Владимир Владимирович Бортко (р. 1946) — известный российский режиссер, сценарист и продюсер. Народный артист Российской Федерации (2000), Заслуженный деятель искусств Российской Федерации (1994), Народный артист Украины (2003), лауреат Государственной премии РСФСР (1988), кавалер ордена Почёта (2006). Депутат Государственной Думы VI созыва от КПРФ, заместитель председателя комитета Госдумы по культуре. Постоянный член Изборского клуба.
— Владимир Владимирович, давайте начнем с обобщающего вопроса: что за 2022 год произошло в российском искусстве и обществе?
— Я скажу с самого начала: последний раз в кино я был десять лет тому назад. Поэтому ничего о кино и о театре я вам, пожалуй, не скажу. Кино я сам снимаю, в театре — ставлю спектакли, не смотрю ни того, ни другого. Почему — скажу позже. Поэтому ни о кино, ни о театре я вам ничего не скажу. А общество изменилось кардинально — идет война. Собственно говоря, произошло резкое размежевание внутри общества: на тех, кто понимает необходимость происходящего и поддерживает, и тех, кто считает, что все глупость абсолютная и войну надо немедленно прекратить и проиграть Украине. В обществе произошло четкое разделение, которое незаметно существовало всегда. Слава богу, тех, кто понимает все правильно, неизмеримо больше, чем тех, кто считает по-другому.
Но это еще и разделение социальное. Увы среди интеллигенции достаточнолюдей, которые считают, что мы ведем несправедливую войну, и должны проиграть ее Украине. Для меня это дико и совершенно непонятно – как можно желать поражения своей стране? Гибели своим солдатам? Был такой американский поэт Уолт Уитмен, который сказал очень просто: «Родина моя, даже если ты не права, я с тобой». Это не я сказал, а американец. Тем более, что моя Родина права. Хотя я считаю, что начало всей этой истории было очень плохо подготовлено и совершено очень много ошибок. Но то, что теперь нам надо выигрывать и другого исхода быть не может – это совершенно точно.
— Вы сказали, я могу задать вопрос об идеологии. В такие моменты исторического слома, это всегда очень важный вопрос. Что сейчас с идеологией в России? Какая идеология есть у военных на фронте? А у нас — в тылу?
— Идеология в России была раньше, когда был Советский Союз. Это чрезвычайно сложный вопрос о русской идеологии.
На мой взгляд, она делится на три части. Часть первая: при царе-батюшке. Царь-батюшка являлся скрепляющим стержнем этой страны. Единая и неделимая Россия во глава с царем-батюшкой, который, так сказать, отец всех населяющих ее народов. Он одновременно был не только Великия, Малыя и Белыя Руси самодержцем, но и ханом Тувинским, Кабардинских земель повелителем.
То есть, например, для крымского татарина он был ханом. Какая разница, где он живет — в Бахчисарае или в Санкт-Петербурге? Крымские татары ни там, ни там его не видели, но он был хан. И это скрепляло страну, бесспорно. Поэтому и лозунг был: «За Веру, Царя и Отечество». Почему — царя? Не потому, что он такой хороший, а потому что он является скрепой государства. Как сказал Петр [Первый] во время Полтавской битвы: «Не за Петра вы воюете, а за государство, Петру врученное». И это не я сказал, а Петр Алексеевич Романов, Петр Первый.
Но по мере развития истории, развивающаяся экономика требовала нового политического устройства, и война резко осложнила политическое положение. Сложилась несколько сомнительная ситуация, особенно на окраинах страны и для ближайшего окружения царя. Ведь кто царя-то сверг? Большевики? Да господь с вами, большевики к этому не имели никакого отношения! Ленин в этот момент в Швейцарии находился. Это совершила зараженная либеральными идеями петербургская элита (что говорить — даже родственник царя носил на груди красный бант) и генералы, находящиеся возле царя. И что началось? Мгновенный распад страны. Украину оторвали, зашатался Кавказ и потом даже Кубань решила отделиться. Ничего себе! И заслуга большевиков в том, что они как-то собрали страну.
И появилась новая идея, мощная, гораздо лучшая, чем у царя-батюшки. Мы строим новое государство и нового человека. Как написано в Библии и Евангелии: «Нет ни эллина, ни иудея», нет различий. Есть советский человек, и, как ни странно, это работало. И Великая Отечественная война это показала. Гитлер думал, что мы развалимся сразу, а оказалось – нет, не развалились. И воевали все народы. То есть — мы были один народ. И эта идея скрепляла, мощнейшая идея.
Но товарищ Хрущев все развалил. Советский Союз ведь развалился не в 91-м году, а в 56-м во время XXсъезда [КПСС]. Он подверг сомнению то, что скрепляло эту страну на протяжении достаточно длинного периода. А дальше все пошло уже по накатанной – все дальше, дальше и дальше. Все и закончилось в 91-м, после того, как пришел Горбачев, объявил гласность, Перестройку, и все прочее.
Он сделал страшную вещь, в отличии от китайцев, которые рядом находились. Китайцы изменили экономику и оставили идеологию, которая скрепляет страну, устроенную также, как и мы. Северные китайцы не понимают языка южных китайцев: иероглифы одни и те же, но языки разные. Я уже не говорю про Уйгурский район, Тибет – они населеныразными народами. Но их скрепляет до сих пор эта великая идея социализма. То есть мы строим новый мир, нового человека. Можно в это верить, можно не верить, но это работает.
А у нас это кончилось. И что теперь? Да практически ничего, кроме Владимира Владимировича Путина, Росгвардии и телевидения. Уберите одну из этих вещей, и будет развал. Именно поэтому, Путин и остается у власти столько времени. Просто представьте: завтра Путина нет. Что начинается в стране?
— Развал?
— То-то и оно. Не потому, что он такой хороший, а потому что мы опять практически вернулись к монархии. Но у монархии была основа – она была от Бога – но вряд ли можно поверить, что у Президента власть от Бога. Поэтому очень сложно сейчас. А идеологии на свете две: либо национальная, либо социалистическая. Но есть национальная идея, а есть националистическая. Разница между ними колоссальная: национальная идея – «мы хорошие», националистическая – «они плохие». На этом противоречии рождается шовинизм. Именно его исповедуют наши бывшие родственники на Украине.
— «Человечество придет к социализму или умрет». Вы сказали это 10 лет назад, разве сейчас мы не находимся еще дальше от социализма?
— Конечно, гораздо дальше. Нужно возвращаться. Не к Коммунизму, а к идее социального равенства. К идее социальной справедливости к общей цели понятной для всех населяющих нашу страну народов. И пока эта светлая мысль не посетит начальственные головы, поиски какой-то особой идеологии будут бессмысленны. Общая идея, скрепляющая страну должна быть. Ведь социализм – это равенство. Хотя бы в стартовых возможностях. А пока — 4 % семей владеют 90 % богатств нашей с вами Родины. Нужно набраться смелости и сказать: национальная идея нам не подходит, у нас – татары, буряты и Рамзан Кадыров. Тогда социализм – строительство нового государства с равными возможностями для всех.
— И какая идеология есть у наших военных на фронте?
— Здесь понятнее. Общее сидение в окопах предполагает и общее братство. Спаси раненного товарища, видишь, у него кровь течет и неважно какой она группы. Здесь нет вопросов кто ты — русский бурят или чеченец. Есть братья по борьбе и впереди общая цель – победа. Вот опять – общая цель… Ах, если бы и в тылу!
— Вы очень связаны с Украиной, очень много о ней рассказывали. Если обобщить, какая она для вас? Что такое — ваша Украина?
— Моя Украина – это Россия. Для меня никакой разницы между Новгородом и Киевом нет. Как для князя Владимира Красно солнышко, как для русских царей, так и для Генеральных секретарей. (Кстати одним из них был украинец Константин Черненко. Да и Хрущев и Брежнев тесно связаны с Украиной). Я не сравниваю себя конечно с этими людьми могу сказать только, что для меня родившегося в Москве, прожившего 28 лет в Киеве переезд из столицы УССР в Петербург, где я живу уже 45 лет был переездом не в другое государство а переездом из одного города России в другой.
Это наша земля, и мы сейчас возвращаем то, что наше. А вот Западная Украина не наша совершенно. Я снимал кино – «Тарас Бульба» — и на Западной Украине, и на Восточной. Восточная это чистая Россия и Запорожье похоже на Череповец и сомнению это не подлежит. А вот Западная — не могу сказать, что это «ужас», нет, это прекрасная страна. Но они просто другие.
— «Тарас Бульба» — один из самых ваших известных фильмов. И в повести Николая Гоголя, и в вашей экранизации, мне кажется, есть очень много того, что происходило с Украиной, как пограничными землями исторически и происходит особенно заметно в последние годы. В частности, у вас есть эпизод разговора Андрия и Остапа, в котором они обсуждают такие вещи, которые лично я тысячу раз слышала во время Майдана. Андрий говорит о том, как он очарован теми самыми европейскими ценностями, что хочет ехать в университет и учить латынь, Остап собирается биться за Сечь. Это — тот самый внутренний украинский раскол?
— В повести этого нет, извиняюсь перед Николаем Васильевичем, но этот диалог в фильме написал я. Но о каком расколе вы говорите? Вы имеете в виду Запорожскую Сечь? Да, Сечь была осиным гнездом. Это было такое образование внутри Украйны. Украины же никогда не было. Киевская Русь – была, а потом страну разбили монголы, князья побежали на север. Никто не скажет что Иван грозный не русский царь. Но кто такой Иван Грозный? Рюрикович? А Рюриковичи откуда? Они из Киева.
Кстати, Иван Грозный, можно сказать, наполовину украинец. Князья Глинские — его мама [Елена] Глинская — это Полтавская область. Украины никогда не было. Украина — это окраина русской земли. Правда. в 1918 году Украина образовалась на пару лет, (читай «Белую гвардию» [Михаила] Булгакова) а сейчас это протекторат США.
В «Тарасе Бульбе» есть такой эпизод когда Андрий, спасающий любимую полячку попал в костел, и поднимающееся солнце осветило костел сквозь цветной витраж и внутри церкви заиграл орган, он обалдел, открыв рот стоял, позабыв свою полячку, пока его не забрали. Для него полячка – это культура, которая его поразила. Западная культура – это феноменальная, высокая культура. Строго говоря, мы все на ней выросли, я на ней вырос. И образ полячки – это образ культуры, которая его завораживает.
Собственно, на это и купились наши с вами украинские соседи. Какие они там трусы хотели в Европе?
— Кружевные.
— Вот, кружевные трусы. Но их никогда в жизни не возьмут в Европу, не потому что они плохие, это не так, а потому что они русские! У них русский менталитет, и это значит пустить к себе, в Европу, троянского коня. В НАТО, пожалуй, могут взять, но в Европейский Союз — нет. Это будет разрушение Европейского Союза. Несчастных румын и болгар можно, пожалуй, взять — они маленькие, от них не много вреда. Но сорокамиллионная страна с русской культурой, связана с Россией не то что цепями, а я даже не знаю какими канатами! И всю эту орду — к себе? Нет, так не будет.
А вот натравить их на нас — фантастика! А что, Гитлер разве другого хотел? Да любой завоеватель хотел того же самого. И автор «Великой шахматной доски» Збигнев Бжезинский говорил о том, что самое главное — оторвать Украину от России. Это их вековая мечта. А мы возвращаем назад. Но хреново возвращаем.
— Почему?
— Тому есть масса причин, все я рассказывать не буду. Но общее — крайняя нерешительность, неподготовленность. Вот это стояние под Бахмутом: воевали полгода, что мы там завоевали? Соледар, Северск? А представьте, что мы бы сразу зашли не так, как мы зашли, а какие мы есть сейчас. Сколько бы продолжалась эта война? Действительно три дня. Мы не понимали, с кем мы будем воевать, какое было восьмилетнее зомбирование.
Когда я работал в Институте проектирования, до того, как решил стать режиссером, у нас была большая комната, и мы там все дружно, мирно работали, все было хорошо. А потом почему-то у нас поставили шкафы, которые стояли вдоль стены, поперек этой комнаты. И появились «мы» и «они». «Они» уже пошли обедать, а «мы» — еще нет. К «ним» начальство приходит, а к «нам» — нет. Вот так это, пожалуй, и случилось. Внести раздор проще всего.
— Украинская культура, которая сейчас у части россиян вызывает стойкое неприятие, ассоциируется с классической поэзией XIX века: «садок вишневый коло хаты», максимум Шевченко и Франко. Но был модерн, советский соцреализм, шестидесятники. Анатолий Луначарский в свое время очень боролся за национальное искусство всех советских народов.
— Украинской культуры как таковой, самостоятельной, не существует. Она развивается только вместе с русской культурой, как часть ее. Отдельно — это бред. Что они написали? У нас Толстой, Достоевский, Пушкин, Лермонтов, а у них что есть? Своеобразный поэт Шевченко? И всё, точка. Потому что все лучшее, что было на Украине, ехало в центр — в Петербург. Тому есть масса свидетельств. Но даже знаменитая песня «Очи черные» написана украинцем Евгением Гребёнкой. Уж, казалось бы, такая русская песня.
И как часть русской культуры — украинская — очень хороша И это – значительная часть.
— А кто основные фигуры?
— Если говорить о моих личных вкусах, я могу сказать только о Лесе Украинке, которая действительно хороший поэт. Что касается сомнительного писателя Шевченко, который, кроме того, все, кроме стихов, писал на русском языке и плохо. Но они его в этой своей шапке поднимают на щит. Ну и поднимайте, пожалуйста. Мы его тоже поднимаем, как часть русской культуры.
— В начале нашего разговора вы сказали, что не ходите в кино и в театр в последние годы, но какое отражение событий этого года, военных действий вы видите или ожидаете увидеть в российском кино, драматургии, музыке, поэзии?
— Слушайте меня, запоминайте, и не выкидывайте это из интервью: в 2015 году замечательный писатель Александр Проханов написал книжку. Называется она «Убийство городов». Это было, что называется, по горячим следам, по войне в Донбассе. Я написал сценарий и начал снимать кино, у нас даже первый съемочный день был. И что? Его закрыли.
— Почему? Это цензура?
— Как подрывающий устои. Там был призыв идти и защищать Донбасс, прямой призыв. В то время это казалось начальникам излишним. Понимаете, 15 год, Проханов вроде неплохой писатель? А я — тоже ничего, Народный артист?
— Вы хотели бы вернуться к этому сюжету?
— Нет, сейчас это невозможно, он устарел. К великому сожалению, он устарел.
— А что есть нового, чем вам бы хотелось заняться?
— Я сейчас подал заявку на грант. Наш президент объявил конкурс на произведения способствующие патриотическому подъему. Я написал сценарий, называется «Сталин». Это его история от ее вершины — 45-го года, взятия Берлина, до его убийства в 53-м году, 8 серий. Думаю, что пошлют меня куда подальше.
— Вы говорили, что Сталин — самая оболганная фигура в нашей истории, поэтому?
— И поэтому тоже.
— А если проект все-таки выиграет конкурс, вы займетесь им в ближайшее время?
— Да, это будет правильно, а главное, принесет большую пользу нашему народу. История нашего народа едина от Рюрика до Путина и нельзя оттуда вынуть ни строчки.
— У вас уже есть команда? Вы решили, какие актеры будут сниматься?
— Конечно, у меня есть команда, собственный продюсерский центр, «2-Б-2 Интертейнмент». «Мастер и Маргарита» снят на моей базе. Так вот, я сниму это с колоссальным удовольствием. Я считаю, что это просто необходимо сейчас, хотя сценарий и написан в 2011 году. Я хотел бы, чтобы Сталина сыграл [Владимир] Машков. Он находится, кстати, приблизительно в том же возрасте, что и Сталин в 45-м году. Он очень хороший артист, я люблю работать с ним. Что касается музыки, у меня есть «Бандитский Петербург», от которого я не отрекаюсь, и очень его люблю. Там, знаете, есть песенка «Город, которого нет»?
— Да, Игоря Корнелюка.
— Дальше я снимал «Мастера и Маргариту», «Идиота», «Тараса Бульбу», и везде музыку писал один и тот же композитор, я его очень люблю.
— Владимир Владимирович, что будет в культуре, когда закончится война?
— Наступит мир. После войны обычно наступает мир, я это точно знаю.
Источник: https://izborsk-club.ru/23891