательной работе) на каждом факультете, то теперь количество проректоров вырастает до 10-12, появляются должности помощников ректора, советников ректора, причем обладатели их тоже получают право на соответствующие надбавки к жалованью, персональные кабинеты, секретарей, автомобили. У каждого декана появляются по 5-6 заместителей, возникают даже многочисленные заместители заведующих кафедрами. Последним, правда, их работа не оплачивается, зато их освобождают от части педагогической нагрузки.
Министерство смотрело и смотрит сквозь пальцы на разбухание бюрократического аппарата вузов, пожирающего и бюджетные средства, и средства, собранные с коммерческих студентов: таким образом удовлетворяются амбиции и материальные интересы множества преподавателей, которые в противном случае просто покинули бы вузы.
Наконец, существенно облегчилось в 1990-е годы и получение ученых званий. Если в советские времена преподавателю, чтоб вырасти от ассистента до доцента, даже если он уже имел ученую степень, требовалось несколько лет, а иногда и десятилетий, то теперь ассистент через год автоматически становился старшим преподавателем, а еще через год — доцентом. Соответственно, он получал более высокий разряд по тарифной сетке и его оклад также повышался.
Следующий ресурс, который неофициально раздавался государством профессорско-преподавательскому составу в 1990-е, — возможность желающим преподавателям безнаказанно собирать сословную ренту. Обычно этот аспект проблемы сводят к коррупции в вузах. Однако это сужение вопроса, ведь часто сословная рента собирается вовсе не в денежной форме. Кроме того, мы согласны с С. Г. Кордонским в том, что в сословном обществе вообще нет коррупции как таковой, поскольку коррупция — это феномен рыночный. Сословная рента (сдача нижестоящими сословиями вышестоящим части имеющихся у них ресурса) отличается от коррупции тем, что она:
- взимается представителями высших сословий с представителей низших, то есть предполагает не равенство сторон, как при рыночной операции, а иерархию;
- не обязательно имеет денежную форму;
- не только имеет экономический смысл, но и представляет собой признание верховенства, власти;
- не разрушает социальную систему, как коррупция — рыночное общество, а, наоборот, укрепляет, склеивает общество, а значит, является не отклонением, а (в рамках этой системы) нормой.
Тот факт, что к сословной ренте относятся как к пороку и даже преступлению, связан с тем, что российское общество, сословное по своей природе, осмысливает себя в рамках западных идеологических конструктов, созданных для описания и укрепления общества иного, классового типа.
В то же время сословную ренту нельзя путать и с официальными сдачами, которые полагаются тому или иному сословию. Официальные сдачи предназначены для государства, и даже если сдаются конкретному чиновнику, то как представителю государства. Они ему не принадлежат, его задача лишь проконтролировать сдачу, классифицировать и складировать государственную собственность. Официальные сдачи строго нормированы, и есть особые документы, где указано, сколько, кто, куда и кому должен сдать. Официальной сдачей является, например, ежегодная оплата учебы коммерческими студентами.
Сословная рента, напротив, как правило, предназначена для обеспечения личных потребностей представителя высшего сословия (хотя рентополучатель может добровольно передать часть ее коллективу, в котором работает). Ее размер заранее не известен, он оговаривается между сдатчиком и получателем каждый раз отдельно, но при этом, в отличие от формирования цены на рынке, размер сословной ренты определяется не только в зависимости от их желаний, но и от негласной, неписаной, но известной всем и так традиции. Каждый рентодатель и каждый рентополучатель знает, какую ренту полагается сдавать чиновнику данного ранга. Торг идет лишь по поводу отклонений от заранее известной величины. Если рентополучатель будет требовать больше, чем ему полагается по чину, то на него пожалуются и его могут «назначить коррупционером», потому что работникам репрессивных органов тоже надо выполнять план и время от времени сословное общество должно поставлять им жертв.
Основные сословия (учетные группы) современного российского вуза:
- администрация (ректор, проректора, главбух, начальники отделов, деканы, завкафедрами);
- преподаватели (доктора и кандидаты наук, профессора, доценты, старшие преподаватели, ассистенты);
- обслуживающий персонал (секретари, референты, методисты, охрана, технические работники и т. д.);
- студенты и вольнослушатели.
Сюда же можно включить и абитуриентов, хотя они официально не числятся в вузе, но временно прикреплены к нему на время экзаменов125, имеют свои права и обязанности и включены в сбор ренты (рента с абитуриентов в пользу членов приемной комиссии собственно и есть «взятка за поступление»).
«Преподавательская» сословная рента в постсоветском «доболонском» вузе взималась:
- рядовыми преподавателями со студентов (и с абитуриентов, если преподаватель был членом приемной комиссии);
- научными руководителями (консультантами) с аспирантов/соискателей/докторантов;
- представителями администрации (которые формально тоже считаются преподавателями126), с рядовых преподавателей, студентов и абитуриентов и высшими подсословиями администрации с низших.
В каждом случае наличествуют различные формы ренты, зависящие от того, с какой части определенного сословия (подсословия) взимается рента.
Рассмотрим сбор ренты рядовыми преподавателями со студентов.
Наиболее распространенной формой ренты является «подарочная». Имеются в виду разного рода подарки (цветы, конфеты, алкоголь, книги, бытовая техника), которые «по традиции» студенты дарят преподавателям перед экзаменом. Как правило, эту ренту сдают студентызаочники, среди дневников такие сдачи случаются реже, разве что в случае государственных экзаменов (когда не дарятся подарки каждому преподавателю в отдельности, а накрывается стол для всей комиссии). «Подарочную» ренту берут практически все, даже «честные преподаватели» (которые брезгуют денежной рентой). Считается, что такие подарки — просто «выражение уважения»127. Как правило, сильно поправить материальное положение преподавателей эти подарки не могут, но при этом они являются своего рода моральной компенсацией, потому что представляют собой указание на начальственное положение преподавателя. К тому же к концу сессии у преподавателя может набраться солидная коллекция конфет и алкоголя (иногда очень дорогого, который он не может позволить себе купить, например французского коньяка), которые служат своего рода «валютой» в административном торге с врачами, чиновниками, да и просто между преподавателями, когда нужно поставить зачет или экзамен чаду знакомого «нужного человека». Впрочем, иногда в случае заочников «подарочная рента» может иметь совсем иной масштаб — с точки зрения закона, она может даже рассматриваться как взятка (т. е. по стоимости в несколько раз превышать минимальную заработную плату), хотя в глазах и преподавателя, и студентов таковой вовсе не является. «Подарочная рента» — коллективная форма ренты (в чем еще одно ее отличие от взятки, которая индивидуализирована), то есть дань, которая накладывается не на отдельных студентов, а на всю группу. Поскольку деньги на подарки собираются с 20—30 человек, которые к тому же не 18—20-летние иждивенцы, а взрослые мужчины и женщины, имеющие работу, иногда высокооплачиваемую, где зарплата превышает зарплату их преподавателя (совершенно несравнимы зарплаты преподавателя нефтяного вуза и его студентов-заочников, работающих на севере вахтовым методом), то это не простые цветочки-конфетки, которыми удовлетворяются студенты-очники. Это может быть электробритва, фен, DVD-проигрыватель, дорогие духи, дорогая книга, сертификаты и т. д. Причем, не обязательно преподаватель забирает подарок себе, так, преподаватели культурологии могут просить заочников подарить к экзамену альбомы с репродукциями картин знаменитых художников для кафедры, они затем используются в учебном процессе.
Сюда же относятся покупка бумаги для принтеров, маркеров и прочих предметов, добровольно передаваемых преподавателем своей кафедре.
Разновидность подарочной ренты — подарки, взимаемые с проштрафившихся студентов (прогуливавших занятия, не сдавших экзамен с первого раза). Это те же конфеты, алкоголь, деревенские студенты иногда дарят продукты: мед, гусей, уток и т. д. Индивидуальную подарочную ренту преподаватель может потребовать и от тех студентов, которые получают экзамен или зачет «по блату», потому что за них попросил преподавателя его знакомый, как правило, другой преподаватель. Здесь тоже всё ограничивается лишь стандартным подарком, причем преподаватель — покровитель студента не забудет тому напомнить об этом (мол, пойдешь, купи коньяк и конфеты).
Следующая форма сословной ренты — «трудовая». Ее следует отличать от трудовой сдачи. Это не повинность, накладываемая государством в лице администрации вуза на студентов (как обязанность участвовать в субботнике), это необходимость поработать для преподавателя или его кафедры на основе договора между преподавателем и конкретными студентами (как правило, заочниками). В отличие от «подарочной ренты» трудовая рента не коллективная, а индивидуальная (а вот трудовая сдача — коллективная). Преподаватель договаривается с отдельными студентами, готовыми помочь ему вскопать землю на даче, отремонтировать машину, подвезти его домой или на работу на своей машине или выполнить какую-либо работу на кафедре: передвинуть шкафы, перенести книги. Какой объем работ полагается за экзамен или зачет, выясняется в ходе торга (если студент сам соглашается на данную работу, то, как правило, всё это остается между ним и преподавателем).
Преподаватель может переложить на этих студентов и часть своей черновой работы, например, поручить им заполнить или перепечатать ведомость, проверить тесты, дав им «ключи», попросить отнести документы или какую-либо вещь другому преподавателю на другую кафедру и т. д. Преподаватель тем чаще прибегает к такого рода услугам, чем меньше у него времени для основной работы (поскольку время занимает выполнение общественных поручений, подработка в другом вузе и т. д.).
Особый разряд коллективной ренты, взимаемой преподавателем со студентов (тоже — чаще всего заочников, но иногда и очников), — принудительная покупка всей группой книг (монографий по диссертации, сборников статей) или методичек, которые преподаватель выпустил за свой счет. назовем ее покупательской рентой. В этом случае преподаватель не может установить слишком высокую цену, иначе его обвинят во взяточничестве и пожалуются в деканат (и такие случаи бывают, подобным зарвавшимся преподавателям предлагают тогда уволиться «по-тихому»). По тем же неписаным правилам преподавателю позволяется лишь окупить свои расходы на издание. Отказ от покупки книги или методички влечет за собой несдачу зачета или экзамена (официально это мотивируется тем, что там содержится необходимый учебный материал).
Существует особая сексуальная рента. Сбором ее занимаются, конечно, далеко не все преподаватели, как правило, это молодые (и не очень) мужчины, зацикленные на этом вопросе («бабники»). Взимается почти исключительно с заочниц (в случае связей с юными очницами, преподаватель рискует вступить в конфликт с их родителями). Если все происходит внешне добровольно128, то такие случаи остаются безнаказанными, и преподаватель, уже имеющий определенную репутацию, будет похваляться новой победой своим коллегам. Бывают и попытки откровенно принудить студенток к сдаче сексуальной ренты, в таком случае на преподавателя посыплются жалобы в вышестоящие инстанции, а может даже будет подан судебный иск.
Наконец, самый известный, но далеко не самый массовый вид сословной ренты, взимаемый преподавателем со студентов — денежный, который ошибочно отождествляют с взяткой. Повторимся, он не так распространен, как кажется. наш небольшой социологический опрос показал, что только единицы среди нескольких сотен опрошенных сталкивались с фактами «коррупции»130. Как правило, на факультете (если речь не идет о престижных экономическом или юридическом) 2-3 таких «коррупционера». Все в коллективе, и в первую очередь начальство, знают об этом их промысле, «честные» преподаватели стараются не поддерживать с ними близких отношений, чураются их из брезгливости, начальство часто требует «делиться» — не обязательно деньгами, все может ограничиться дорогими подарками к праздникам и «угощениями» (алкоголь, продукты, поход в ресторан за их счет). Студенты тоже знают об этом, и часто при этом их всё устраивает, потому что легче заплатить по таксе, чем учить предмет. «Коррупционе
ры» рискуют стать фигурантами уголовного дела, только если начинают взимать денежную ренту со всех, включая тех, кто не желает этого и намерен сдать самостоятельно (в любой группе есть отличники и хорошисты, которые принципиально сдают все экзамены честно).
В годы существования приемных комиссий в вузах существовала сдача ренты со стороны абитуриентов преподавателям — членам комиссий. Как правило, речь шла о крупных суммах, которые взимались только у проверенных людей, через знакомых. Здесь имеются в виду именно рядовые члены комиссий: члены администрации, возглавлявшие комиссии и взимающие абитуриентскую денежную ренту, будут упомянуты в соответствующем месте.
Такова рента, взимаемая преподавателями со студентов (и абитуриентов). Доктора наук, являющиеся научными руководителями аспирантов и докторантов, а также соискателей и/или членами ученых советов по защите диссертаций (как особое привилегированное подсословие сословия преподавателей), кроме того, взимают ренту с аспирантов, докторантов и соискателей. Это:
- Подарочная рента — конфеты, алкоголь, подарочные сертификаты книжных магазинов, магазинов косметики, магазинов бытовой электроники. Сдается аспирантами, докторантами и соискателями своим научным руководителям, оппонентам, экспертам. Одна из разновидностей такой подарочной ренты — банкет для научного руководителя, оппонентов и членов совета после защиты (после кандидатской — в столовой или на кафедре, после докторской — в ресторане). Предполагается, что после банкета все его участники будут развезены по домам на машинах.
- Трудовая рента — труд на дачном участке научного руководителя, в его гараже при ремонте машины, участие в ремонте его квартиры, использование аспиранта/докторанта/соискателя в качестве личного водителя, если у того есть машина, наконец, проведение за руководителя лекционных, семинарских занятий, принятие зачетов и экзаменов, естественно, на безвозмездной основе (сверх обязательной педагогической практики). В случае если у руководителя около 5 аспирантов и он не обременен «моральными предрассудками», он может полностью освободиться от аудиторной нагрузки, сполна получая за нее зарплату; его обязанность по «негласному договору» тогда лишь в том, чтобы обеспечить беспроблемную защиту диссертаций своих
«педагогических негров», независимо от научного уровня этих работ.
- Сексуальная рента — склонение к сожительству аспиранток и соискательниц.
- Денежная рента — плата за поступление в аспирантуру, докторантуру, оплата труда научного руководителя (иногда регулярная, ежемесячная131), единоразовая плата экспертам, рецензентам, оппонентам132.
- Научная рента — взимается научными руководителями с аспирантов/докторантов/соискателей и бывает двух видов:
а) аспирант/докторант/соискатель пишет тексты тезисов, статей, монографий, которые научный руководитель либо подписывает своей фамилией, либо выпускает как совместные работы. Иногда это выгодно и самому диссертанту, например, руководитель помещает статью в ваковский журнал, где у него есть связи, при условии, что под ней будет стоять и его фамилия; без помощи руководителя диссертант либо вообще никогда бы не попал в этот журнал, либо напечатался бы там за большие деньги. неверно рассматривать это как плагиат, т. е. присвоение чужой интеллектуальной собственности, как правило, речь идет о текстах, которые не представляют никакой научной ценности, и хотя бы поэтому интеллектуальной собственностью быть не могут, собственность ведь должна иметь потребительскую стоимость, в нашем случае, быть востребованной научным сообществом.
Часто после защиты диссертации аспирант/соискатель перерабатывает текст диссертации и выпускает ее как монографию совместно с научным руководителем (который, конечно, участия в написании не принимал), для диссертанта это вклад в будущую докторскую (которую нельзя защитить без наличия монографии) и новый договор с руководителем, который станет его научным консультантом по докторской;
б) аспирант/докторант/соискатель обязан ссылаться в своих работах и в диссертации на руководителя, членов диссовета, где он защищается, работников кафедры, где готовилась диссертация и проходила предзащита, так он повышает их рейтинг цитируемости. Если он от
кажется, то рискует не защититься на этом совете (исключение составляют случаи, когда диссертант — известный ученый, пользующийся авторитетом в своей области, ему позволяется пофрондировать).
С рядовых преподавателей администрацией взимаются следующие виды ренты:
- Трудовая. низшее звено администрации составляют должности, обладатели которых совмещают педагогическую и управленческую работу. Это заведующие кафедрами и деканы факультетов. Официально они считаются преподавателями и тоже имеют педагогическую нагрузку (причем не только часы по руководству аспирантами, как ректор и проректора, но и аудиторные часы по занятиям со студентами). Дабы освободиться от большей части этой «горловой» нагрузки133, они облагают рядовых преподавателей трудовой рентой, проще говоря, как мы уже упоминали, заставляют проводить занятия вместо себя (одни могут это делать и незаметно, так распределяя нагрузку между преподавателями, что их аудиторные часы попадут рядовым преподавателям кафедры и факультета, а им останутся лишь «руководительские», «пустые часы»).
- Научная. научную ренту взимают не только представители низшей страты администрации, но и представители высших страт. Ректор может обязать того или иного рядового преподавателя (не непосредственно, а через декана) написать за себя статью, доклад, монографию.
- Грантовая. Вид ренты, появившийся недавно и связанный с распространением грантов, выделяемых на научные исследования государственными и частными фондами. Состоит он в том, что члены администрации принуждают рядовых преподавателей, сумевших выиграть грант, включать их в число грантополучателей (при этом работу по гранту, естественно, выполняют эти преподаватели). Конечно, можно и отказаться, и это даже не повлечет незамедлительных репрессий, но отношения с начальством испортятся, и про это могут вспомнить, например, при прохождении преподавателя по конкурсу для получения более высокой должности и при продлении контракта.
Представители администрации могут собирать сословную ренту и со студентов и абитуриентов. Со студентов сословная рента соби
рается низшим звеном администрации — завкафедрами и деканами. Они могут требовать от студентов подарки или денежные взносы (себе лично или на развитие кафедры/факультета) за право пересдачи экзамена или зачета, восстановления в числе студентов (или, наоборот, невключения в списки отчисляемых), за право отложить оплату обучения. С абитуриентов ренту собирали деканы (которые, как правило, были председателями приемных комиссий на факультетах), но могли этим заниматься и обладатели более высоких должностей вплоть до ректора (ведь именно ректор принимает окончательное решение о принятии того или иного абитуриента в число студентов).
Наконец, вышестоящие представители администрации собирали и собирают ренту с нижестоящих (так, декан, зная о злоупотреблениях заведующего кафедрой бюджетными средствами факультета, может требовать от него часть получаемого дохода в виде подарков или денег, сам он, в свою очередь, также несет «дань» проректору или ректору).
Итак, государство, ослабив контроль за трудовой деятельностью преподавателей, предоставив им возможность подрабатывать, защищать диссертации, не имеющие должной научной ценности, делать карьеру, закрывая глаза на их занятия репетиторством, писание диссертаций за деньги, а также на сбор сословной ренты (в том числе и денежной) с абитуриентов, студентов, других преподавателей, тем самым удерживало профессорско-преподавательский состав на своих местах в вузах, где им выплачивалась зарплата, которой не хватало на элементарные жизненные нужды. Государству были нужны эти вузы, но не потому, что оно нуждалось в специалистах, которых они производили (во-первых, это были специалисты тех сфер хозяйства, которые основательно разрушились в ходе реформ, во-вторых, никаких настоящих знаний и умений выпускники по большей части уже и не имели), а потому, что они выполняли важные социальные функции, прежде всего функции социальной изоляции молодежи (дабы она не хлынула в криминальное сообщество) и сдерживания ее политической активности. Правда, при этом происходило моральное разложение преподавателей и студентов и выхолащивание самого содержания образования, но государство это не беспокоило.